правительницей) на диване в кабинете Ивана Михайловича».[328] Когда 27 февраля 1918 года у Анциферовых родился сын Павел (Павлинька), И. М. Гревс стал его крестным отцом.[329]
К концу 1917 года относится событие, сыгравшее роковую роль в судьбе Анциферова: «Ко мне обратился А. А. Мейер с предложением встретиться и вместе подумать. Встреча была назначена у Ксении Анатольевны Половцевой в ее квартире на Пушкарской. Так возник кружок А. А. Мейера».[330]
История кружка христиански настроенной петербургской интеллигенции, который собирался по воскресеньям (отсюда его название – «Воскресенье»), достаточно хорошо выяснена благодаря исследованию В. В. Антонова.[331] В ядро кружка помимо философа А. А. Мейера и его гражданской жены, архитектора-художника К. А. Половцевой, входили философ Г. П. Федотов, историки Г. В. и Н. В. Пигулевские, художник П. Ф. Смотрицкий. Хотя собрания «Воскресенья» не были многолюдными (10–12, изредка – 20 человек), всего за 1918–1928 годы их посетило не менее 150 участников. Первоначально кружок А. А. Мейера был идеологическим преемником левого крыла Петербургского религиозно-философского общества. В. В. Антонов прав, утверждая, что собрания кружка происходили на квартире К. А. Половцевой, «в двухэтажном доме по Малому пр., 7, на Петроградской стороне». Однако процитированное свидетельство Анциферова, подкрепленное данными из справочника «Весь Петроград», позволяет назвать адрес самых первых встреч кружковцев – квартира К. А. Половцевой на Большой Пушкарской, 4. Возможно, что именно здесь готовились оба вышедших весной и летом 1918 года номера журнала «Свободные голоса». Вместе с редактором-издателем Г. П. Федотовым в них участвовали Анциферов (статья «Россия и будущее»), А. А. Мейер, Г. В. Пигулевский. «Журнал вызвал резкую оппозицию Д. Мережковского и З. Гиппиус. Они обвинили нас в том же грехе, что и А. Блока за его „Двенадцать“. Было решено встреться с нашими противниками. Мейер пригласил меня с женой к ним. Жили они где-то за Литейным».[332] Действительно, в дневнике З. Н. Гиппиус есть запись, датированная 15 июня 1918 года: «Был Мейер».[333] Напомним, что в этот период Гиппиус и Мережковский жили на углу Сергиевской и Потемкинской (ул. Чайковского, 83 / Потемкинская ул., 7).
«Мало-помалу я отходил от кружка Мейера, не порывая с ним. Я ушел в работу на культурном фронте… А позднее – с конца 20-х годов – в краеведение, которое меня теснее связывало с родиной, уводя из круга научных интересов, удерживавших меня в средних веках западного мира».[334]
Говоря о «работе на культурном фронте», Анциферов имеет в виду свое участие в деятельности экскурсионной секции при Музейном отделе Петроградского управления научных и научно-художественных учреждений Наркомпроса, которая с октября 1918 года размещалась в Зимнем дворце, а также сотрудничество в Петроградском экскурсионном институте (ул. Белинского, 13/47), где И. М. Гревс с осени 1921 года руководил гуманитарным отделом.[335]
1919 год принес в семью Анциферовых трагедию: в июле умерли от дизентерии дети. «Семья Гревсов была нашей опорой в окутавшем нас мраке. С кладбища (Таточка и Павлинька были похоронены на Смоленском православном кладбище рядом с бабушкой Анциферова, Прасковьей Андреевной Петровой. – А. М.) мы пришли к ним и провели у них ночь. Страшно было возвращаться в опустелый дом».[336] Осенью они с женой, работая в детской колонии (интернате для беспризорных) в Красной Славянке под Павловском, очутились на линии фронта во время наступления Юденича на Петроград и едва оба не погибли. Это анциферовское памятное место под Петербургом находится сейчас в руинированном состоянии. Загородный дом для графини Ю. П. Самойловой построен на мызе Графская Славянка в 1830-х годах по проекту архитектора А. П. Брюллова. В 1846 году усадьба красавицы-графини, уехавшей в Италию, была куплена Николаем I и получила название Царская Славянка. После революции, когда имение переименовали в Красную Славянку, в нем разместилась детская колония. В годы Великой Отечественной войны дача сильно пострадала.[337] Реставрация замечательного памятника все еще не началась.
Летом 1921 года, после рождения сына Сергея (Светика), Анциферовы жили «на антресолях правого крыла»[338] Павловского дворца. В это время здесь проходил семинарий по изучению Павловска, организованный И. М. Гревсом при активном участии хранителя дворца В. Н. Телепоровского, художника В. М. Конашевича, Н. В. Вейнерта, И. И. Жарновского. Занятия с экскурсоводами вели А. Н. Бенуа, С. Ф. Платонов, А. Е. Ферсман, Л. А. Ильин, В. Я. Курбатов, А. П. Остроумова-Лебедева, А. А. Рылов, Б. М. Эйхенбаум, В. М. Жирмунский, О. Ф. Вальдгауер, П. П. Вейнер – «последний цвет питерской интеллигенции».[339]
Продолжением летней школы экскурсоводов в Павловске стали занятия с учителями Детского Села, которые к лету 1923 года выросли в солидный семинарий во главе с Анциферовым и привели к возникновению в этом пригороде краеведческого кружка и расцвету созданной еще в 1919 году экскурсионной станции.[340] Летом 1922 года по приглашению сотрудника Петроградского экскурсионного института биолога Б. Е. Райкова Анциферовы поселились в Детском Селе, в деревянном одноэтажном флигеле с мезонином рядом с бывшим особняком графини Е. В. Шуваловой на углу Средней и Дворцовой улиц (этот «райковский домик» не сохранился). В 1924 году они снимали на летний сезон комнату в здании Царскосельского Лицея, а после рождения в том же году дочери Татьяны окончательно переселились из городской квартиры на Малой Посадской в Детское Село. Новая квартира находилась в двухэтажном деревянном доме на Малой ул. (ул. Революции), 14. «Деревянный особняк с чудесным садом»[341] сгорел во время войны вместе с библиотекой и архивом Николая Павловича. Сейчас на его месте стоит каменный дом послевоенной постройки. Приехав в Ленинград после освобождения города от вражеской блокады, Анциферов, после посещения города Пушкина 24 июня 1944 года, записал в дневнике: «Людская пустыня и людское безмолвие. <…> Вот и наша улица – обуглившиеся мощные стволы в два-три обхвата серебристых тополей лежат поперек нее. Угловой дом, где бывал Тютчев, сгорел. Дом, где умерла мама, разрушен, но стены его стоят, видно и окно ее комнаты. Нашего дома нет. Нет и соседних домов, и того, где жила няня. Семь участков подряд выгорели дотла. <…> Когда я бродил по этому пепелищу, мне казалось, что воздух полон духов нашего прошлого, полон его голосов. Здесь, в „Детском Селе“, так радостно закипала жизнь наших детей, здесь так тихо сияло созревшее и устоявшееся наше счастье. И эти руины выражали собою руины моей души».[342]
Однако вернемся на двадцать лет назад, когда жизнь на новом месте только налаживалась. В середине 1920-х годов деятельность Анциферова была исключительно интенсивной. После недолгого заведования кафедрой истории средних веков во Втором педагогическом институте им. Н. А. Некрасова (Малая Посадская ул., 26) он руководит семинарием на литературном факультете Института истории искусств (Исаакиевская пл., 5). После закрытия в сентябре 1924 года Экскурсионного института становится научным сотрудником Центрального бюро краеведения (ЦБК), организации, возглавлявшей в 1920-х годах краеведческую работу в стране. Петроградское (Ленинградское) отделение ЦБК занимало часть помещений Российской академии истории материальной культуры в Мраморном дворце (ул. Халтурина, 5). По поручению ЦБК он выезжает в провинцию для ознакомления с работой краеведческих организаций в Ростове Великом, Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде, Владимире, Туле, Рязани, Курске, Витебске, Твери, Калуге, Смоленске, Орле, Воронеже, читает лекции, участвует в конференциях. И надо прибавить активную работу в Обществе «Старый Петербург», где Анциферов возглавил семинарий по экскурсионному изучению города.[343] Заседания Общества проходили первоначально в бывшем доме Мятлевых (Исаакиевская пл., 9/2), а также в Музее города в Аничковом дворце.
В 1920-х годах Анциферов подготовил и опубликовал свыше 40 работ.[344] Наиболее известные из них – «Душа Петербурга» и «Петербург Достоевского» – вышли в свет соответственно в 1922 и 1923 годах в издательстве «Брокгауз – Ефрон», которое с 1889 года размещалось в доме 6 по Прачечному переулку.[345] Сотрудничество Анциферова с этим издательством началось еще до революции, когда он получил заказ написать несколько статей для «Нового энциклопедического словаря». Статьи, к сожалению, не были опубликованы, так как после выхода в 1916 году 29-го тома издание прекратилось.
Краеведческое движение, как и многие другие живые начинания того времени, было раздавлено в конце 1920-х годов. Среди жертв борьбы с «вредительством на историческом фронте» оказался и Анциферов.
Впервые его арестовали в 1925 году и без предъявления обвинения выслали в Сибирь, но вскоре освободили благодаря хлопотам друзей. В декабре 1928 года были арестованы А. А. Мейер, К. А. Половцева и другие участники кружка «Воскресенье». «На Вербной неделе (в апреле 1929 года. –