В Южной Америке ученому удалось побывать только один раз, когда стал рушиться СССР. В 1990 году, когда Кнорозову было уже 68 лет, его пригласил лично президент Гватемалы и вручил Большую золотую медаль. В Мексике он был награжден орденом Ацтекского орла, который вручается иностранцам за исключительные заслуги перед государством. Уже перед самой смертью Кнорозов получил почетную награду из США.
Он работал и исследовал культуру майя, составлял словарь, переводил книги до последних дней своей жизни.
«Смерти нет, господа!»
Академик Наталья Бехтерева – выдающийся нейрофизиолог, представитель знаменитой научной династии. Изучая тайны головного мозга, она в своей собственной жизни сама столкнулась с невероятным.
Наталья Петровна родилась в Ленинграде 7 июля 1924 года. То были страшные времена. Ее отец был арестован и расстрелян как враг народа. И уже тогда у девочки стали проявляться невероятные способности. Она стала видеть вещие сны. Накануне ареста отца она увидел сон, который потом сама описала в своих воспоминаниях. «…Стоит папа в конце коридора, почему-то очень плохо одетый, в чем-то старом, летнем, как будто в парусиновых туфлях. А папа даже дома одевался хорошо, хотя и иначе, чем на работу. И вдруг пол начал подниматься, именно с того края, где стоял папа. По полу вниз покатились статуэтки – папа любил их… А под полом – огонь, причем языки пламени – по бокам коридора. Папе трудно устоять на ногах, он падает, я с криком просыпаюсь… А на следующую ночь проснулась от того, что в квартире горел свет, ходили какие-то люди… Рядом стояли важные дворники. Те самые, дети которых недели за две показывали нам руками знак решетки – растопыренные пальцы обеих рук, наложенные друг на друга перед лицом. Знали…»
После ареста мужа ее мать оказалась в сталинском концлагере, тринадцатилетняя Наталья с братом попали в детский дом. Там детей врагов народа мучили, издевались. «Перед каждой скудной едой – но все-таки едой, которая, мы знали, сейчас дымится на столах, – стоим мы на линейке. Стоим, пока каша не замерзнет, – слушаем монолог директора-садиста о том, как надо есть, как надо пережевывать пишу…»
А потом война – новые страшные испытания. В войну Бехтерева жила в блокадном Ленинграде. Голод, холод, обстрелы. «По сирене спускались в подвал. По мере того как шли блокадные дни, подвал давался все труднее – и потому что сил было все меньше, и потому, что приходилось совсем рядом откапывать подвалы разрушенных домов… И потому, что в подвале было страшнее слышать свист падающей бомбы». В памяти у нее сохранились детали тех трагических дней: «За хождение по Марсову полю во время артиллерийского обстрела меня оштрафовали на 2 рубля 50 копеек. Узенькую белую квитанцию я долго хранила как доказательство моей храбрости… до пятидесятых годов я никак не могла наесться досыта, мне все время хотелось есть. Да и всем блокадникам так».
Тем не менее после войны Наталья Петровна сумела окончить Первый Ленинградский медицинский институт и поступить в аспирантуру. Работала в Институте экспериментальной медицины АМН СССР, затем – в Нейрохирургическом институте, пройдя путь до заместителя директора. В 35 лет стала доктором наук, потом академиком РАН, научным руководителем Центра «Мозг» АН СССР, а с 1992 года Института мозга человека РАН. Как ученый сделала множество открытий, получила признание не только в нашей стране, но и за рубежом.
Бехтерева одной из первых применила способ долгосрочного вживления электродов в мозг человека, выявила свойство нейронов подкорковых образований головного мозга реагировать на смысловое содержание речи и участвовать в обеспечении мыслительной деятельности. Открыла мозговой механизм оптимизации мыслительной деятельности – детектор ошибок. Была избрана членом-корреспондентом АН СССР и членом Академии медицинских наук СССР, а также многих научных академий других стран, стала Почетным гражданином Санкт-Петербурга. Ей даже предлагали пост министра здравоохранения СССР, но она отказалась. При этом Бехтерева была не сухим кабинетным ученым, а живым общительным человеком.
Став депутатом Верховного Совета, многим помогала. Прекрасно пела, ее даже приглашали на профессиональную сцену. Однажды во время научной командировки в ФРГ организаторы научного конгресса устроили вечеринку, на которой собравшимся полагалось что-нибудь спеть. Советская делегация, ожидавшая в те времена провокаций и повсюду видевшая шпионов, пребывала в растерянности. Неожиданно на сцену вышла Наталья Петровна и, подойдя к оркестру, концертным голосом запела «Катюшу». Зал буквально взревел от восторга. Надо сказать, что красивая (красота ей досталась от матери), всегда элегантно причесанная, Наталья Петровна везде пользовалась неизменным успехом. В Англии, например, ее почтительно называли только «леди Бехтерева».
Но и после научных успехов ее жизненный путь отнюдь не был усыпан розами. Когда СССР распадался, наука оказалась в трудном положении, институты оказались без финансирования, ученые впали в нищету. Бехтереву жестоко травили, ее любимая ученица вывешивала плакаты: «Медвеску-Бехтереску ждет участь Чаушеску!» – намекая на расстрел румынского диктатора (Медведев – фамилия ее мужа). Наталью Петровну обвиняли в убийстве мужа, а ее сын от второго мужа покончил жизнь самоубийством. Все это не сломило ученую, Бехтерева упорно продолжала свой путь в науке и до последних дней успешно руководила институтом.
Получилось так, что я был одним из последних, кто говорил с ней перед смертью. Я позвонил Наталье Петровне по телефону накануне того дня, когда ее отправили в больницу, откуда она уже больше не вышла. Речь шла об одном тяжело больном греческом мальчике. Его родители безрезультатно объехали весь мир, и надежда осталась только на Россию, где, как они слышали, живет удивительный врач, нейрохирург с мировым именем, который сможет помочь, – Наталья Бехтерева.
– Конечно, конечно, – охотно согласилась заняться ребенком Наталья Петровна, – привозите документы, посмотрим, что можно сделать.
Договорились о встрече, и заодно (таков уж наш брат, журналист!) я попросил академика еще и об интервью.
– А на какую тему? – поинтересовалась Наталья Петровна.
– О том, есть ли жизнь после смерти, – объяснил я, не подозревая, что очень скоро моя собеседница будет решать эту проблему уже совсем в «другом измерении».
– Ну уж вы из меня ведьму-то не делайте! – засмеялась Наталья Петровна и тут же согласилась: – Ладно, ладно, приходите. Я вам свою книгу подарю: «Магия мозга и лабиринты жизни». Увы, на другой день мне сообщили, что Наталью Петровну только что увезли в больницу…
С академиком Бехтеревой я познакомился в Греции, куда она приезжала в командировку. Мы долго гуляли с ней по афинской Плаке, сидели в кафе. Говорили обо многом. Вспомнили, конечно, ее знаменитого деда – легендарного физиолога Владимира Бехтерева. Его загадочную смерть (есть подозрение, что великого ученого отравили по приказу Сталина), работы по изучению психологии толпы, возможную причастность к секретным попыткам создания в СССР «идеологического оружия».
– А вы думаете, просто иметь такого именитого предка? – спросила Наталья Петровна. – У меня в кабинете долгое время не было его портрета. Я не смела его повесить, считала, что это недостойно. Повесила только тогда, когда меня избрали в академию.
Кстати, она была уверена, что ее дед погиб не потому, что, как говорили, поставил диагноз «шизофрения» Сталину, а за то, что обнаружил, что Ленин умер от сифилиса головного мозга.
Зашел разговор и о Кашпировском, очень популярном тогда в нашей стране. Наталья Петровна отозвалась о нем резко. По ее мнению, в Кашпировском горит какой-то злой огонь. То, что он делал с людьми на стадионах, сказал она, недопустимо. Он как бы упивается своей властью над людьми, унижает их, заставляет дергаться, ломать руки, ползать и т. п. Так может поступать не врач, а садист.
– Ну, а телепатия, наверное, все-таки есть? Можно читать мысли на расстоянии?
– К нам в институт приходило много людей, мы их обследовали, но ничего не подтвердилось. Однако известно, что матери иногда на большом расстоянии чувствуют, если с их детьми происходит что-то трагическое. А вообще должна сказать, что обществу невыгодно чтение мыслей других. Если бы все могли это делать, жизнь в социуме стала бы невозможной.
– А есть ли жизнь «там», за гробом? Ведь вы долгое время работали в реанимации… Что там вам рассказывали?
– Много фактов доказывает, что тот мир есть. Певец Сергей Захаров, который пережил клиническую смерть, например, рассказал потом, что в этот момент все видел и слышал как бы со стороны. Все, о чем говорили врачи, что происходило в операционной и т. п. С тех пор он перестал бояться смерти.
Есть и другой удивительный пример. Врач Андрей Гнездилов рассказал, что его больной, тоже переживший клиническую смерть, подробно рассказал об увиденном в этот момент. Это происходило на большом расстоянии от больницы. Этот его сон удалось потом подтвердить. Все детали совпали.
– У меня самой, – продолжала Наталья Петровна, – был в жизни период, когда я разговаривала с умершим мужем.
Как это было, она подробно описывает в своей книге в главе под характерным названием «Зазеркалье». По ее словам, после смерти мужа, которая ее потрясла, она находилась в особом состоянии, в котором человек начинает слышать, обонять, видеть, ощущать то, что было закрыто для него ранее, и чаще всего, если специально не поддерживать этого, закроется для него потом.
Но что же такое необычное стала видеть, слышать и ощущать академик Бехтерева? Она стала слышать голос мужа и – что совершенно невероятно – увидела того, кто уже лежал в могиле! Причем, что, наверное, самое важное, свидетелем этого была не только она одна, но еще и ее секретарь, которую Бехтерева называет инициалами Р. В. Сначала в гостиной они отчетливо услышали шаги идущего человека, но никакого человека не увидели. Потом у них стало появляться ощущение чьего-то присутствия, кого-то из уже ушедших в иной мир.