з.
Из заметок Анны Ахматовой к «Поэме без героя»: «Окно… выходит в сад, который старше Петербурга, как видно по срезам дубов. При шведах здесь была мыза. Петр подарил это место Шереметеву за победы.
Когда Параша Жемчугова мучилась в родах, здесь строили какие-то… галереи для предстоящих торжеств ее свадьбы. Параша, как известно, умерла в родах, и состоялись совсем другие торжества. Рядом с комнатами автора знаменитый „Белый зал“ работы Кваренги, где когда-то за зеркалами прятался Павел I и подслушивал, что о нем говорят бальные гости Шереметевых. В этом зале пела Параша для государя, и он пожаловал ей за ее пение какие-то неслыханные жемчуга».
Один из лучших памятников архитектуры царствования Анны Иоанновны – миниатюрная церковь с двухъярусной колоколенкой на пересечении Фонтанки, Белинского и Моховой улиц, построена в 1734 году архитектором М. Земцовым.
Церковь эта была памятна семье Достоевского по происшедшему здесь важному событию в жизни тещи Федора Михайловича, шведки, лютеранки по вероисповеданию. Отец Анны Григорьевны (жены Достоевского) был православным. Матери же предстояло перейти перед заключением брака в православие, и она колебалась. Во сне ей приснился православный храм и вот, придя в церковь Симеона и Анны, она убедилась, что ей снилась именно она. Это успокоило ее совесть, и она крестилась по православному обряду.
В церковном околотке остановился, приехав в Петербург после получения наследства в Москве, князь Мышкин, герой «Идиота». Гостиница Ротина, снесенная в начале 2000-х, которую, как думают специалисты, имел в виду Достоевский, находилась на углу Симеоновской (ныне Белинского) и Моховой, сейчас на ее месте – жилой дом и маленький садик со скульптурой обнаженного мальчика. На темной лестнице гостиницы князь увидел занесенный над собой нож Парфена Рогожина.
Созданное в 1826 году III отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии осуществляло политический надзор в Российской империи. С 1838 года эта «центральная полицейская контора» (А. Герцен) находилась на набережной Фонтанки.
Сюда из дома Шиля 23 апреля 1849 года полицейская карета доставила арестованного по делу петрашевцев Достоевского. «Там было много… народу, – вспоминал он. – Я встретил много знакомых. Все были заспанные и молчаливые. Какой-то господин статский, но в большом чине, принимал… беспрерывно входили голубые господа (голубой – цвет жандармской формы. – Л. Л.) с новыми жертвами.
„Вот тебе, бабушка, и Юрьев день“, – сказал мне кто-то на ухо.
23 апреля был действительно Юрьев день. Мы мало-помалу окружили статского господина со списком в руках. В списке перед именем господина Антонелли написано было карандашом: „агент по названному делу“. „Так это Антонелли!“ – подумали мы.
Нас разместили по разным углам в ожидании окончательного решения, куда кого девать…» Вечером того же дня арестованные петрашевцы, в том числе и Достоевский, были доставлены в Петропавловскую крепость.
Достоевскому и в дальнейшем приходилось иметь дело с учреждением на Фонтанке. После освобождения из каторги он оставался под секретным надзором до 1875 года. В 1871 году он писал своему другу А. Майкову из Швейцарии: «Я слышал, что за мной приказано следить. Петербургская полиция вскрывает и читает все мои письма… каково же вынесть человеку чистому, патриоту, предавшемуся им до измены своим прежним убеждениям, обожающему государя… Руки отваливаются невольно служить им. Кого они не просмотрели у нас, из виновных, а Достоевского подозревают!»
Огромный комплекс зданий на углу Фонтанки и улицы Пестеля до сих пор называется Соляным городком по некогда находившимся здесь складам соли. В 1878 году архитектором И. Китнером здесь было построено здание для размещения выставок и Сельскохозяйственного музея с большим концертным залом, где часто проходили публичные лекции и чтения. Весной 1878 года Достоевский с женой слушали здесь публичные лекции своего младшего друга, знаменитого русского философа Владимира Соловьева – лекции, по словам писателя, «посещаемые чуть не тысячною толпой».
Здесь был и Лев Толстой, сопровождаемый их общим с Достоевским близким знакомым критиком Н. Страховым. Но тот не представил двух крупнейших русских писателей друг другу. Достоевский был этим поступком Страхова чрезвычайно раздосадован: «Как я жалею, что я его не видал. Никогда не прощу вам, Николай Николаевич, что вы мне его не указали». Раздосадован был и Лев Толстой.
Выступал в Соляном городке и сам Достоевский 3 апреля 1879 года на чтении в пользу Фребелевского общества. Он прочитал свой жуткий святочный рассказ «Мальчик у Христа на елке» о замерзающем в Петербургское Рождество мальчике-нищем. Достоевский был первоклассным чтецом и, особенно в последние годы жизни, пользовался в этой роли колоссальной популярностью.
Постоянный устроитель литературных чтений, поэт и переводчик П. Вейнберг вспоминал: «Когда читал Достоевский, слушатель… был в гипнотизирующей власти этого изможденного, невзрачного старичка, с пронзительным взглядом беспредметно уходивших куда-то вдаль глаз, горевших мистическим огнем…»
Перейдя Фонтанку по Пантелеймоновскому мосту, мы сворачиваем в Летний сад. Со стороны набережной Мойки его отделяет чугунная ограда с головами Медузы Горгоны, выполненная в 1820-х годах по проекту П. Базена. За ней на берегу Карпиева пруда в 1839 году установлена ваза из эльдальского порфира – подарок шведского короля Карла императору Николаю I.
Летний сад заложен и разбит при Петре Великом в строгом голландском духе. Его украшают 89 итальянских скульптур XVIII – начала XIX веков. Справа от главной аллеи расположены павильоны – Кофейный (1826, архитектор К. Росси) и Чайный (1827, архитектор Л. Шарлемань).
У выходящей на Неву знаменитой ограды работы Ю. Фельтена, по общему мнению, самой красивой в Петербурге, стоит Летний дворец Петра I (1714, архитектор Д. Трезини) с прекрасно сохранившимся интерьером.
Сбоку, ближе к набережной Фонтанки, памятник любимому Достоевским баснописцу И. Крылову (1855, скульптор П. Клодт), на пьедестале – персонажи басен Крылова. В середине XIX века Летний сад – излюбленное место прогулок детей и флирта их нянек с гвардейцами.
В праздники Летний сад представлял, по словам А. Кони, свое образное зрелище: «Согласно укоренившемуся обычаю представители среднего торгового сословия приходили сюда всей семьей с нарядно одетыми взрослыми дочерьми и гуляли по средней аллее, а на боковых дорожках прогуливались молодые франты, жаждавшие „цепей Гименея“ и нередко сопряженного с этим денежного приданого. Они приглядывались к проходившим барышням, а сновавшие между ними юркие женщины в косынках на голове и пестрых шалях, сообщали интересующимся надлежащие сведения и предлагали свои услуги для знакомства с возможными брачными последствиями. Это были свахи».
Одно из таких гуляний описано Достоевским в фельетонной «Петербургской летописи» (1847): «Сплошная, огромная толпа движется чинно и мерно; все в новых платьях. Изредка жены лавочников и девушки позволяют себе пощелкать орешков. В стороне гремит уединенная музыка, и главный характер всего: все чего-то ждут, у всех на лице весьма наивный вопрос: что же далее?»
Марсово поле, лежащее по другую сторону Лебяжьей канавки, – самая большая площадь Петербурга. Оно возникло на месте осушенного болота в первой половине XIX века как территория для парадов. Парады – своеобразный военный балет, любимая утеха русских императоров. В XIX веке они сами ходили только в военных мундирах и все, связанное с формой и церемониальным шагом, вызывало у них живейший интерес.
В дневнике министра внутренних дел П. Валуева записан, например, такой эпизод: «Сегодня скончался фельдмаршал граф Берг. Его трудно заменить… Военные же говорят о другом событии: государь на выходе в Зимнем дворце был в шарфе (этот генеральский парадный пояс – серебряный с черно-оранжевыми прошивками и кистями – был отменен еще в 1855 году. – Прим. Л. Е. Шепелева из книги «Титулы, мундиры, ордена в Российской империи»)».
Апофеозом показательных военных учений считался ежегодный майский парад на Марсовом поле в присутствии императора, со сложнейшими эволюциями огромных масс войск. К нему готовились весь год. Достоевскому, когда он учился в Главном инженерном училище, пришлось стать участником такого парада.
Он писал отцу: «Пять смотров великого князя и царя измучили нас. Мы были на разводах, в манежах вместе с гвардиею маршировали церемониальным маршем, делали эволюции и перед всяким смотром нас мучили в роте на ученье, на котором мы приготовлялись заранее. Все эти смотры предшествовали огромному, пышному, блестящему майскому параду, где присутствовала вся фамилия царская и находилось 140 000 войска. Этот день нас совершенно измучил».
С 1873 года на Марсово поле было перенесено от Адмиралтейства пасхальное гуляние. Кроме того, гуляния в эти годы совершались здесь 26 и 30 августа в день коронации и именин Александра II. У Владимира Михневича, автора наиболее полного путеводителя по Петербургу, вышедшего в 1874 году читаем: «Тут же устраиваются городскими инженерами шесты для лазанья, намазанные салом, ловкачи и счастливцы, забравшиеся на них, награждаются призами, от серебряных часов и полного кучерского убора до шапки и рукавиц, каковые нередко раздает в этих случаях петербургский градоначальник».
Парады на Марсовом поле продолжались до 1917 года. После Февральской революции в центре поля были похоронены погибшие. После Октябрьского переворота здесь же хоронили видных большевиков. В 1919 году был устроен памятник борцам революции, в 1923 году разбит партерный сквер.