С началом Первой мировой войны деятельность Общества постепенно свертывалась и в 1917 году была прекращена. Помимо очевидных объективных причин завершения первого этапа отечественного движения в защиту культурного наследия (война и революция) нельзя не назвать очень важную субъективную причину: в июне 1915 года умер Николай Врангель, который был инициатором, главным деятелем и душою Общества. Воспоминания Александра Бенуа содержат пронзительные строки, посвященные его ученику и сподвижнику: «Врангель скончался, находясь во время Первой мировой войны в качестве добровольца на санитарном фронте, от острого воспаления почек. Произошло это далеко от Петербурга, и весть об его кончине поразила всех своей неожиданностью. Но мне кажется, что сам он чувствовал в себе того гложущего червя, который так рано подточил его физические силы. Именно этим сознанием своей ранней обреченности можно объяснить то, что Врангель находился всегда в состоянии чрезвычайной возбужденности, какой-то спешки, его точно что-то нудило торопиться, чтобы успеть все сделать, что он себе наметил. Что-то тревожное и беспокойное было в его взоре, что-то особенно порывистое в движениях. А может быть, подгоняло его и то чувство, которое руководило, но в темпе менее „ударном“ и мной, и некоторыми нашими друзьями, т. е. ощущение близости конца всей той культуры, продуктом которой мы были сами и служить на пользу которой мы считали своим радостным долгом. В этом отношении судьба оказалась милостива к Врангелю – она не дала ему увидеть всю “мерзость запустения” и крушение всего нашего мира. Он не познал и этого чувства никчемности, выброшенности за борт, которое отравило нам жизнь с самого начала 1917 года».
Литература
Бенуа А. Н. Мои воспоминания. Кн. IV–V. М., 1990.
Лукомский Г. К. Общество защиты памятников искусства // Аполлон. 1913. № 4.
Медведева М. В. Из истории «Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины» // Археологические вести. № 14. М., 2007.
Научный архив ИИМК РАН. Ф. 68 (Фонд Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины).
О деятельности Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины // Голос минувшего. 1913. № 4.
Отчет о деятельности Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины со дня основания по 1 января 1912 года. СПб., 1912; Отчет о деятельности… за 1912 год. СПб., 1913; Отчет о деятельности… за 1913 год. Пг., 1914.
Рудаков В. Охрана памятников старины // Исторический вестник. Вып. 7. 1912.
Устав Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины. СПб., 1910.
«Экология культуры» Д. С. Лихачева
Трудно определить общее количество работ Дмитрия Сергеевича Лихачева, которые содержат суждения о культурном и природном наследии, – их многие десятки. Считается, что его первое выступление в защиту наследия опубликовано в начале 1955 года. Главное сочинение на эту тему – статья «Экология культуры» – впервые было напечатано в 1979 году в журнале «Москва». В дальнейшем эта работа неоднократно переиздавалась у нас и за рубежом и постепенно приобрела всемирную известность. В конце жизни Лихачев вспоминал: «Я в свое время предложил осторожный термин для защиты человеческой культуры – экология культуры, встретивший первоначально некоторые возражения, но впоследствии принятый и распространившийся широко в мировой научной литературе и публицистической прессе».
В чем же заключается суть учения об экологии культуры? Лихачев полагал, что экологию, которая изучает мир как целое, нельзя ограничивать проблемами природной биологической среды. Сохранение культурной среды – задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы. Он неоднократно и очень настойчиво утверждал, что и отношение к природе, и отношение к культуре требует общих правил нравственности, осознания человеком себя как неотъемлемой части природы и части культуры: «экология – проблема нравственная».
Мысль о том, что необходимо брать под охрану не только отдельные архитектурные памятники, но и архитектурные ландшафты, гармонизированные с природой, в наши дни выглядит тривиальной. Однако следует помнить, что к осознанию необходимости комплексной защиты Наследия человечество пришло очень поздно – только во второй половине XX века, после разрушительных мировых войн и катастрофического ухудшения природной среды в процессе форсированного индустриального развития.
Основные идеи Лихачева относительно наследия восходят к одной из важнейших философских работ Серебряного века – «Мир как органическое целое» Н. О. Лосского. Среди источников «экологии культуры» следует назвать также «Оправдание добра» В. С. Соловьева и градоведческие работы И. М. Гревса.
Здесь уместно напомнить, какой смысл вкладывал Лихачев в понятие «Культурное Наследие». Развернутый ответ на этот вопрос мы находим в его проекте «Декларации прав культуры», который был впервые обнародован в 1995 году. На первое место он уверенно ставил язык: «Язык является главной культурной ценностью народа». Наряду с языком Культурное Наследие, по Лихачеву, включает традиции, обычаи, обряды, фольклор, народные промыслы и ремесла, архивные, музейные и библиотечные фонды, а также памятники археологии, архитектуры, памятные исторические места, уникальные ландшафтные зоны. Характерно, что к «экологическим бедствиям» XX столетия Лихачев относил и разрушение храмов, и обеднение лексики русского языка. Он писал, что «уменьшение общей стыдливости и снижение интереса к личной репутации в человеческом обществе, в результате чего исчезает чувство чести, – экологическое бедствие», что зоной экологического бедствия могут оказаться кино, театр, музыка и т. д.
«Экология культуры» Лихачева получила широкий отклик и всколыхнула общественное «культурно-экологическое движение». Один из активистов Совета по экологии культуры, возникшего в Ленинграде во второй половине 1980-х годов, М. Г. Талалай, вспоминает, что он и его товарищи воспринимали Лихачева как «духовного вождя» и опирались на его авторитет в своей деятельности. Ленинградские молодежные группы «Спасение памятников», «Экология рядовой архитектуры» («ЭРА»), «Мир» занимались в то время защитой приговоренных к сносу петербургских домов, сохранением гибнущих в результате комплексного капремонта интерьеров, восстановлением исторических названий улиц и площадей, благоустройством кладбищ и заброшенных храмов. Наиболее яркими акциями, связанными с этим движением эпохи перестройки, являются битвы за «дом Дельвига» (1986 г.) и гостиницу «Англетер» (1987 г.). Во всех подобных случаях Лихачев без колебаний становился на сторону услышавшей его призыв молодежи: «Чтобы сохранить памятники культуры, необходимые для нравственной оседлости людей, мало только платонической любви к своей стране, любовь должна быть действенной».
Оценивая роль и место культурного наследия в жизни современного общества, Лихачев был зачастую аксиоматичен и формулировал свою позицию, как символ веры, – без доказательств (так и названа одна из последних его книг – «Без доказательств»). Вот некоторые безусловные для него истины:
«Культура представляет главный смысл и главную ценность как отдельных народов, так и государств».
«Сохранение и развитие культуры каждого народа должно стать делом всего мирового сообщества».
«Культура любого народа одновременно является достоянием всего человечества».
«Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны – он, как правило, равнодушен и к своей стране».
Внучка академика З. Ю. Курбатова вспоминает: «Каждое срубленное вековое дерево и снесенный старинный дом дед воспринимал как личную трагедию». Думаю, что в этом свидетельстве нет преувеличения. В своеобразном завещании Лихачева, проекте «Декларации прав культуры», он утверждал: «Утрата любого элемента культурного наследия является невосполнимой потерей и ведет к духовному обеднению всей человеческой цивилизации». А между тем «запас памятников культуры, запас культурной среды крайне ограничен в мире, и он истощается со все прогрессирующей скоростью».
Лихачев обращал внимание на то, что памятники культуры более уязвимы по сравнению с природой: «Природа обладает способностью к самоочищению и восстановлению нарушенного человеком равновесия. Она залечивает раны. Можно очистить загрязненные реки и моря; можно восстановить леса, поголовье животных, конечно, если не перейдена известная грань. Совсем иначе с памятниками культуры. Их утраты невосстановимы, ибо памятники культуры всегда индивидуальны, всегда связаны с определенной эпохой, с определенными мастерами. Каждый памятник разрушается навечно, искажается навечно, ранится навечно».
Для него было очевидно нравственное значение культурной среды, ее влияние, воздействие на человека: «Памятники старины воспитывают, как ухоженные леса воспитывают заботливое отношение к окружающей природе». Это тесным образом связано с его убеждением в том, что «без памяти нет совести» (блаженный Августин). Забвение, отказ от памяти о том, что было с тобой, со страной, с человечеством, приводят к утрате совести и более всего разрушают человека. Укорененность человека в истории, в культурной среде Лихачев называл «нравственной оседлостью», без которой, как он считал, люди не могут оставаться людьми.
Выбор его жизненного пути был связан именно с этим. Лихачев рассказывал, что в 1923 году (семнадцати лет от роду) начал заниматься древнерусской литературой потому, что «хотел удержать в памяти Россию, как хотят удержать в памяти образ умирающей матери сидящие у ее постели дети». В другом месте он пишет: «В юности я приехал в Москву и нечаянно набрел на церковь Успения на Покровке конца ХVII века. Я ничего не знал о ней раньше. Встреча с ней меня ошеломила. Я жил под впечатлением этой встречи и позже стал заниматься древнерусской культурой именно под влиянием толчка, полученного мной тогда».