А.А. Кублицкая-Пиоттух, мать А.А. Блока.
Фото 1909 г.
Сергей Соловьев, посетивший новую квартиру Александры Андреевны в доме на Офицерской, нашел ее великолепной. С ней нельзя было и сравнивать, по его мнению, «тесную» квартиру в гренадерских казармах, которую до своего отъезда в Ревель занимала супружеская чета Кублицких-Пиоттух.
А.А. Блок часто бывал в этом доме, иногда даже по нескольку раз в день. Поэт очень любил свою мать и всегда комфортно чувствовал себя в женской атмосфере ее дома.
По свидетельству современников, мать и тетка (Мария Андреевна Бекетова) его постоянно баловали и открыто восхищались им. Друзья считали, что в нем было что-то от «маменькиного сынка».
По воспоминаниям друзей Блока, Анна Андреевна была человеком на редкость образованным, одаренным разнообразными способностями. Элегантная дама, она являла собой пример предупредительности и любезности в общении с людьми. Анна Андреевна происходила из семьи потомственных ученых, и в ней без труда угадывался интеллект.
До 1919 года в этом же доме, в квартире 5, располагался еврейский детский сад. 18 июня 1919 года «Известия Петросовета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» (№ 113) опубликовали постановление о национализации этого помещения, оно передавалось Петроградской секции национальных меньшинств.
В ноябре 1917 года здесь размещался штаб Красной гвардии и отряд 2-го городского района. В период Октябрьского вооруженного восстания этот отряд насчитывал 700 красногвардейцев. В тревожные осенние дни 1917 года в здании также находилась и активно работала комендатура 1-го Коломенского подрайона.
ФОТОГРАФИЧЕСКОЕ АТЕЛЬЕ ЛИХЕНТАЛЯ
Дом № 41 не раз менял наружный облик, повинуясь изменению архитектурной моды и вкусам своих владельцев.
В начале XIX века земельный участок, соседствующий с Демидовским домом призрения трудящихся, принадлежал коллежскому секретарю Исааку Симоновичу Гамяницину, построившему на этом месте четырехэтажный жилой дом. Позже, в 1873 году, новая владелица дома, вдова титулярного советника Наталия Ивановна Гирс, капитально перестроила здание по проекту архитектора А.К. Буша, что придало доходному дому № 41 современный облик. В 1896 году строение купил богатый петербургский домовладелец, коллежский советник Игнатий Ефимов, владевший этой недвижимостью вплоть до 1918 года.
Фасад этого дома оформлен крайне лаконично и даже несколько суховато по рисунку деталей. Окна здания обрамлены строгими плоскими прямоугольными наличниками. Несколько оживляют фасад два балкона довольно элементарной конструкции.
В конце XIX века дом № 41 получил широкую известность у жителей Офицерской улицы и прилегающих к ней магистралей. В 1892 году здесь помещалось фотографическое ателье Шлемы Лихенталя – прекрасного мастера своего дела. Ателье пользовалось популярностью. Сюда приходили отдельные граждане, группы и целые семьи.
Ул. Декабристов, 41.
Здесь находилось фотографическое ателье Лихенталя.
Современное фото
Фотограф не получил специального профессионального образования. Будучи самоучкой, он до всего доходил своим умом. В ателье мастер творил чудеса. Всегда умел быстро найти необходимый контакт с каждым «портретируемым» и разговорить его. Это позволяло ему получить фотографии в непринужденных и естественных позах, что всегда нравилось клиентам. В те времена посещение фотографа всегда являлось большим событием. Это мероприятие планировалось заранее, готовились к нему задолго до его наступления. И вот в один прекрасный день семья, сослуживцы или друзья приходили в ателье к Лихенталю. Фотограф вежливо и церемонно здоровался с посетителями и обговаривал детали предстоящей съемки. Показывал образцы своих работ, усаживал клиента в удобное кресло с подлокотниками. С помощью особого приспособления мастер закреплял голову клиента в неподвижном положении – экспозиция в первые годы появления фотографии измерялась минутами. Поза принята, наведен на фокус массивный, в бронзовой оправе объектив. Выбравшись из-под черной бархатной накидки, фотограф внимательно оглядывал объект съемки. Все в порядке – павильон освещался ровным мягким светом, клиенты сидят в креслах, за их спинами волнистыми складками ниспадает драпировка из плюша или бархата. Наступает самый ответственный момент. Фотограф широко улыбается и торжественно провозглашает: «Спокойно, снимаю!» – и открывает крышку объектива. Сколько же было сфотографировано жителей Офицерской улицы старым мастером и его преемником Михаилом Эдуардовичем Меркелем! Портреты: одиночные, парные, групповые; мужчины, женщины, дети, в роскошных платьях, сюртуках, блестящих мундирах, визитках. Они остались нам в наследство – фотографии ушедших из жизни людей, прекрасные снимки, наклеенные на твердые картонные паспарту, с золоченым оттиском фирменного знака в левом нижнем углу: «Фотография Шлемы Лихенталя. Офицерская, 41».
ХОРАЛЬНАЯ СИНАГОГА
После основания Петербурга официально в нем могло проживать лишь ограниченное число приближенных к царю крещенных евреев. Некрещенные же евреи, как правило, могли находиться в городе только по неотложным делам, на непродолжительное время (поставщики двора, финансисты, состоятельные купцы, крупные промышленники). Крайне нетерпимо к евреям относилась императрица Елизавета Петровна, категорически запретившая им не только жить в столице, но и даже приезжать в нее на время. В период царствования Екатерины II в городе разрешалось находиться крещенным и нескольким некрещенным евреям. В годы правления Александра I в столице проживало около 400 евреев, но с воцарением на престоле Николая I для них наступили тяжелые времена. Император лично следил за реализацией мер по уменьшению численности еврейского населения в Санкт-Петербурге. При нем евреев, задержанных с просроченными паспортами, было приказано сдавать в арестантские роты.
Религиозная жизнь евреев в Санкт-Петербурге началась в первой половине XIX века. В эти годы сначала в богатых еврейских домах, а затем в специально нанятых помещениях тайно совершались публичные богослужения для небольшого числа проживавших в столице единоверцев. Одновременно с этим для военнослужащих еврейской национальности с разрешения командования в войсках и на флоте организовывались свои молельни. Кстати, первой еврейской молельней для нижних чинов считается молельня Военномедицинской академии, организованная в 1833 году.
В период царствования Александра II предоставили право постоянного жительства в городе евреям-купцам первой гильдии, лицам с высшим образованием, отдельным категориям ремесленников и евреям солдатам, отслужившим полный срок в армии. В связи с этим рост численности евреев, проживавших в столице России, значительно увеличился (в 1864 году – 2600 человек, в 1895 году – 18 500) главным образом за счет зажиточных и образованных лиц. В 1860 году еврейская община Санкт-Петербурга обратилась с прошением к губернатору А.А. Суворову «О дозволении иметь собственную просторную молельню с раввином».
По докладу А.А. Суворова император удовлетворил просьбу. В 1862 году в Коломне, на набережной Екатерининского канала, в доме № 96 открылась купеческая еврейская молельня. Ее общественный раввин, крупнейший финансист и предприниматель – фактический глава неофициальной еврейской общины – Е.Г. Гинцбург направил властям Петербурга нижайшую просьбу о разрешении создать при купеческой молельне Духовное правление. Однако в ответ на его прошение ему дали официальное разъяснение о том, что в местностях Российской Империи, находящихся вне черты постоянной еврейской оседлости, при религиозных учреждениях могут быть созданы не духовные, а лишь хозяйственные правления.
В 1868 году Е.Г. Гинцбург заявил единоверцам о своем желании выделить значительные денежные средства на сооружение в Петербурге Хоральной синагоги.
Его сын совместно с группой богатых евреев обратился к градоначальнику с официальным ходатайством о возведении в городе еврейского храма. 19 сентября 1869 года император подписал указ о разрешении строительства в столице Хоральной синагоги, но при условии обязательного закрытия всех городских еврейских молелен после ввода в строй этого культового здания. Для постройки синагоги организовали комиссию во главе с Г.О. Гинцбургом, тот открыл сбор пожертвований и занялся поиском земельного участка. Однако подыскать удобный участок для ее возведения оказалось делом не простым, ибо согласно существовавшим в то время директивам строительство Хоральной синагоги в любом городе Российской империи, а тем более в ее столице, категорически запрещалось вблизи православных церквей и соборов. Поиски продолжались 11 лет! Лишь в 1879 году правление еврейской общины смогло найти подходящее место для возведения храма. Руководство города дало официальное разрешение на приобретение большого земельного участка на углу двух улиц в Коломне – Офицерской и Большой Мастерской. Покупка участка у наследников вдовы тайного советника Елизаветы Николаевны Львовой на собранные евреями средства совершилась 16 января 1879 года. Любопытно отметить, что не сохранился ни один из двух официальных документов, подтверждающих факт приобретения этого земельного участка («купчая крепость»). Вероятно, первый экземпляр купчей, хранившийся в архиве городского нотариата, сгорел при пожаре в здании в дни Февральской революции 1917 года. Второй экземпляр бесследно исчез со всеми документами семьи Гинцбургов после Октябрьского переворота.
Правление Временной еврейской молельни объявило конкурс на составление проекта Хоральной синагоги. В 1880 году образовалась экспертная комиссия, ее возглавил почетный член Российской Академии наук В.В. Стасов. При проектировании храма он предложил взять за образец освященную в 1866 году синагогу в Берлине, на Ораниенбург-штрассе, построенную в арабо-мавританском стиле, наиболее близком, по мнению Стасова, древнееврейскому исчезнувшему стилю.
После рассмотрения представленных проектов победу в конкурсе одержали два архитектора – И.И. Шапошников и Л.И. Бахман (первый еврей в России, окончивший столичную Академию художеств). Проект, одобренный городской управой и Техническо-строительным комитетом МВД, направили на утверждение императору Александру II. Однако градоначальник Санкт-Петербурга раскритиковал предложенный проект, полагая, что зданию синагоги «приличествует более скромный вид, который бы соответствовал гражданскому положению евреев в нашем Отечестве» и что Хоральная синагога своими формами и объемами может затмить христианские храмы. Подобные же доводы о проекте синагоги проводились и в служебном докладе МВД. Это дало основание Александру II воздержаться от решения утвердить представленный на Высочайшее Имя проект и повелеть его переделать.