игель ему удалось отвертеться, поверенный потерпевшей отказался от вызова его в суд, получил за это, разумеется, кругленькую сумму, которая сразу утерла все, слезы достойной Франциски, но в тот момент, когда он уже готов был уехать, нежданная повестка от следователя обескуражила его окончательно. После первого же допроса, следователь, еще не зная о побеге Рубцова, взял с Клюверса «подписку о невыезде» из города, и напрасно миллионер бросался по своим влиятельным друзьям, они ничего не могли или не хотели поделать, подписка оставалась в силе… заграничное путешествие приходилось отложить… Но не Клюверсу было отступать перед такими препятствиями… Лично он пока не был затронут и обвиняем в деле и являлся пока как свидетель, но он прекрасно знал, что роли могут измениться, и что тогда нужно будет бежать… бежать без оглядки, так как никакие залоги, никакие миллионы не спасут его от ареста и суда. Беглый каторжник боялся, чтобы как-нибудь рука прокурора не коснулась его прошлой деятельности… Паспорт на чужое имя давно уже лежал в его несгораемом бюро, устроенном на подобие кассы, и тут же лежали в секретном ящике, известном только владельцу, тридцать переводных векселей на лондонский банк Ротшильда и Ко по пятьдесят тысяч фунтов стерлингов каждый, что составляло сумму около пятнадцати миллионов рублей… Ключ от кассы висел на цепочке на шее Клюверса и был так замысловат и сложен, что подделать его было бы безусловно невозможно, и, в случае потери, пришлось бы выписывать новый ключ из Англии.
Несколько раз у Клюверса, при Юзе, заходил разговор с Зверобоевым, и другими близкими приятелями, про возможность ограбления его кассы, но всегда у Клюверса был один и тот же ответ…
— Я оставлю ключ не только на столе, пожалуй, даже в кассе… только не советую пытаться открыть ее… Может случиться несчастье… Но больше объяснений никаких не давал, и сколько ни старалась Юзя узнать, что означает угроза, она так и осталась для неё неразрешимой загадкой.
В это утро Клюверс был особенно не в духе… Ему предстояло рано ехать в суд к следователю на допрос, и он, томимый предчувствием чего-то недоброго, не зная чем может завершиться вся эта процедура следствия, рассчитывая даже на возможность ареста, был все утро очень скучен… Перерыл и пережег массу бумаг, несколько раз отворял кассу, спрятал в секретное отделение, к лежащим уже там переводным векселям, только что обмененный вчера, заграничный паспорт на имя монсеньора Ленуара (своего бывшего камердинера, умершего года два тому назад, но бумагами которого он воспользовался, и ежегодно менял старый паспорт на новый, рассчитывая, что он может пригодиться). Словом, принял все предосторожности «на всякий случай», и вызвав в кабинет Юзю, передал ей ключ от кассы со словами:
— Мне этого ключа доверить некому… я могу быть арестован… спрячь до моего возвращения… и ни под каким предлогом не давай его, кому бы то ни было… Если же будет спрашивать полиция или следователь — один ответ: ключа у меня нет… если угодно — ломайте кассу!! Поняла?
— Как не понять… только что за скверные мысли… что за боязнь? Что за арест!..
— Надо быть готовым ко всему… Этот Рубцов поклялся погубить меня, и я могу ожидать всего!
— В таком случае, скажи, что мне делать… как поступать в твое отсутствие?..
— Будь готова ехать… и жди меня здесь. Если я буду арестован… и не вернусь до вечера, то этим ключом отопри кассу, возьми вот этот сверток, — он показал, как открывается секретный ящик: — выйди, как ни в чем ни бывало, из дома, найми экипаж до варшавского вокзала и с Богом в путь… Твой варшавский адрес я знаю. Подожди меня там дня три и затем марш в Вену… Если не в Варшаве, так в Вене встретимся.
— Но постой, мне страшно, — заговорила Юзя, — меня могут обокрасть, ограбить, везти такую сумму…
— Что за вздор… Без моей подписи, эти переводные векселя — белая бумага!.. — с улыбкой заметил Клюверс: — а вот тут, — он указал другой пакет: — здесь билеты безымянные, тысяч на сто. Это береги как зеницу ока… потому что, если мне не удастся скоро освободиться, тебе придется жить на эти деньги.
— Но, дорогой мой, — при намеке о ста тысячах Юзя совсем просветлела… Милый, зачем же рисковать, зачем подвергаться возможности ареста, когда ты можешь уехать сию минуту, не заезжая в суд… Поезд идет в 1:30 …
— А телеграф! — перебил ее Клюверс, — меня арестуют в вагоне, еще задолго до Варшавы, а рисковать быть пойманным опаснее всего… да я еще не так скомпрометирован, чтобы бежать до следствия… Это может меня окончательно погубить.
— Да, да, твоя правда… Итак я жду до пяти часов, и если не возвратишься, забираю вещи и в путь…
— Только, Бога ради, без вещей, без сундуков… Все это можно купить по дороге…
— Хорошо, захвачу только деньги, твои бумаги, векселя, твой паспорт и бриллианты…
— Вот за это умница, только умоляю, неосторожностью, поспешностью и неосмотрительным словом не погуби меня… На тебя одна надежда!..
— Кажется, я еще ни разу не проговорилась…
— Знаю, знаю, ты у меня умная, образцовая, а тут, помни, дело идет о всем нашем состоянии, о всем нашем будущем… да, да, кстати… если тебе придется бежать, то, запирая кассу, дерни вот за эту пуговку и уже больше, умоляю тебя, не открывай кассы!.. Пусть тогда попробуют ее открыть…
— Но в чем же дело?.. Я не понимаю!..
Клюверс нагнулся к Юзе и сказал ей несколько слов на ухо, при этом глаза его вспыхнули нехорошим огнем.
— Но это ужасно!.. Могут убить!.. Нет, я никогда не решусь, никогда!..
Но Клюверс уже не слыхал, наскоро обняв и поцеловав молодую женщину, он быстро вышел из кабинета… он боялся опоздать по повестке…
Чрез минуту рысаки несли его стрелой по направлению к окружному суду.
Оставшись одна, Юзя тотчас же, с любопытством женщины, осмотрела всю кассу, вынула потайной ящик, в котором лежали векселя на Лондон, с судорожной дрожью в пальцах пересчитала страшную сумму в 15 миллионов, представлявшуюся ей теперь под видом не толстой тетрадки вексельных бланков. Сердце её билось сильно и больно… она уже чувствовала себя обладательницей этих богатств… Но увы… для неё эти билеты равнялись нулю, они были не подписаны!! Как мелки и мизерны пред этой поражающей цифрой казались ей тысячные и пятитысячные безымянные билеты, оставляемые ей на расходы Клюверсом, и она с презрением положила весь пакет, все документы и векселя обратно в кассу. Зайдя в свою комнату и переодевшись в темное, не бросающееся в глаза платье, она собрала все, что только было поценней из бриллиантов и особенно дорогих украшений и наполнила ими целую небольшую бархатную сумочку, в которой обыкновенно помещалась у нее ручная работа, там уже лежал и её заграничный паспорт, добытый стараниями Клюверса, и приготовившись таким образом к путешествию, снова прошла в кабинет Клюверса и стала считать минуты за минутами. Тут мы и застали ее в начале этой главы.
Ей самой хотелось вырваться из этого душного, противного Петербурга. Время летело… Часы показывали уже пять часов без нескольких минут. Клюверса все не было, не могло быть никакого сомнения — он арестован!..
— Арестован!.. Ну, что же делать?.. Надо бежать, бежать… и чем скорее, тем лучше, — шепнула она — и подойдя к массивным дверям красного дерева с мозаиковыми украшениями, быстро заперла их на ключ, потом снова подошла к кассе, достала указанный Клюверсом пакет с векселями, спрятала его на груди, паспорт, деньги и билеты запрятала в сумочку, и закрыла кассу…
— Ставить западню, или не ставить? — мелькнуло у нее в голове, когда она бралась за одну из медных шишечек, украшавших кассу, которую ей показал Клюверс, но почему-то рука ее дрожала, и она беспомощно опустила ее…
— Чего их жалеть, они нас не жалеют! — шепнул другой, злобный голос в душе, и Юзя быстро и сильно дернула за металлическое украшение.
В кассе раздался звук, словно от взведенного курка и все затихло…
«Вот и все, — подумала молодая женщина, — я думала, что будет страшней»!
Раздавшийся легкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть… уж не Клюверс ли вернулся из суда. Юзя быстро вынула ключ из замка, сунула в тот же мешочек, и пошла отворить двери — на пороге стоял старый камердинер хозяина и с таинственным видом что-то шептал.
— Идите сюда, Андрей, что вам надо?.. — спросила удивленная Юзя…
— Да вот что, барыня, не знаю, как и доложить, там один генерал пришел… Очень барина спрашивает, нужно, говорит!..
— Генерал — какой генерал?..
— Генерал Медведев… вот их и карточка, слуга подал молодой женщине на подносе карточку, на которой значилось: Генерал майор И.Н. Медведев…
— Ты его знаешь?.. — спросила Юзя.
— В первый раз вижу, барыня… а должно быть знатная персона… очень, говорит, нужно, по самому безотлагательному делу, видеть Казимира Яковлевича!..
— Да ведь его дома нет, он скоро будет…
— Докладывал… Мне, говорит, только одно слово сказать… и больше ничего… очень важное дело…
— Что я могу сделать? — пожимая плечами проговорила Юзя… предполагая, что такая настойчивость посетителя имеет свои причины… Не могу ли я с ним переговорить…
— Они об этом и просили!..
— Как… разве он меня знает…
— Должно быть, барыня, что знает…
— В таком случае проси… — Юзя подошла к зеркалу и поправила прическу, когда же она обернулась, невольный крик испуга и ужаса вырвался из её груди…
Перед ней стоял, в генеральском мундире и в орденах, её бывший обожатель, капитан Цукато.
Глава IIСмерть капитана
— Вы?! Зачем вы здесь?.. Как вы могли, — заговорила Юзя, едва оправившись от первого впечатления…
— Значит, мог, если пришел!.. — улыбаясь своей дерзкой улыбкой, произнес капитан. — Только к тебе теперь, моя крошечка, иначе, как в маскарадном костюме, нельзя. Залетела наша Юзя в такие хоромы, что простым людям, кроме генералов, и входу нет. — Словно трудно мундир достать!.. Так-то-с!.. Что же, принимай, угощай гостя-то… не чужой, кажется!..