В эпоху классицизма стали появляться антрепренеры и художники (чаще всего театральные), которые специализировались на искусстве создания и показа панорам. Они гастролировали по разным странам, включая Россию. Одним из таких художников-антрепренеров был чех Иосиф Лекса (?-1887), выходец из Богемии. Прибыв в Петербург, он устроил свою космораму в самом центре, в доме А.Я. Лобанова-Ростовского, известном ныне как «дом со львами». Ему предшествовал гамбургский художник Сур, который там же еще в 1821 году показывал «виды разных городов и примечательных мест».
Ранее, в 1819 году, на Дворцовой площади, в доме Кушелева, впоследствие перестроенном, где ранее находился Немецкий театр, «иностранец Маджи с компанией», предлагал горожанам «кинетозографическое (!) и оптическое» представление с картинами: 1) Вид Константинополя; 2) Рига осенью; 3) Вид Чертова моста» и др., которые написал покойный декоратор итальянец Валесини», долго работавший в России. Слово «кинетозоографическое» можно перевести как «подвижные картины».
Семь лет спустя, в «Санкт-Петербургских ведомостях» за 1826 год в № 1, Лекса известил публику, что: «…получил дозволение <…> на показывание публично косморамы своей и приглашает сим любителей искусств. Виды, открытые с 13 декабря до 3 генваря 1826 г., суть следующие: 1) Лондон; 2) Карлсбад; 3) Вена; 4) Панорама Этны; 5) Иерусалим; 6) Дворцовая площадь в Теплице; 7) Памятник прусской королеве Луизе; 8) Огнедышащая гора в Камчатке; 9) Церковь Гроба Господня; 10) Второе представление тайного судилища, как можно видеть на доске, вывешенной в доме княгини Лобановой-Ростовской, близ Адмиралтейства, с 12 утра до 9 вечера. Цена за вход по 2 руб. с особы, дети же платят половину».
Через два номера Лекса, доказывая свое новаторство, опроверг в газете слухи, «будто бы косморама моя состоит из иллюминованных эстампов и картин, на бумаге писанных, каковые везде и часто показываются, что картины мои по большой части написаны в 6 аршин в ширину и многие до 3 с половиной в вышины, составленных мною величайшими трудами, что я готов доказать на опыте как истинный любитель своего искусства». Следовательно, космораму Лексы составляли живописные картины размером два с половиной на четыре метра! Как же меняли эти картины?
Одновременно художник выражал в объявлении уверенность, «что многочисленность любителей подает мне средство к представлению оным в сем году диорамы, новоизобретенного в Париже зрелища…». В 1832 году новинку он перенес в деревянный павильон на углу Большой Морской и Кирпичного переулка.
До 17 января показывалась четвертая перемена косморамы со следующими сюжетами: 1) «Исаакиевская площадь с новой церковью в Санкт-Петербурге; 2) Новая площадь в Дрездене; 3) Вторая полупанорама Вены; 4) Изображение большого землетрясения в Лиссабоне 1 сентября 1755 года; 5) Окрестности Кульма в Богемии; 6) Кульмский монумент, поставленный прусским королем в память победы 31 августа 1813 года; 7) Ариоло, городок итальянской Швейцарии; 8) Везувий после обрушения части оного в 1822 году; 9) Церковь Гроба Господня; 10) Зимовка капитана Парри у острова Мельвиля».
5 марта была объявлена восьмая перемена, с новыми картинами: «1) Северный мыс, озаренный в полуночь солнцем; 2) Вид Кракова; 3) Вид части города Теплица с деревнею в Богемии; 4) Фантастическое изображение ада из окончательной декорации оперы „Дон Жуан“; 5) Большая Альтштадтская площадь в Праге; 6) Вид Колосса Родосского с древним городом; 7) Вид крепости Св. Ангела в Риме с моста; 8) Памятник Костюшки у Кракова; 9) Церковь Гроба Господня в Иерусалиме; 10) Внутренность разбойничьей рыцарской залы».
Косморама работала до лета и постоянно обновлялась, причем как историческими (Чесменское сражение, сожжение моста во Франкфурте при отступлении Наполеона), так и актуальными сюжетами, а именно: вид
Таганрога, где недавно умер Александр I, зимовка Парри в 1819–1820 годах и т. п. Преобладали, однако, виды разных городов: Дрездена, Вены, Риги, Петербурга и др. В 1826 году Лекса получил официальное разрешение снимать виды Петербурга для косморамы. Были в ней и экзотические изображения, например: Рио-де-Жанейро, долина Квито в Южной Америки, Ниагарский водопад, храм Эдфу в Египте.
Часть многочисленных картин Лекса, несомненно, исполнил с натуры, часть – с каких-то видовых гравюр. Каждая картина сопровождалась пояснительным текстом, такого, к примеру, рода: «Большой и малый гейзер на острове Исландии; горячий ключ, бьющий вверх иногда на 300 футов и в 18 футов шириною». Картины размещались, очевидно, по всему периметру выставочного зала, создавая цельное и панорамное ощущение. До покупки здания Военным министерством названный зал не раз использовался для зрелищных аттракционов.
Когда Лекса вернулся на родину, он показал в 1842 году пражанам панорамные виды Петербурга. Это была, скорее всего, панорама, снятая восемью годами ранее с лесов вокруг Александровской колонны. Тогда же подобную панораму создал и академик Г. Чернецов; она была литографирована в Париже в количестве 100 экземпляров. А чешский художник с помощью камер-обскуры в 1826 году еще дважды рисовал столичные панорамы: с башни Адмиралтейства и Кунсткамеры, но они, скорее всего, пропали. Лекса хорошо изучил город, куда впервые прибыл в 1810-е годы.
«Всемирная косморама» долго забавляла в России простой народ. В переносных ящиках ее показывали раешники, сопровождая показ остроумными прибаутками. Ныне слово «косморама» приводится в словарях как устаревшее.
Не на том доме
Проживая в доме на Конногвардейском бульваре, на фасаде которого висит памятная доска, я заметил, что прохожие часто обращают на нее внимание. Им хочется знать, почему она помещена именно здесь, о каком событии или личности напоминает. Человек любопытен…
Памятных досок в нашем городе довольно много и они установлены в результате исторических изысканий, подчас весьма кропотливых. Краеведы продолжают эти изыскания и порой делают новые открытия, которые уточняют предыдущие, из-за чего доски иногда приходится перемещать на другие дома. Так было, например, с памятной доской посвященной «Зеленой лампе», обществу литераторов пушкинской поры. Она сменила три места, пока не заняла правильное – на фасаде дома № 8 по Театральной площади.
Сегодня, уже несколько лет, ждет своего правильного места памятная доска о пребывании в Петербурге в 1773–1774 годах французского философа Дени Дидро. Она давно висит по адресу: Исаакиевская пл., 9, где жил известный екатерининский вельможа Лев Александрович Нарышкин. Однако, как выяснила по документам историк города Е.И. Краснова (История Петербурга. 2005. № 3. С. 68–71), принимал философа не этот Нарышкин, а его дальний родственник – Алексей Васильевич Нарышкин, проживавший с братьями в каменном доме по Владимирскому пр., 12, который ныне занимает театр им. Ленсовета. Пора наконец исправить ошибку и мемориальную доску перевесить.
Но если названную доску надо перевесить, то другую надо просто удалить. По инициативе Пушкинского Дома в июле 2003 года ее торжественно открыли на фасаде старинного особняка на наб. канала Грибоедова, 174, сообщая, что здесь с 1816 по 1818 год проживал молодой A.C. Пушкин. Эти сведения, увы, оказались ошибочными и через четыре года их аргументировано опроверг краевед А.Н. Лукоянов в своей статье, напечатанной в «Санкт-Петербургских ведомостях» (№ 104 от 08.06. 2007).
Пушкинистам хорошо известен факт, что по окончанию Лицея поэт какое-то время проживал в Коломне в доме графа Апраксина. Но где находился этот дом? Когда же выяснилось, что с 1804 года Ивану (в действительности, Федору) Александровичу Апраксину принадлежал нынешний дом № 174 по Екатерининскому каналу (ныне – канал Грибоедова), специалисты решили, что это и есть искомый дом, и принялись хлопотать о мемориальной доске.
Однако найденные Лукояновым документы говорят, что граф Александр Иванович Апраксин в феврале 1818 года продал вице-адмиралу А.Ф. Клокачеву дом (ныне № 185) по набережной Фонтанки, коим владел чуть более года. Следовательно, в 1817 году Пушкин правильно указал фамилию графа как домовладельца. Он и позднее жил здесь же с родителями в квартире на третьем этаже. В 1937 году на стене этого здания поместили памятную пушкинскую доску. Неизвестные историкам материалы, породив заблуждение, одновременно подтвердили, что доска висит на историческом месте. Дом же на канале с 1816 года принадлежал не покойному уже Ф.А. Апраксину, а полковнику А.Я. Дубянскому.
Еще один дом, который неправильно отмечен охранной доской, находится по адресу: наб. р. Мойки, 88. На доске написано, что его построил знаменитый зодчий О. Монферран, творец Исаакиевского собора. Однако до самой своей кончины он жил в соседнем доме № 86, в 1836–1839 годах переделав его под свой особняк. Участок же № 88 всегда принадлежал другим владельцам. Правда, среди них краткое время значилась Элиза Дебоньер, супруга Монферрана. Она купила здание в 1840 году у Г. Лерха, для которого Монферран двумя годами ранее сочинил проект перестройки. Он был осуществлен, и на углу набережной и переулка появился красивый особняк в классическом стиле.
В 1920-е годы этот полуразрушенный особняк полностью перестроили и присоединили к № 86, частью которого он и стал, сохранив свой номер, но получив общий фасад. Сегодня в объединенном здании находится следственное управление. Хотя фасад прошел реставрационнокосметический ремонт, но после него охранная доска, к сожалению, осталась на прежнем месте. А вернуть ее на соседний дом не требуется больших усилий. Одновременно на ней следует указать, когда здесь жил Монферран.
Хочется надеяться, что перечисленные огрехи будут исправлены – Петербург не должен быть городом искаженных фактов.
Не успели…
150-летие Манифеста об освобождении крестьян от крепостной зависимости отметили на высшем уровне. Одновременно почтили память Царя-Освободителя Александра II у его гробницы в Петропавловском соборе.