Сибирячка, по-видимому, не обращала никакого внимания на отсутствие хозяина, ела фрукты, пила вино и беспрерывно муштровала своего обожателя, заставляя его, несмотря на преклонные годы, проделывать всякие дурачества: бегать с ней по комнате, играть в веревочку и кончила тем, что, развалясь на диване, заставила снять с себя туфельки и мыть себе ноги шампанским. Вероятно, это казалось ей величайшим шиком.
В это время дверь отворилась и вошел хозяин с гостем.
— Василий Васильевич Паратов, — отрекомендовал он его Зверобоеву и барону, — старый товарищ и по дому, и по школе…
— Барыням не рекомендуй, представлюсь сам! — проговорил атаман, вскользь взглянув на Юзю и пристально всматриваясь в сибирячку.
— Что же это вы, Матрена Ивановна, по воскресеньям в баньку собрались! Да какого старого баньщика взяли? — обратился он к ней, с первого взгляда, понимая, с какой личностью он имеет дело.
— Вот и соврали!.. Меня не Матреной, а Дашей зовут, Григорьевной величают, — отозвалась та, — а все-таки очень приятно, будем знакомы… Садитесь, гостем будете! — отозвалась красавица, и, отодвинув шлейф своего платья, уступила гостю место около себя на диване.
— А ты, старина… довольно баловаться… оботри ноги-то… да надень чулки… вот так… ай! Щекотно… ну тебя, совсем… и этого сделать не умеешь… поди ты прочь…
— Позвольте я! — предложил свои услуги Паратов, смекнув, что в подвыпившей компании надо быть со всеми в тон, и не дожидаясь позволения, стал надевать туфельки хохотавшей без умолку сибирячке.
— Молодец… молодец… люблю таких, — весело кричала она… — Эй, шампанского! Голубчик барон… подайте мне шампанского я пить хочу… Слушай… молодец… как тебя… хочешь пить со мной на брудер… квас, как, это — по-вашему, чтобы на ты говорить.
— Брудершафт, — поправил Паратов.
— Ну брудершаф! — все равно…
— Идет!.. — они выпили… Зверобоев, ревнивыми глазами наблюдавший за ними, старался пристроиться к их разговору и не мог. Барон хлопотал по сервировке ужина, Клюверс в глубоком раздумье шагал по комнате, и только одна, всеми забытая Юзя, сидя в темном углу, под навесом тропических растений у рояля, чуть перебирая клавиши, старалась вслушаться в звуки голоса новоприбывшего гостя и восстановить в своей памяти чей-то другой образ, другое лицо…
Ясная, определенная мысль мелькнула у нее во взоре.
Она узнала заказчика копий, и поняла, что Паратов и Перепелкин одно лицо… Многое, до сих пор непонятное ей, стало теперь вполне ясным… Происхождение документов, лежащих в её кармане, не представляло больше загадки… надо было действовать быстро и решительно…
— Мистер Клюверс, — начала она тихо, поднимаясь со своего места, — здесь жарко… проводите меня в будуар… Там прохладней…
Как ни был встревожен хозяин предыдущей сценой с Паратовым, но призыв хорошенькой женщины, составлявшей до этого дня цель его стремлений, заставил его сразу очнуться от неприятных фантазий, навеянных делами. Он поспешил предложить свою руку прелестной блондинке, и они скрылись за шелковыми драпировками будуара.
— Сядьте, здесь… вот сюда, я так хочу, — деспотически повелевала Юзя, опускаясь на мягкий, голубой атласный пуф, и показывая ему место возле себя. — Как вы назвали этого господина… Паратов?
— Да, Василий Васильевич Паратов.
— А не Перепелкин?.. — просто спросила Юзя.
При этом имени Клюверс вздрогнул.
— Кто вам сказал… кто вам сказал? — прошептал он?
— Сама узнала! — у меня, есть глаза… и говорят, еще хорошенькие… — смеялась своей деланной улыбкой хитрая женщина. — Теперь не святки, зачем же такой маскарад!
Клюверс глядел на нее и не верил своим глазам… Он не мог понять, каким образом эта молодая и, по-видимому, простенькая женщина могла запомнить черты Перепелкина, и узнать его под новой оболочкой, когда ни барон, ни Зверобоев не догадывались о тождественности этих лиц, и даже он сам, больше других видевший Перепелкина, не мог его признать в лице Паратова…
— Где, когда его видели?.. Когда, где?… — шептал он, встревоженный, и уже никак не ожидая найти в Юзе союзницу.
— Ах, какой вы забывчивый — в первый раз, не вы ли привезли его к Франциске, а потом он сам был у нас.
— У вас, зачем? — удивление Клюверса росло все больше и больше…
— Я его тогда не видала… но слышала голос, и не могла ошибиться, он был у мужа, — в разговоре Юзя всегда называла капитана Цукато мужем.
— У вашего мужа… зачем?.. У них есть дела?
— О нет… мой муж занимается, как вам известно, фотографией, а он приезжал заказывать копии с документов.
— Копии с документов? — переспросил Клюверс… — Бога ради, Бога ради, каких?..
— О Господи!.. Хорошо не помню… Каких-то свидетельств и метрик…
— Но вы не помните, чьи свидетельства, какие метрики…
— Право, не помню… Каких-то Карзановых, — прекрасно разыгрывала свою роль умная женщина, и словно не замечая впечатления, произведенного на Клюверса последними словами, переменила разговор и начала расхваливать изящество и красоту обстановки всей квартиры, и в особенности будуара…
Клюверс сидел, как на иголках… ему очень хотелось навести разговор опять на ту же тему, но он не знал, как это сделать, чтобы не возбудить подозрений Юзи.
— Скажите, пожалуйста, вот как, мой коллега, вот какими делами занимается, отдает фотографировать какие-то документы, уж не подделкой ли он занимается… Ха, ха, ха, — принужденно смеялся хозяин. — А скажите, пожалуйста, моя прелестная гостья… ваш муж не очень ревнив?
— А что? — удивленно спросила Юзя, не ожидавшая такого вопроса.
— Так, если я приеду к вам в фотографию, он не приревнует.
— Зачем вам туда ехать…
— Я любопытен… мне бы очень хотелось узнать, чем занимается мой милейший коллега, и я бы дорого дал, чтобы взглянуть на негатив его документов.
— Для этого и ехать не нужно…
— Как так?..
— Оттиск у меня в кармане…
Никак не ожидая такого ответа, Клюверс чуть не подпрыгнул на диване…
— У вас?.. Зачем у вас?.. Каким образом?
— Очень просто… Я слышала разговор мужа с этим господином. Услыхав фамилию Карзановых, я заинтересовалась, я знала от Франциски, что вы женаты были на Карзановой — когда заказчик уехал, получив копии, я отправилась в лабораторию, и сама, понимаете, сама сделала два снимка. Видите, как я интересуюсь вашими делами.
Клюверс целовал её руки…
— Бесценная, дорогая, не знаю, как и отблагодарить вас — но где же они, где эти оттиски?
— Какой вы любопытный!.. Вас следует наказать: только эта сибирячка с деревенскими манерами явилась, вы меня сейчас забыли!.. Не хочу вам показывать, не хочу!.. Заслужите сначала…
— Но, дорогая, радость моя… Бога ради, дайте взглянуть… ради Бога!
— Ни за что! Ни за что!.. Сначала заслужите, без того не только что не отдам — не покажу! Силой не возьмете, я сильная, да в той комнате гости — не дадут обидеть…
— Но, Бога ради, покажите… покажите… — умолял Клюверс, в голове которого уже созрел план обойтись без помощи атамана, если только копии с документов Юзи те же самые, что и у Паратова.
— Ну, душечка, ну, дорогая, дайте только взглянуть на копии… — твердил Клюверс, становясь на колена перед красавицей, которая, играя глазами и веером, небрежно полулежала на пуфе.
— Извольте, с одним условием… — проговорила она… — Мне кажется, что эти документы могут иметь для вас большую цену… Вы их у меня купите.
— О, с радостью… только дайте взглянуть.
— Издали… Пожалуй…
Осторожно вынув копии из кармана, Юзя показала их Клюверсу аршина на три, но и одного взгляда было достаточно, чтобы он мог убедиться в тождественности их с только что предъявленными ему атаманом.
Начался торг. Хитрая женщина сразу поняла, какую можно извлечь пользу из этих клочков бумаги, и после целого ряда подходов и уверток уступила оба документа за десять тысяч рублей, которые тотчас же были выплачены ей Клюверсом пяти-процентным билетом, случайно нашедшимся у него в бумажнике. А, вдобавок, красавица выторговала себе еще удивительной красоты рубин, сверкавший кровавым огнем на руке миллионера.
С дрожью в руках спрятал Клюверс в карман копии с документов… Теперь он был совершенно спокоен. Атаман со своими подлинниками был ему не страшен, он мог заявить спор, о подлоге?.. Да и кому начинать против него дело… Одно, что его беспокоило, это присутствие Паратова, который, как казалось не хотел выпустить его с глаз, и хотя занимался теперь, по-видимому, одной сибирячкой, но уйти от которого было бы вполне немыслимо. Вдруг светлая мысль осенила Клюверса, он нагнулся к уху Юзи и долго долго что-то ей объяснял… Она сначала отказывалась, но большая пачка «радужных» всунутая ей в руку, и незаметно скользнувшая в карман, а главное чудная бриллиантовая запонка, ловко вколотая хозяином ей в шарфик, заставила ее решиться.
— Где же у вас телефон… — шепотом проговорила она.
— Их два, один в кабинете, другой в соседней квартире, проход здесь, — хозяин отворил дверь, скрытую в драпировке… Помните «Сыскное отделение»… Паратов-Перепелкин, не забудете… не перепутаете?..
Вместо ответа, Юзя ударила его веером легонько по лицу… Громко захохотала, и продолжая смеяться, выбежала к гостям.
— Ха-ха-ха… нет, как хотите, это бесподобно, каков наш хозяин, завел молодую женщину в будуар и задремал, смотрите, смотрите…
Барон Кармолин, Зверобоев и даже Паратов обернулись при этих словах Юзи, и барон даже пошел полюбопытствовать, как можно задремать в обществе такой хорошенькой женщины.
Юзя нарочно сделала эту диверсию, отсутствие их из гостиной продолжалось долго, и могло возбудить подозрение Паратова.
Клюверс вышел вслед за ней, и хотел схватить ее за руку, но она не далась, он погнался, Юзя споткнулась и упала, ужасно рассердилась, наговорила ему кучу дерзостей, и отправилась с уборную поправить, будто бы, расстроенную прическу и смятое платье.
Юркнув снова в будуар, откуда была дверь также и в уборную, Юзя незаметно скользнула сквозь портьеры в дверь, ведущую на вторую половину и быстро, оглядевшись, кинулась к телефону.