Вышедшая из боя конница клубилась, постепенно формируя новую лаву и по дуге обходя надвигающийся строй своей пехоты. Шум в лагере нарастал. Выходит, рановато списал свеев в строители каналов. От опушки леса раздался слитный залп мушкетов, место дислокации которых выдало предательское облако, более густое, чем окружающий дым пожарищ.
— Четыре залпа по опушке.
Уточнил направление пальцем, хотя все было и так понятно. На этот раз пауза затянулась, канониры примеривались. Спрашивается, чего мы два года готовили канониров на канонерки, если они даже в идеальных условиях гладкой воды мешкают? Канонерка качнулась, по ушам ударил очередной залп.
А бой и не думал заканчиваться. В клубы дыма, на всем скаку, нырнула змея драгун корпуса, расчищая путь идущим в их хвосте двуколкам. Дальнейшее продвижение драгун можно было определить по звучным раскатам картечниц — будто железной палкой вели по чугунной батарее отопления. Что может так дымно гореть в лагере? И куда они вообще стреляют?
Из-за подходящих коробочек нашей пехоты вырвалась конная лава и врубилась в дым вслед за нашими драгунами. Мама! Они же там поубивают друг друга!
Драгуны выскочили из дыма далеко на западной стороне лагеря и повторили маневр конницы, уходя за спины пехоты и по большой дуге возвращаясь к берегу. Канувшая в дыму конница так и не появлялась.
Сверкая штыками, в дымы вступила наша пехота. Они там нашу же конницу не перестреляют? Только сейчас заметил — сжимал поручень рубки так сильно, что содрал с него серую краску. Отвратительно покрасили! Краска совсем на железе не лежит!
Оторвался от наблюдения за боем. Точнее за совершенно непонятной мешаниной. А наши драгуны закончили полукруг и начали разгон для нового рейда по лагерю. Еще и картечницы за собой тащат! И это и есть военная операция? Мдя. Для полного счастья в эту мешанину еще и нам пострелять надо.
— Банить орудия. Без приказа больше не стрелять.
Банить, в принципе, не обязательно — но это снизит градус напряжения пушкарей — а то они могут и пальнуть случайно.
Бой продолжался еще около часа. Просто не засекал точно время. Если победитель сомнений не вызывал — то результаты, а особенно потери — сильно интересовали. И вообще, хотелось бы услышать всю историю этой осени под Нарвой.
Канонерки снялись с якорей и малым ходом продолжили подниматься к крепости. Но чем ближе мы подходили, тем чаще тыкались носом в мели. Похоже, до крепости не дойдем — уж больно причудливый тут фарватер.
Наши драгуны, вместе с картечницами, окончательно вышли из боя, точнее из добивания — видимо им, просто не хватило места в этой толпе. Могу их понять — тоже не люблю толкаться локтями.
Канонерки так и встали на якоря, не доходя до крепостей. Проедусь на двуколке.
На земле сражение воспринималось еще острее, чем с борта Духа. Иной ракурс, и иные ощущения, особо подчеркнутые сильным запахом пороха, исходящим от картечницы.
В крепость ехали шагом. Торопиться уже было некуда — за спиной затихали звуки битвы, оставляя только гомон и стоны, слышимые даже с такого расстояния. Надо будет флотских медиков временно откомандировать в крепость.
Вокруг простиралось поле, взрытое прошедшими тут конными лавами. Двуколка ощутимо подпрыгивала, неприятно массируя ляжки. Подглядел посадку второго номера — на корточках. Оказалось — гораздо мягче, но крайне неудобно с непривычки. Еще и держаться надо постоянно.
Подъезжая к крепости — видел следы ее штурма. Правда, уже сложно было различить, где чьи штурмы наследили, но этой осенью крепости досталось от души. С южной стороны земляные валы перед стенами вообще выглядели жалко, а перед ними земля напоминала пашню осенью, да еще и с глубокими колеями подозрительно знакомых размеров.
Перед воротами Нарвы ожидал представительный прием — не только на флоте есть бинокли.
Встречать процессию сидя на корточках и держась за станину картечницы — выглядело не по-адмиральски. Поднялся, с трудом ловя равновесие. Только руку за обшлаг заложить осталось для полноты героической картины.
В итоге спрыгнул с двуколки и просто пошел навстречу Вейде и толпе офицеров. Генерал нервничал, не зная как себя вести — то ли доложить, то ли по простому … Обнялись. Успеем еще с докладами. Вижу — задачу выполнили, людей зря не клали. Остальное — нюансы. Где бы угольком березовым разжиться? А то явно ведь не просто так за стол зазывают.
Все же удалось уединиться с Вейде и двумя полковниками для деловых разговоров. Поведал им, что в устье Нарвы ждут полки, и у истока Невы ждет Петр. Нарвские полки свой праздник уже заслужили — а у меня пока еще поход и будни.
Вейде перешел к докладу. Он рассказывал, уже не придерживаясь протокольного языка, а перед глазами возникали картинки этого похода на Нарву.
Как полки ускоренным маршем шли от Новгорода, и не реагировали на конных патрулей свеев, всем своим видом демонстрируя — что это только авангард большой армии. Потом переправа двух рот через реку Нарву, отбитые вылазки свеев, лихорадочное наведение двух мостов из понтонов. Этот момент генерал особо живописал — так и виделись притапливаемые, чуть не до краев, понтоны, по которым катили пушки, гомон людей и ржание лошадей. И все это под канонаду отбиваемых конных вылазок из крепости. Даже для меня стало неожиданностью, что мосты навели за три часа, и два полка пошли по ним, когда солдаты, по плечи в ледяной воде, еще крепили последние понтоны. Для свеев это стало значительно более неприятной неожиданностью.
Еще большее впечатление, на них, произвело неуклонное движение полков по мостам, переходящее в немедленную атаку земляных валов. По словам Вейде, все выходило просто — вышли с мостов, перестроились и двинулись вперед, сметая все перед собой залпами мин. Когда уже к валам подходили — из-за спин ударили полковые пушки, вставшие на позиции. Просто. Но, посмотрев сегодняшнюю мешанину — в эту простоту уже верилось слабо. Хотя, полторы сотни убитых и четыре сотни раненных — не такой уж плохой показатель для штурма крепости, которую Петр брал 30 тысячами. Видимо тут сыграла роль двойная неожиданность. Свеи не готовы были к немедленному бою, ждали неторопливого разворачивания осадного лагеря, тем более таким незначительным авангардом. И вторым решающим фактором стала плотность огня. Вейде — на полтора километра продвижения полков и на стены крепости генерал положил два с половиной боекомплекта. По дюжине мин каждым тяжелым пехотинцем, это более 21 тысячи мин. Более шести тонн взрывающейся смерти расчищали дорогу полкам. Еще почти полсотни выстрелов каждой из 20 полковых пушек, уже не просто расчищающие, а пробивающие дорогу. И по два десятка пуль легкой пехоты. 80 тысяч свинцовых ос, на полторы тысячи защитников Нарвы. Ополченцы свеев не в счет, так как сбежали сразу, как только открылись ворота Ада.
Все это сконцентрировалось буквально в получасе сражения. Крепость-то и ответить толком не успела, когда двое ее ворот вылетели под концентрированными залпами полковых пушек практически в упор. Эти ворота и поныне не починили — слишком много там работы. Просто завалили мешками с землей на всю толщину надвратной башни.
Собственно, с падением ворот судьба крепости была решена, и что было после того, как смолк последний выстрел — Вейде тактично умалчивал.
А вот через три недели пришел Шлипенбах, видимо, искренне желающий зажать русских между крепостью и его войском. Хотя слабо верилось, что никто из Нарвы не сбежал и не доложил. Тем не менее, Шлипенбах пришел, и на следующий день — что по меркам этого времени практически мгновенно — пошел на приступ.
Вейде пытался убедить меня, что просто не мог дать встречный бой, так как у него оставалось по половине боекомплекта на бойца и чуть больше на орудия. Что он вынужденно принял решение отсиживаться за стенами. Что …. Будто его в чем-либо обвиняю! Прервал этот поток объяснений — похвалил генерала. Все хорошо. Последнее это дело — махать кулаками после драки. Ошибки разберем потом.
Что происходило дальше — можно было понять без рассказа Вейде. Стояли лагеря, дымили костры, изредка сцеплялись патрули. По округе шныряли фуражиры, к ужасу местного населения.
Вот такая тут война. Можно полгода идти, опустошая окрестности, потом еще полгода стоять лагерями друг против друга, в итоге в один день лишить тысячи и тысячи людей жизни и начать новый цикл — пол года в одну сторону, пол года в другую, обозы, разоренные края, набор рекрутов. И еще один день мясорубки во славу того или иного.
Не люблю войну. Но так и не придумал, как без нее обойтись. В мире «сильных» принято вытирать ноги об интеллигента. Точно это ведаю — богатая у России история была.
Надо заканчивать быстрее ….
Из задумчивости вывел ввалившийся в нашу теплую компанию Репнин с офицерами. Какая, все же, у людей искренняя радость. Виктория! Враг разгромлен! Виват государю! Виват конечно, куда же денусь … где тут уголечком разжиться можно?
Утро было тяжелым, несмотря на все попытки сохранить здоровье для будущего. Зато представился прекрасный момент для отплытия. Все держались за головы, и мое срочное отбытие воспринимали даже с некоторым соболезнованием. Никто не напросился в попутчики к государю. Показательно.
Еще мне вручили пленных. Сам не ведаю, как меня уговорили их взять и везти к Петру. Только потом созрел план, и согласился на транспортировку этого полона. У свеев в глазах ясно читались фонтаны земли от флотских соток — пошлю парочку на переговоры в Ниеншанц. Только придумаю, где держать на лодках этих переговорщиков. Зря, все же не предусмотрел в проекте канонерок «губы». Но сделанного не вернуть.
Корабли долго ворочались, пытаясь развернуться. Задача отнюдь не простая, так как длинна канонерок, составляла примерно половину ширины реки, а мели никто не отменял. Спасли положение проведенные вчера, пока меня спаивали, промеры глубин, и нарисованная капитанами схема маневрирования — куда сдаем задом на якорях, куда разворачиваемся и так далее. Слон в посудной лавке.