Ты слышать мог: вдали, вдали,
Как будто с моря, звук тревожный,
Для божьей тверди невозможный
И необычный для земли…
Посланец Синей звезды
В древних легендах разных народов можно встретить одинаковое высказывание: все, что произойдете человеком или со всеми людьми на земле, уже знает Синяя звезда.
Не всякому дано увидеть ее в ночном небе. Но тот, кто сумеет понять сфинкса и вступить с ним в разговор, — сразу увидит эту звезду. Она сама притянет к себе взгляд человека, ибо Синяя звезда покровительствует сфинксам. Он — ее посланец на земле.
Египетские фараоны, как правило, обладали множеством титулов. Одним из почетнейших являлся титул «постигающий и хранящий тайну». Существо с львиным телом и человеческой головой, прозванное древними греками сфинксом, являлось хранителем небесных врат.
В Древнем Египте сфинкса называли совсем по-другому. Много было у него имен. Но только самые посвященные жрецы знали подлинное. Произносить его можно бьшо лишь оставшись наедине с этим существом, чтобы никто из смертных не услышал настоящее имя.
Появившиеся в Египте в I тысячелетии до нашей эры греки сразу «не поладили» с каменными изваяниями сфинксов. Они пытались выяснить у жрецов настоящее имя этого таинственного существа, но ничего не добились от служителей культа.
«Злая загадка», «Хранящий гибель», «Молчаливая смерть» — такими нелестными прозвищами наделили они сфинкса.
В созданной древними греками мифологии он выступает в образе чудовища — крылатого льва с головой женщины и хвостом змеи. Это чудовище останавливало прохожих, задавало неразрешимые загадки и, не получив правильного ответа, пожирало их или сбрасывало в пропасть. Лишь мудрый фиванский царь Эдип сумел разгадать непосильные для остальных загадки. И, как говорится в легендах, сфинкс сам бросился в пропасть.
Фараон Аменхотеп III, правивший Египтом почти три с половиной тысячи лет назад, воздвигнул себе неподалеку от Фив погребальный храм. Дорогу от этого храма к Нилу он украсил каменными изваяниями сфинксов. Их лица были портретным изображением Аменхотепа III.
В 1832 году две обнаруженные при раскопках скульптуры сфинксов отправились в далекий путь на север, в Санкт-Петербург. Спустя несколько месяцев после прибытия в Северную столицу, в 1834 году, сфинксы были установлены на невской гранитной пристани, напротив Академии художеств.
Говорят, когда они нашли пристанище на берегу Невы, в Петербурге стояли сильные туманы — такие непроглядные, что даже всезнающая Синяя звезда потеряла на какое-то время из виду своих посланцев.
И они отвечают
…Мы с приятелем, Виктором Никитиным, шли на катере по Неве к Финскому заливу. Было раннее летнее утро. Вокруг тишина и неподвижность еще не пробудившегося города.
Внезапно задул ветер, и нас накрыла пелена тумана. Виктор сбавил ход катера, а затем и вовсе остановил его.
— Что случилось? — поинтересовался я. — Мотор подвел?
Приятель ничего не ответил, лишь сделал мне знак помолчать.
Я подумал, что он испугался тумана и сейчас прислушивается, не идет ли нам навстречу какое-нибудь судно.
Так простояли в тишине минуту-другую.
На лице Виктора вдруг появилась таинственная и в то же время хитроватая улыбка.
— Слышишь?.. — он чуть склонил набок голову, стараясь уловить какие-то звуки. — Это они… Это их песня тайн…
— Кто «они»? — не понял я.
— Сфинксы… — пояснил приятель. — Всем известно, что сфинкс чаще всего загадочно молчит и лишь иногда задает вопрос и ждет ответа. Но, согласно легенде, раз в год, в определенное время, когда Синяя звезда отражается на его лице, он сам отвечает людям на любые вопросы, открывает заветные тайны…
— Ты где это вычитал? — поинтересовался я.
Виктор, словно не услышав моего вопроса, вдохновенно продолжал:
— В древности жрецы храма Золотого сфинкса знали это. Они умели рассчитать, в какое время посланец Синей звезды ответит на их вопросы. Приносили служители храма Золотому сфинксу жертву — птицу, змею, гиену и ягненка. А еще подносили какое-то специально приготовленное красное вино и поливали на губы своему идолу.
— Ты хочешь сказать, — перебил я с усмешкой, — что и эти сфинксы с набережной Невы заговорили?
— Не заговорили, а запели тайну, — поправил приятель. — Надо только уметь понять их песню.
— Как это можно петь тайну? — удивился я. — Это же не ария, не песня, не частушка…
Виктор развел руками.
— Не знаю… Так говорят…
— Ну и что же ты услышал? — спросил я, снова не сдержав усмешки.
Новый внезапный порыв ветра в одно мгновение отогнал прочь туман. С берега донеслись звуки просыпающегося города. Теперь с нашего катера хорошо были видны сфинксы на набережной. Казалось, они подставили свои лица солнечным лучам.
— Теперь уже ничего не услышу, — весело и поспешно ответил приятель.
Я кивнул на штурвал и назидательно сказал:
— Хватит прохлаждаться, любитель мифов, сказок и прочих небылиц. Пора в путь…
— Пора, — согласился Виктор и повернулся к штурвалу.
И вдруг стал декламировать строки Валерия Брюсова, стараясь перекричать шум мотора:
«И через кровли низких зданий,
Все озирая пред собой,
Ты видишь в сумрачном тумане
Двух древних сфинксов над Невой.
Глаза в глаза вперив, безмолвны,
Исполнены святой тоски,
Они как будто слышат волны
Иной, торжественной реки.
Для них, детей тысячелетий,
Лишь сон — виденья этих мест,
И эта твердь, и стены эти,
И твой, взнесенный к небу, крест.
И, видя, что багряным диском
На запад солнце склонено,
Они мечтают, как, — давно, —
В песках, над падшим обелиском,
Горело золотом оно…»
Не знаю, случайное ли это совпадение или нет, но в тот день я почему-то легко и неожиданно находил ответы на все не разрешенные до того вопросы.
Может, и в самом деле мне довелось услышать «песню тайн» сфинксов и уловить разгадки?..
Барин Завихренная Голова
Говорили, что сам он был не питерский, но, судя по одежде и манерам, — из благородных. Откуда приехал и что ему понадобилось в Северной столице — не знали даже самые любопытные завсегдатаи трактира, находившегося неподалеку от Академии художеств.
Именно в этом заведении почти каждый день появлялся заезжий господин.
Он занимал столик в «чистой половине». За обедом обычно не терял времени. Вытаскивал из кармана пальто какие-то бумажки, карандаш и принимался что-то записывать, черкать, подсчитывать.
Вскоре этот завсегдатай трактира познакомился поближе с половым, который его обслуживал. Несколько дней расспрашивал о житье-бытье и наконец предложил необычную работу.
И рассказал приезжий господин половому прямо-таки фантастическую историю.
Откуда-то он узнал, что в том месте, где стоит на гранитном берегу один из сфинксов, схоронил свое золото светлейший князь Александр Меншиков. За день или два до ареста почуял он неладное да и собрал все самое ценное, что в доме было.
Служил у Александра Даниловича преданный ему кучер. И Азов, и Полтаву они вместе проходили. Вот с тем кучером и закопал светлейший свое золото в кожаных мешках. После того дал князь «вольную» верному слуге и потребовал с него клятву: если беда какая случится с Александром Даниловичем, то будет кучер до самой своей смерти оберегать тайну спрятанного золота.
Отправили Меншикова в ссылку, где он и умер, а верный слуга свое слово сдержал. Поселился он неподалеку от набережной, где был клад спрятан. Часто прогуливался там и, чтобы отваживать людей от заветного места, придумывал страшные истории про чертей, русалок, водяных и упырей.
Так с его помощью народ уверовал, что место это — проклятое и лучше обходить его стороной.
Долго прожил кучер, долго стерег клад, ничего оттуда не взял. Хотя непонятно, для кого оберегал добро после того, как узнал о смерти хозяина? Лишь перед своей кончиной сообщил он кому-то о меншиковском золоте…
Не очень-то поверил половой приезжему барину. Однако виду не подал и согласился помочь откопать клад.
«Барину-то с его белыми ручками одному с лопатой и киркой не совладать… — смекнул половой. — Работа не велика — за одну ночь можно управиться… А там кто знает — вдруг и впрямь золото обнаружится?
Раздобыли кладоискатели нужные инструменты и отправились богатство добывать. Пришли на место. Пока размышляли, из-под какого сфинкса выковыривать каменные плиты и землю копать, налетел ураган и закипела Нева.
Барин стал успокаивать помощника: непогода к удаче — меньше глаз посторонних. Кому захочется в такой ветер гулять по набережной?
Половой согласился с ним. Хотели они уже приняться за работу, как почувствовали неладное. Будто, помимо ветра, завыл еще кто-то. Задрожала вдруг земля под ними.
Взглянул половой вверх и ахнул. У обоих сфинксов глаза горели по-волчьи, и подрагивали они как живые, будто сдерживали ярость и не могли совладать с ней.
Отшвырнул половой в сторону кирку и прочь побежал. Как поступил тогда барин — он так и не узнал.
Прошло несколько месяцев. Забылись страхи той ночи. Стал половой под рюмочку рассказывать приятелям о странном происшествии. А однажды ему кто-то подсказал: бродит по городу один придурок, прозванный нищими-побирушками Барин Завихренная Голова.
Как окажется он неподалеку от сфинксов — так и начинает его трясти и корежить. Кричит от страха, а убежать не может. Будто ноги к камню прирастают. А когда добрые люди уводят его прочь от того места, начинает Барин Завихренная Голова плакать и бормотать что-то несуразное, про золото светлейшего князя Меншикова, которое поглотили сфинксы.