р Ильич сообщал об этом в письме Надежде Филаретовне фон Мекк: «Вот уже пятый день, что я в Петербурге, милый друг мой! Все впечатления в высшей степени грустные… Общее настроение жителей какое-то подавленное; у всех на лицах написан страх и беспокойство за будущее. Я нашел здесь сестру и старшую племянницу Таню. Обе они больны, и еще Бог знает, когда им можно будет тронуться в путь, а я не уеду, пока они снова не поправятся. Пишу Вам. из дома моей кузины, где сестра и племянница остановились».
Кузиной композитора была Амалия Литке, она в то время снимала квартиру в доме Масловой на Офицерской улице.
П.И. Чайковский
Петр Ильич приехал в столицу в довольно печальное и смутное время – Россия носила траур по убиенному «царю-освободителю» Александру II. На кровавый террор революционеров-народовольцев правительство ответило не менее жестокими мерами, получив право предавать любого мятежника военно-полевому суду без предварительного следствия. Казни приводились в исполнение немедленно, без рассмотрения кассаций о помиловании, направляемых на имя нового императора. В городе свирепствовал департамент полиции, заменивший III отделение. Почти всех членов исполкома партии «Народной воли» арестовали и передали в руки военно-полевого суда. Обстановка в столице накалилась до предела. Обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев получил от нового императора Александра III разрешение беспощадно карать революционеров и право применять «штыки и пули».
В эти смутные дни Петр Ильич все же находит в себе силы и здесь, в доме № 60, работает над новой оперой с глубоко драматическим содержанием – «Мазепа». К середине сентября 1882 года Чайковский практически завершает работу над оперой и ведет переговоры с главным дирижером Мариинского театра Э.Ф. Направником о возможности совместной работы над клавиром «Мазепы».
В 1905 году богатый золотопромышленник и гласный городской думы Петр Иванович Кольцов приобретает у дочери М.И. Масловой обширный земельный участок с находящимся на нем старым домом № 60.
В конце 1907 года на расчищенном от строений месте, на углу Английского проспекта и Офицерской улицы, как в сказке, возникло непривычно броско оформленное жилое здание, названное вначале по фамилии его владельца «домом Кольцова».
Архитектура нового строения отличалась своей оригинальностью и эффектностью, в то же время она вполне типична для начала столетия – времени широкого распространения эклектики и псевдорусского стиля. Разработку проекта нового дома осуществил архитектор департамента народного просвещения и преподаватель высших архитектурных курсов Аркадий Аркадьевич Бернардацци, сторонник необычного и столь оригинального оформления фасадов зданий.
Всех действительно поражали своеобразие и вызывающая яркость архитектурных деталей нового дома, их необычная форма и броская красота. Непривычно выглядели окна и балконы причудливой формы, красивая угловая башня, облицовка стен природным камнем и огромными майоликовыми панно, воспроизведенными по эскизам самого М.А. Врубеля. Угловой эркер дома завершался изображением птицы Феникс – популярного персонажа русских лубочных картинок. Скульптурные украшения для фасада дома, как, впрочем, и фигуру птицы феникс, изготовил из серого гранита знаменитый петербургский ваятель барон К.К. Рауш фон Траубенберг. Широко расправив двухметровые крылья, птица красиво смотрелась с вершины фасада дома, который благодаря своим причудливым архитектурным деталям и ярким мозаичным панно со сказочно-былинными сюжетами получил свое второе название – «дом-сказка».
Люди специально приезжали издалека полюбоваться красотой и пышностью необычного строения.
Справедливости ради следует отметить, что этот дом получил широкую известность в городе не только благодаря своему необычному внешнему виду. В разные годы здесь жили многие талантливые и знаменитые люди: артисты, композиторы, музыканты, деятели отечественной науки.
Вскоре после возведения «дома Кольцова» петербургские балетоманы нарекли его «домом Анны Павловой», русской балерины, «единственной и неповторимой», поселившейся здесь в 1907 году. Да, это действительно была великая артистка, чье творчество отложилось в духовном опыте ее поколения и далеко за рубежами родины, прославило русское балетное искусство. Со времени Марии Тальони мир не знал другой такой же великой артистки в балете.
Балерина Н.В. Трухановская вспоминала: «Секрет превосходства и отличия от других заключался в ее неповторимой индивидуальности. Природа наделила ее этим великим даром. Воздушная, неземная, летящая по сцене, как пух, растворяющаяся в танце, как облако, она была небольшого роста и прекрасного идеального сложения. В группах, т. н. полетах, она постоянно ужасала своих партнеров, кидаясь им на руки в стремительном беге из глубины сцены и даже с довольно высокого дерева в балете „Жизель“. Павлова дебютировала на сцене петербургского Императорского балета в 1899 году. Достигнув высокой славы, она осталась такой же, какой она была в начале своей карьеры – типичной балериной „Императорского петербургского балета“».
А. Павлова в костюме 1830-х гг.
Анна Павлова – ученица Павла Андреевича Гердта, он при обучении сохранял у балерин так называемую «французскую манеру», видя достоинство женского танца в грации, мягкости и благородстве.
Если в биографии П.И. Чайковского дом № 60 связан лишь с небольшим эпизодом в его жизни, то для великой балерины Анны Павловой – с блистательным началом карьеры и с самым плодотворным периодом в ее творчестве. Квартиру в «доме Кольцова» снял для нее родовитый балетоман, покровитель, а впоследствии ее муж Виктор Эммануилович Дандре.
А. Павлова (в центре) с балеринами Мариинского театра. Фото 1904 г.
В октябре 1907 года «Петербургская газета» писала:
«Наши балетные артистки позволяют себе роскошь, которой не знали прежние балерины: госпожа Павлова устраивает у себя на квартире танцевальный зал со всеми приспособлениями для практических занятий. До сих пор артистка занималась в театральном училище у Е.П. Соколовой, а теперь обзаводится собственным залом с необходимыми для этого зеркалами.
А. Павлова в репетиционном зале своей квартиры на
Офицерской ул. Фото 1906 г.
Мало того, балерина добилась, чтобы знаменитый маэстро Чегетти стал ее постоянным наставником в репетиционном зале огромной комфортабельной квартиры „дома-сказки“.
Давно забыта убогая квартирка на Коломенской улице, 3. Выбран недавно отстроенный дом на Офицерской улице, 60. Место, отдаленное от центра города, но почему-то здесь селятся талантливые и интересные люди».
И действительно, сквозь стекла промчавшегося экипажа вдруг промелькнет знакомый профиль с прядью падающих на лицо волос: это знаменитая Комиссаржевская, в то же время, что и Анна Павлова, едет в театр.
Осенним сырым вечером пронзительный ветер с залива и Пряжки раскачивает фонарь, и в его неверном свете внезапно осветится фигура стройного Блока, спешащего к себе на Офицерскую, 57. Этому старому кварталу, расположенному на задах глухих стен Литовского замка, со временем суждено было стать заповедным местом расцвета талантов Александра Блока, Анны Павловой и Веры Комиссаржевской.
Газета была права, квартира действительно оказалась роскошной, в ней даже оборудовали превосходный «белый зал для танцевального класса», где и родился бессмертный концертный номер «Умирающий лебедь» на музыку Сен-Санса.
В новом «собственном» репетиционном зале Павловой с кафельной печью, расписанной «ампирными» веночками, с фризом танцующих нимф под высоким потолком, известный реформатор балетного искусства М.М. Фокин поставил для Анны Павловой знаменитого «Лебедя». Свидетелем рождения этого шедевра стал «придворный» наставник балерины, знаменитый маэстро Чекетти. Добродушного живого старика буквально потрясло увиденное. Павлова плыла на пальцах, проверяя в зеркале взмахи рук. Фокин шел рядом, шепотом подсказывая движения. Маленький маэстро Чекетти, примостившись в углу зала на стуле, с удовольствием и восхищением взирал на рождение нового танца. Его маслянисто-черные глаза восторженно блестели и следовали за всеми выразительными движениями танцовщицы.
М.М. Фокин.
Фото 1907 г.
Впоследствии Михаил Михайлович вспоминал: «Для постановки танца потребовалось всего несколько минут. Это была почти импровизация. Я танцевал перед ней, а она тут же позади меня. Потом она стала танцевать одна. Этот танец стал символом русского балета».
Концертный номер «Умирающий лебедь» в исполнении Павловой получил всемирную
известность, и его единодушно признали высшим достижением хореографии XX века. Зрители многих стран находили самые восторженные слова для передачи своих эмоций, вызываемых танцем этой великой артистки балета. И дело не в технической виртуозности, а скорее в одушевлении танца во всех его технических деталях драматическим огнем, который заставлял забывать условность всех антраша, арабесков и фуэте.
Фокин поставил танец-монолог, танец-мелодекламацию. «Умирающего лебедя» в исполнении Анны Павловой показали зрителям 22 декабря 1907 года на одном из благотворительных концертов. Афиша извещала, что спектакль состоится «в Мариинском театре, для усиления средств благотворительного общества ее Императорского Высочества великой княгини Ольги Александровны в пользу новорожденных детей и бедных матерей при императорском родовспомогательном заведении (Надеждинская, 5)».
Павлова выступала одна, без кордебалета. Сцена непривычно пустынна. Вспыхнул резкий, «концертный» свет. Танцовщица стояла в дальнем углу, опустив голову, уронив скрещенные руки. Все казалось странным при обычном балетном костюме – лебяжий пух на лифе, прилегающие к вискам белые перья Одетты из «Лебединого озера». После первых звуков арфы балерина поднялась на пальцы и тихо «поплыла» через сцену. Балерина виртуозно воспроизводила на сцене движения благороднейшей из птиц. Перед зрителями изящно плыл лебедь. Руки-крылья приоткрывались, расправлялись, вторя мелодии виолончели. Чуть заметный перебор ног полностью имитировал вьющиеся струи воды по озерной глади позади скользящего лебедя. При последних аккордах белая птица опустилась в изнеможении наземь и спрятала голову под крыло.