(1888–1932)
Поэт и драматург. Печатался во многих петербургских газетах и журналах. Выступал в театрах-кабаре и литературно-артистическом ресторане «Вена». Вместе с режиссёром К.А. Марджановым и актёром Ф.Н. Курихиным создал в Петрограде театр-кабаре «Би-ба-бо». Находился в эмиграции в 1921–1923 годах. По возвращении на родину сочинял для детей, сотрудничал как литератор с цирком и эстрадой, писал для сатирических журналов.
Странный город
Санкт-Петербург —
гранитный город,
Взнесённый словом над
Невой,
Где небосвод давно распорот
Адмиралтейскою иглой!
Как явь, вплелись в твои
туманы
Виденья двухсотлетних снов,
О, самый призрачный и
странный
Из всех российских городов!
Недаром Пушкин и Растрелли,
Сверкнувши молнией в веках,
Так титанически воспели
Тебя в граните и в стихах.
И майской ночью в белом дыме,
И в завыванье зимних пург
Ты всех прекрасней,
несравнимый,
Блистательный
Санкт-Петербург!
Екатерининский канал
Вы не бывали
На канале?
На погрузившемся в печаль
Екатерининском канале,
Где воды тяжелее стали
За двести лет бежать устали
И побегут опять едва ль…
Вы там, наверное, бывали?
А не бывали – очень жаль!
Эрот в ночи однажды, тайно
Над Петербургом пролетал,
И уронил стрелу случайно
В Екатерининский канал.
Старик-канал, в волненье
странном,
Запенил, забурлил вокруг
И вмиг – Индийским океаном
Себя почувствовал он вдруг!..
И, заплескавши тротуары,
Ревел, томился и вздыхал
О параллельной Мойке
старый
Екатерининский канал…
Но, Мойка – женщина. И
бойко
Решив любовные дела, —
Ах!.. – Крюкову каналу
Мойка
Своё теченье отдала!..
Ужасно ранит страсти жало!..
И пожелтел там, на финал,
От козней Крюкова канала
Екатерининский канал!..
Вы не бывали
На канале?
На погрузившемся в печаль
Екатерининском канале,
Где воды тяжелее стали
За двести лет бежать устали
И побегут опять едва ль?
Вы там, наверное, бывали?
А не бывали – очень жаль!
Валентин Кривич(1880–1936)
Поэт, филолог, мемуарист. Сын Иннокентия Анненского. Печатался в журналах «Всемирный вестник», «Вестник Европы», «Аполлон», «Нива» и других. Широкого поэтического признания Кривич не получил, оставшись в тени своего отца, о котором написал воспоминания, так и не сложившиеся в книгу.
В сером доме
Всё то же и так же, как было.
И так же опять, как вчера.
Шарманка фальшивая ныла
В туманном колодце двора.
Вы чуждые… вам незнакома, —
Иль, может быть, тоже близка, —
Высокого серого дома
Гнетущая душу тоска…
Здесь жизни ненужные вянут,
И в запертых окнах темно…
Но узел мой крепко затянут,
И узел затянут давно.
Дома
Здесь в низких окнах ряд герани,
Здесь тишина и старина.
И жутким снам воспоминаний
Моя душа обручена.
И манят белые дороги,
В осенних днях так много
сил…
Но дом, нахмуренный и
строгий,
Свои обиды не простил…
И словно навек тени пали,
Где жизнь цвела и отцвела…
Мне ль разгадать его печали,
Печали старого угла…
Дмитрий Михайлович Цензор(1877–1947)
Поэт-символист. Закончил филологический факультет Петербургского университета и Академию художеств. Несмотря на очевидную приверженность к символизму, входил в различные литературные группировки. Цензор был членом кружка «Вечера Случевского», посещал собрания на «Башне» у Вячеслава Иванова, входил в «Цех поэтов» Николая Гумилёва. В 1914 году начал издавать литературно-художественный журнал «Златоцвет». В советское время печатался в многотиражках под псевдонимом «Пескоструйщик», сотрудничал с сатирическими изданиями («Бегемот», «Смехач», «Пушка»), а также писал тексты для песен и агитационных материалов. В 1940 году издал книжку избранных стихотворений. Перед войной стал секретарём партийной организации Ленинградского Союза писателей. Собрал большой личный архив писем, статей, переводов, произведений друзей и знакомых. Пасынок Дмитрия Михайловича – известный фигурист Олег Протопопов, двукратный чемпион Олимпийских игр.
Белая ночь
Зарделись небеса —
затеплились вдали.
Мечтательно горят вечерними
слезами.
И звучный день поблёк. И
сумерки пришли
Прозрачно-синие с
ослепшими глазами.
Нисходит странная,
безжизненная мгла.
Пустынны улицы. Старинные
каналы
В гранитах замерли, как в
рамах зеркала.
И в них отражены утихшие
кварталы.
Преображаются привычные
черты…
Воздушные мосты, воздушные
громады —
Как будто бы мираж,
упавший с высоты,
Как сказочных дворцов
немые анфилады.
Осиротелые, застывшие сады…
Бредут прохожие в печали
неизбежной
И никнут, бледные, к
зеркальности воды,
Где липы тянутся гирляндою
прибрежной.
О, жутко-белая, загадочная
тишь!
В ней души скорбные
затихли в странной муке…
Томятся девушки во мгле
оконных ниш
И грезят уронив, немеющие
руки.
С курантов башенных, как
будто лепестки,
Упали отзвуки ночного
перезвона,
И волны светлые
молитвенной тоски
Их приняли в своё
невидимое лоно.
Весна усталая бессонно до утра
Обходит улицы; блуждает
над Невою,
Где изваяние чугунного
Петра
Неслышно говорит с
туманной синевою;
И грустью жадною тревожит
сон теней.
Багряный круг встаёт над
крепостью за далью…
И тихо плачет ночь… И
жалко, жалко ей
Расстаться с белою, весеннею
печалью.
Анна Андреевна Ахматова(1889–1966)
Поэтесса, писательница, литературовед, литературный критик и переводчик. Номинантка на Нобелевскую премию по литературе в 1965 и в 1966 годах. «Серебряный век» принёс Ахматовой оглушительную известность: в двадцатых годах она уже считалась классиком отечественной литературы. После двадцатых – почти не печаталась. «С середины 20-х годов мои новые стихи почти перестали печатать, а старые – перепечатывать», – писала о себе Анна Андреевна. Поэтесса постоянно вела дневник, о существовании которого при её жизни не знал никто. Благодаря этому дневнику стали известны многие факты из её биографии.
Стихи о Петербурге
Вновь Исакий в облаченье
Из литого серебра…
Стынет в грозном нетерпенье
Конь Великого Петра.
Ветер душный и суровый
С чёрных труб сметает гарь…
Ах! своей столицей новой
Недоволен государь.
Сердце бьётся ровно, мерно,
Что мне долгие года?!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.
Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу, ты со мной —
И в руке твоей навеки
Неоткрытый веер мой.
Оттого, что стали рядом
Мы в блаженный миг чудес,
В миг, когда над Летним
садом
Месяц розовый воскрес, —
Мне не надо ожиданий
У постылого окна
И томительных свиданий —
Вся любовь утолена.
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера, —
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Императора Петра.
Фёдор Алексеевич Червинский(1864–1917)
Критик, поэт, драматург, переводчик. Закончил юридический факультет Петербургского университета. Многие годы посвятил адвокатской и судебной практике. Первое его стихотворение было напечатано в 1880 году журналом «Живописное обозрение». В дальнейшем стихи выходили в различных московских и петербургских журналах, хотя выступал в печати Червинский сравнительно редко. В записках Александра Блока не раз встречается его фамилия. Правда, исключительно в связи с Чрезвычайной следственной комиссией для расследования деятельности бывших царских министров, в которой состоял и сам Блок.
«Над городом немым…»
Над городом немым
пустынный диск луны
Плывёт под облачною
дымкой.
В туманном сумраке незримо
реют сны,
Влетая в окна невидимкой,
Тревожные, мучительные сны.
И всё, что, в памяти оставив
бледный след,
Покоилось в тени забвенья
При резком шуме дня, – все
раны прежних лет
И все угасшие сомненья
Умчавшихся, давно забытых
лет, —
Всё воскресает вновь, и в
грозный час ночной,
Укором дух мой омрачая,
В неясных образах проходит
предо мной
Вся юность, праздно
прожитая, —
Вся молодость проходит
предо мной.
И просыпаюсь я, ещё обвеян
сном,
Объятый скорбью покаянной,
Я зарыдать готов. Но
слышен за окном
Знакомый шум; встаёт
туманный
Дождливый день за
плачущим окном.
Неслышно, медленно плывёт
со всех сторон
Забот обычных рой тревожный.
Умчался в бездну сон, – и
кажется мне он
Мечтой ненужною и ложной,
Докучным бредом кажется мне он.