ю дать призрение и образование для поступления в гражданскую службу, к канцелярским и счетным должностям и конторским занятиям: счетоводству на заводах, фабриках и в домах русского купечества», следовательно, предполагалось готовить мелких клерков, или – как их тогда называли – «стрекулистов»1.
Что же представляло из себя вышеназванное Общество, открывшее в столице новое учебно-благотворительное учреждение? Оно было создано в 1802 году по инициативе императора Александра I с задачей «стараться вывести из состояния нищеты тех, кто трудами своими и промышленностью себя пропитать может». Общество содержало в крупнейших городах России множество разного рода филантропических заведений, за столетие своего существования, потратив на них 101 млн руб., которые поступили от казны и частных благотворителей. Императорское Человеколюбивое общество постоянно, до самой революции, финансировало Дом воспитания. Например, в 1878 году на это было выделено 74,5 тыс. руб., из них 85 % приходилось на Общество – эта пропорция сохранялась неизменной2.
Парадная лестница. Старое фото
Для Дома воспитания в 1817 году у действительного статского советника Д.А. Масальского, директора Училища корабельной архитектуры, за 100 тыс. руб. купили каменное трехэтажное здание. Его перестройкой и приспособлением занимался В.П. Стасов, известный зодчий позднего классицизма. Он украсил главный фасад пилястрами, во дворе выстроил жилой флигель. Открытие Дома воспитания состоялось 10 (23) марта 1820 года. Долгое время он оставался закрытым учебным заведением.
В два класса Дома приняли на полное содержание 100 мальчиков от 5 до 10 лет, вне зависимости от их национальности, сословия и вероисповедания. Это были малоимущие дети, сироты и полусироты. Их обучение длилось четыре года – по два года в каждом классе. Однако уже в 1822 году первоначальный план образования пересмотрели – добавили еще один класс, в результате чего курс обучения стал шестилетним. Он основывался на программе уездных училищ. Окончив учебу, 30 лучших выпускников могли на казенный счет продолжить образование в Губернской (Третьей) гимназии; остальных, после годовых экзаменов, определяли в госслужбу или отдавали обучаться разным ремеслам.
Из-за канцелярской направленности обучения программа по русскому языку предусматривала «письма по предметам общежития к низшим, равным и высшим особам <…> литературные письма <…> и разговоры в царстве мертвых (!)», так обозначались абстрактные темы. Кроме русского, учащиеся изучали немецкий и французские языки, а также латынь. Большим знатоком языков был Фома Иванович Петрушевский, директор Дома в 1825–1834 годах, – он переводил Эвклида и Архимеда и приобрел известность как основатель русской метрологии3.
В 1838 году заведение получило новый устав, согласно которому усиливалось изучение математики и законоведения, то есть юридических наук, необходимых для канцеляристов. Одновременно школе даровались «права и преимущества учебных заведений Министерства народного просвещения». Через три года открылся подготовительный двухгодичный класс – в него принимали с восьми лет. Фактически был введен гимназический курс.
Однако повышение статуса остановилось в 1847 году, когда Дом воспитания официально приравняли к низшим учебным заведениям, отчего способные выпускники утратили возможность учиться дальше. Тогда же стали все больше принимать платных пансионеров, их число через некоторое время достигло 200 человек, из-за чего пришлось выстроить два новых флигеля. Плата за содержание пансионеров постоянно росла – от первоначальных 80 до 400 рублей к началу революции 1917 года.
Каков был распорядок дня у воспитанников? Жившие в самом Доме вставали в шесть утра и час спустя получали скромный завтрак – сбитень с куском черного хлеба. В 8 утра, после молитвы, начинались уроки; каждый длился полтора часа. Затем, в два часа, наступал перерыв на обед из двух блюд (обычно щей и гречневой каши) и прогулка.
С шести до восьми вечера ученики готовили уроки и после ужина и вечерней молитвы спать ложились в девять часов. Такой распорядок типичен для всех закрытых учебных заведений этого уровня4.
За дисциплиной строго следили комнатные надзиратели, или «дядьки», – согласно официальному документу, «люди кроткие, благонравные и основательные». Это были главным образом отставные унтер-офицеры. В середине XIX века их сменили воспитатели с педагогической подготовкой, окончившие университет. Число оных колебалось от 4 до 10 человек.
Ученики делились на: штатных, содержавшихся на деньги ИЧО (300 руб. в год на ученика); на пансионеров, за которых платили разные ведомства и благотворители; и на приходящих – их обучение оплачивали родители. Если приходящий ученик был беден, то ИЧО ежегодно выделяло ему 50–55 руб., выдавало бесплатные учебники, одежду и обувь, а на пропитание выплачивало 3–5 руб. в месяц. В день же на еду уходило сперва – 7, позднее – 10 копеек.
Количество штатных учеников постепенно сократилось до 40 человек и до такой же цифры упало число пансионеров. Своекоштных, то есть приходящих, насчитывалось 20 человек. Подобное положение создалось к середине 1860-х гг. и оно очень тревожило будущего директора Петра Михайловича Цейдлера, которого власти командировали за границу, чтобы подготовить реформирование Дома воспитания. В 1864 году он подал соответствующий проект, согласно которому из курса были изъяты юридически-канцелярские предметы, расширены общеобразовательные, введены физика, педагогика, пение и гимнастика. Целью этих преобразований являлось приготовление учеников к поступлению в вузы5.
В 1868 году школу преобразовали в среднее учебное заведение, а четыре года спустя оно обрело статус гимназии. Итак, через полвека, Дом воспитания бедных детей стал в 1872 году гимназией со всеми ее особенностями, в том числе с преподаванием классических языков и восьмилетним курсом обучения. По уставу от 31 августа 1873 года, в штатные воспитанники «принимаются сироты и полусироты беднейших дворян, гражданских и военных чиновников, и духовенства и вообще привилегированные сословия, преимущественно из жителей Санкт-Петербурга». На своекоштных учеников сословные ограничения не распространялись, но при поступлении они сдавали устный и письменный экзамены6.
В 1914 году сословный состав 344 гимназистов был следующим: дети дворян – 152, духовенства – 17, купцов – 43, мещан – 49, крестьян – 70, то есть школа была всесословной. В том же году только 5 % воспитанников являлись неправославными, это – 8 католиков, 6 лютеран, 3 иудея. Закон Божий им преподавали приглашенные ксендз, пастор и раввин. Напомним, что каждое из этих вероисповеданий имело в Коломне свои приходские школы7.
Цейдлер привлек к работе молодых учителей с высшим образованием и завел «читальные беседы», где директор, учителя и воспитатели читали, а затем обсуждали с учениками произведения русской литературы. Учебную программу дополнили светским пением и музыкой. Медосмотры стали ежемесячными, была заведена регулярная чистка зубов. Директор ввел для учащихся новую форму: парадные синие куртки с серебряными пуговицами, в классах – черные блузы с кушаком.
Зимой на Крюковом канале, а позднее во дворе работал каток, где играли также в хоккей. Коньки выдавались бесплатно. По воскресеньям выезжали за город на лыжные прогулки. В школе имелись: гимнастический зал, свой врач и лазарет. Имелся даже собственный зубоврачебный кабинет. Дети болели главным образом простудами и золотухой. Для оздоровления некоторых из них на лето отправляли на гимназическую дачу близ станции «Перкиярви» на Карельском перешейке. За гигиеной (она входила в число необязательных предметов) следили строго: например, в туалетах полотенца меняли ежедневно, помещения убирались пылесосами.
Как и ныне, в здании было 9 классных помещений и 4 зала для рекреации8.
По сравнению с классической 5-й Аларчинской гимназией в той же Коломне в гимназии ИЧО насчитывалось почти на 30 % меньше учеников, но она была более демократичной (имела «слишком русский дух», по словам ее ученика А.Н. Бенуа). Своего расцвета гимназия достигла в 1871–1895 годах при директоре Александре Александровиче Голицынском, «Юпитере педагогического Олимпа», чей портрет позднее поместили в актовом зале. Свою библиотеку Голицынский завещал гимназии. В конце XIX века в гимназической библиотеке насчитывалось – за вычетом учебников – около трех тысяч книг. За домашним чтением учащихся с 1891 года следила особая комиссия педагогов9.
А.А. Голицынский
В гимназии в 1915 году преподавали: десять штатных, два внештатных и восемь учителей по контракту. Половина учеников по большинству предметов имела хорошие оценки. При полном восьмилетием курсе штатному воспитаннику «дозволялось пробыть в заведении не более 11 лет, если в некоторых классах он будет оставлен на второй год по уважительным причинам <…>, а именно два раза в четырех младших классах и один раз в четырех старших <…> и в последнем классе – два раза». Возрастным пределом считались 22 года, после чего следовало исключение. 76 % второгодников принадлежало к низшим сословиям из-за «необразованности той среды, в которой вращаются эти дети»10.
Актовый зал. Старое фото
В среднем в начале XX века гимназию после выпускного экзамена ежегодно заканчивали 25–30 учеников, из них треть поступала в университет, остальные – в разные вузы. С 1888 года при гимназии действовало Общество вспоможения, как малоимущим учащимся, так и бедным студентам из выпускников. За 25 лет оно выплатило последним 13 218 руб. в качестве пособий. Кроме того, Императорское Человеколюбивое общество абитуриентам из штатных назначало небольшую сумму на экипировку и ежегодную стипендию в 180 руб. до окончания вуза. От гимназии им давали письменные характеристики с тем, «чтобы в состав (студентов. – В. А.) не могли войти неблагонадежные элементы, присутствие которых может вредно отразиться на ходе учебного дела»