9.
Без работы Кьеза никогда не оставался. В 1792–1793 годах он, вместе с каменных дел мастером Карло Бернардацци (Carlo Bernardazzi), трудился в Таврическом дворце, после смерти Г.А. Потемкина взятом в казну, имея, среди прочего, задание – исправление печей «во избежание пожарного случая». Ему было приказано: «Во всех замеченных им местах переделать на фундамент и позади тех печей деревянные стены вырубить и сделать из кирпича…». Этими работами руководил архитектор Ф.И. Волков. За них архитектору и Кьезе выдали 3000 руб.10
В Царском Селе мастер бывал в основном в качестве эксперта. 6 сентября 1782 года он рапортовал об осмотре в Екатерининском дворце плотничьей и квадраторной работы и дал рекомендации по устранению дефектов, а летом 1787 года вошел в комиссию, составленную из Старова, Манфрини, Пинкетти (Pinchetti) и Луиджи Руска. Комиссия в своем рапорте доносила, что «порученное им по Конторе строения Села Царского строение ими осмотрено и найдено не все в надлежащем порядке отстроено». Речь шла о технической экспертизе по окончании строительных работ11.
Продолжая трудиться в архитекторской команде Гоф-интендантской конторы, Кьеза заболел и 11 июля 1793 года составил завещание, согласно которому своему племяннику, сыну покойного старшего брата Доменико Кьеза, оставлял: «Четыре дома моих, состоящие в Санкт-Петербурге: первый, каменный, – во 2-й Адмиралтейской части (на Мойке, близ Капеллы, и Б. Конюшенной ул. – В. А.), второй, каменный, – в 1-й Адмиралтейской, третий, деревянный с садом, – в Васильевской части, в 11-й линии, четвертый, деревянный, – в Царском Селе <…> объявленной племянник мой живет в Италии, в наследственном покойного родителя моего Антона Антоновича доме, в деревне Санье…». Этот племянник был гипсовых дел мастером, т. е. лепщиком. В 1801 году после побывки он уехал на родину из петербургского дома покойного дяди.
Детям умершей сестры Марии Франчески: Иоахиму и Михаилу Интерлингу (Interling) завещалось по 50 рублей, на постройку в Санье новой церкви – тысяча рублей, а на поминки – 100 рублей. Каменных дел мастеру и коллеге Карло Бернардацци «за его ко мне услуги» Кьеза оставил 500 рублей. Одним душеприказчиком назначался архитектор Джакомо Феррари (1747–1807), другим – коллежский секретарь П.С. Торопыгин.
Скончался Микеле Кьеза до 3 октября 1793 года, судя по письму Дж. Кваренги от этой даты: «…a accorder au maotre macon Placide Visconti la place vacante par la morte du feu maotre macon Chiesa…» («…предложить каменных дел мастеру Плачидо Висконти вакантное место покойного мастера Кьеза»)12.
Удалось найти сведения о домах Кьезы. В 1-й Адмиралтейской части (нынешний адрес – Малая Морская ул., 12), на углу Гороховой, мастер выстроил дом в «62 покоя», на участке, полученном в 1766 году. В нем в конце 1780-х годов некоторое время размещалась Театральная школа, в 1793 году переехавшая в Большой театр. В 1798 году наследники продали четырехэтажное здание A.B. Лукницкому.
Участок во 2-й Адмиралтейской части, на набережной Мойки (ныне № 24), Кьеза приобрел 10 апреля 1777 года за 2000 руб. от Доротеи Самуиловны Крок, жены надворного советника. Участок находился вблизи усадьбы Фельтена и тянулся до Большой Конюшенной. На нем стоял деревянный дом, Кьеза выстроил каменный, проданный в 1797 году душеприказчиками за долги.
Уже в 1789 году мастер владел также деревянным домом на Васильевском острове, на 11-й линии, за Малой першпективой и за Черной речкой (т. е. Смоленкой)13.
Судя по завещанию, детей у Кьезы не было, но в начале XIX века эта фамилия в столице встречается. Так, 11 ноября 1809 года Пьетро Кьеза, капельдинер Императорских театров, просил разрешения на брак с православной Анной Николаевной Соколовой, дочерью умершего дьякона из церкви Св. Константина и Елены в г. Софии под Петербургом. Он имел возраст 22 года и родился в Италии как сын умершего купца Пьетро Кьеза.
22 мая 1838 года появился на свет Константин Кьеза, сын гельвецийского (т. е. швейцарского) обывателя Михаила из Комского епископства и Анны, урожденной Клейнерт. Крестили новорожденного в костеле Св. Екатерины и его крестным отцом был известный архитектор Константин Тон14.
Микеле Кьеза работал в Петербурге и в пригородах в период расцвета классицизма, сотрудничая с крупнейшими архитекторами. Он был их деятельным, опытным и многолетним помощником и вполне заслужил того, чтобы память о нем не исчезла из истории русского зодчества, в которой так много других его собратьев по профессии.
Луиджи Руска: накануне и после отъезда из России
Как известно, в мае 1818 года придворный архитектор Луиджи Руска навсегда покинул Петербург, где он проработал долгие 35 лет. Уезжал он из трехэтажного дома на углу Невского проспекта (ныне № 26) и Малой Конюшенной улицы, здание принадлежало ювелиру Жану Франсуа Лубье, а затем Луи Лубье, консулу Швейцарской конфедерации. Россию Руска покидал вместе с женой Маргаритой. Причиной отъезда было плохое здоровье архитектора.
Это была его вторая поездка в Италию. Первая (тогда Руска уезжал из дома церкви Св. Екатерины на Невском, где состоял старостой) после ряда отсрочек состоялась в начале 1815 года, о чем архитектор Иосиф Шарлемань, сообщал из Петербурга своей сестре Франсуазе в Руан, где она проживала: «Мсье Руска, моя сестра и их сын, утром 20 января наконец-то уехали, не сказав никому ни слова <…>. Они едут весьма неудобным и затратным маршрутом через Витебск, Минск и Краков, которым обычно пользуются курьеры в Вену, отчего получить на нем лошадей весьма затруднительно. На каждой станции мсье Руске придется нанимать лошадей у крестьян <…>. Боюсь за него. Дай Бог им добраться до Милана, но успокоюсь я лишь тогда, когда они мне из него напишут…»1.
6 марта 1816 года Шарлемань снова пишет в Руан: «Думаю, что если здоровье позволит, то он (Руска) вскоре вернется. Его отпуск кончается, и, кроме того, пребывание в Италии сделалось невыносимым после смерти старшего сына Жана (Вани, от первого брака. – В. А.), подававшего большие надежды и исполненного талантов и знаний. Он умер в Милане, в конце декабря, в возрасте 21 года. Я любил своего племянника». Кстати, в Милане Любушка (Эме, Амата), сестра Жана, посещала занятия по рисунку в местной Академии художеств.
Спустя полгода брат извещал Франсуазу о возвращении семьи Руска в Петербург: «Они прибыли с виду в добром здравии, но, несмотря на хороший вид, мой свояк не устает возиться со своим здоровьем <…>. Как не поверить, что при лечении мнимые болезни – самые длительные и многотрудные. Итальянские врачи тех мест, где они жили, этим душевным состоянием пользовались, чтобы нажиться. Находясь 18 месяцев в Италии, Руска обращался к 40 врачам и хорошо им платил. Это неслыханно!»2.
Автор процитированных строк – Иосиф Иванович Шарлемень 1-й (1782–1861) был шурином Луиджи Руска, с 1797 года женатого вторым браком на его сестре Марии-Маргарите. По окончанию Академии художеств Шарлемань в 1804 году поступил помощником к Руске «к исправлению сделанных и составлению новых проектов <… > и к самостоятельному производству практических работ». Руска с похвалой отзывался о своем помощнике и родственнике: «…он – в сочетании с дарованием по части архитектуры – делом доказал свои познания в столь совершенном виде, каковой может быть присущ только опытнейшему архитектору»3.
После такого отзыва становится понятным, отчего, уезжая навсегда из Петербурга, Руска поручил свои незаконченные работы Иосифу Шарлеманю и его младшему брату Людовику, который с 1808 года у него тоже трудился.
Иосиф регулярно переписывался с уехавшим Руской, сообщая о новостях и своей работе, как во время пребывания того в Италии в 1815–1816 годах, так и после его окончательного отъезда из России. Эта неизданная переписка на французском языке хранится в архиве Санкт-Петербургского отделения Института истории РАН. В моем переводе использованы только фрагменты, представляющие исторический интерес. Они относятся к творчеству и Руски, и Шарлеманя.
Шарлемань в мае 1815 года послал Руске в Италию два письма. В первом от 17-го числа говорится: «Я получил указ Кабинета (Его Величества) отправиться в Ропшу (где Руска ранее работал. – В. А.), чтобы посмотреть, какой ремонт срочно необходим во дворце и других прилегающих зданиях. Я составил смету на 24 323 руб. Сумма Вам может показаться довольно большой, но Вы знаете Ропшу и помните, что церковь, бумажная фабрика и каменная мельница, расположенная в трех верстах, а также дом священника находятся в очень плохом состоянии (этот дом доныне уцелел. – В. А.). По новому проекту этот дом обойдется в 12 124 руб. <…> Военный губернатор поручил мне также ремонт его дома на Морской (Большой Морской ул., 38). Ремонт будет стоить приблизительно тысячу рублей.
На днях у меня была г-жа Мятлева с просьбой о смете для ремонта дома графа Орлова <…> Гурьев (граф Д. А. Гурьев, глава Кабинета) говорил Модюи, что хочет получить от него проект нового дома у Аничкова моста и просил руководить постройкой. Больше разговор не возобновлялся и устройством дома занялся Овсянников (архитектор М.А. Овсянников (1777–1826). – В. А.)»4.
Во втором письме, отправленном через неделю, Шарлемань сообщал новую информацию: «Оранжерея графа Толстого почти полностью закончена, но он хочет иметь вторую. Как положено, детальные чертежи высылаются (идентифицировать эту постройку не удалось. – В. А.). Я занимаюсь проектом церкви и по Вашему совету придал ей круглую форму. Мне удалось составить приемлемый проект и я постараюсь найти возможность переслать Вам копию».
Круглая церковь – это возможно церковь Божией Матери «Всех скорбящих радости» на Шпалерной ул., 35-а, заложенная по проекту Руски летом 1817-го и освященная в 1819 году. Внутреннее оформление ротонды – отличный пример зрелого русского классицизма.