За активную антимилитаристскую пропаганду, в частности, за публикацию антивоенной статьи в одном из шведских журналов в ноябре 1914 года, была арестована шведской полицией, доставлена в крепость Мальме и выслана из страны по личному указу короля Густава V. Поселившись в Копенгагене, Коллонтай наладила тесную связь с Лениным и выполняла его специальные поручения.
В Россию вернулась после Февральской революции 1917 года, вскоре став членом Исполкома Петроградского совета. Участвовала в работе 7-й (Апрельской) конференции РСДРП(б) 1917 года от большевистской военной организации, была в числе немногих делегатов, полностью поддержавших позиции Ленина, изложенные в «Апрельских тезисах«. На I Всероссийском съезде Советов была избрана членом ЦИК от большевиков. В период «двоевластия» вела организованную агитацию в среде солдат и матросов, что повлекло за собой преследования Временного правительства. Возвращаясь с совещания левого антивоенного Циммервальдского объединения в Стокгольме, в июле 1917 года Коллонтай была арестована Временным правительством. Все еще пребывая под арестом, на VI съезде РСДРП(б) в 1917 году заочно избрана одним из почетных председателей съезда и членом ЦК партии.
Принимала участие в заседании ЦК РСДРП(б) в октябре 1917 года, принявшего решение о вооруженном восстании и проведении Октябрьского восстания в Петрограде. Член президиума, проводившегося параллельно II съезда Советов (25–26 октября 1917 г.). После установления власти большевиков и левых эсеров избиралась во ВЦИК и 30 октября лично от Ленина получила пост народного комиссара общественного призрения в первом составе Совета народных комиссаров. При наркомате Коллонтай создала Отдел по охране материнства и младенчества и Коллегию по охране и обеспечению материнства и младенчества. «Политика этих структур строилась на том постулате, что охрана материнства как специфической функции женщины является прямой обязанностью государства».
В январе-феврале 1918 года с помощью отряда матросов предприняла попытку реквизировать Александро-Невскую лавру в Петрограде, что спровоцировало массовое сопротивление верующих; реквизицию Лавры пришлось отложить. Эксцессы (включая убийство протоиерея Петра Скипетрова) вокруг реквизиции Лавры стали непосредственной причиной издания патриархом Тихоном «Воззвания», анафематствовавшего «безумцев»; 22 января работавший тогда в Москве Священный Собор Православной Российской Церкви одобрил патриаршее воззвание.
В марте 1918 года, стоя на позициях Н.И. Бухарина и «левых коммунистов», выступила против Брестского мирного договора и в знак протеста вышла из состава правительства. Во время Гражданской войны была направлена на Украину, где возглавила наркомат агитации и пропаганды Крымской советской республики, а также политический отдел Крымской армии.
Будучи наиболее заметной женщиной в советском руководстве, Коллонтай была инициатором создания и заведующей (с 1920 г.) женотделом ЦК РКП(б), целью которого являлась борьба за уравнение в правах женщин и мужчин, борьба с неграмотностью среди женского населения, информирование о новых условиях труда и организации семьи.
Женотдел был распущен в 1930 году. Одновременно с руководством Женотдела Коллонтай читала лекции в Свердловском университете и работала в секциях Коминтерна.
Иван Алексеевич Бунин вспоминал в своих записках «Окаянные дни»:
«О Коллонтай (рассказывал вчера Н. Н.):
– Я ее знаю очень хорошо. Была когда-то похожа на ангела. С утра надевала самое простенькое платьице и скакала в рабочие трущобы – „на работу". А воротясь домой, брала ванну, надевала голубенькую рубашечку – и шмыг с коробкой конфет в кровать к подруге: „Ну давай, дружок, поболтаем теперь всласть!"
Судебная и психиатрическая медицина давно знает и этот (ангелоподобный) тип среди прирожденных преступниц и проституток».
В марте 1921 года во время дискуссии о профсоюзах, развернувшейся после выступления Троцкого относительно необходимости расширения прав профсоюзов, Коллонтай совместно с А.Г. Шляпниковым возглавила «рабочую оппозицию». «Рабочая оппозиция» предлагала передать управление всем народным хозяйством Всероссийскому съезду производителей, объединенных в профсоюзы, считающиеся высшей формой организации рабочего класса. Программа «рабочей оппозиции» была представлена в выпущенной к X съезду РКП(б) брошюре Коллонтай «Рабочая оппозиция», осужденной в ленинской резолюции «О синдикалистском ианархистском уклоне в нашей партии». Несмотря на постановление X съезда партии о единстве партии, продолжала защищать идеи «рабочей оппозиции». После последнего предупреждения, вынесенного на XI съезде РКП(б) в 1922 году, и окончательного разгрома группы, Коллонтай была вынуждена отказаться от платформы «рабочей оппозиции». Резкое ухудшение отношений с Лениным явилось тяжелым ударом для Коллонтай.
С 1923 года находилась на дипломатической работе. Причинами для первого в мировой истории назначения женщины послом послужили прочные связи Коллонтай с европейским социалистическим движением (как реформистским, так и революционным), а также опыт работы на должности секретаря Международного женского секретариата при Коминтерне в 1921–1922 годы.
В 1923–1926 и 1927–1930 годах работала советским полпредом и торгпредом в Норвегии, во многом поспособствовав политическому признанию СССР этой страной. В 1926–1927 годы некоторое время работала в Мексике, где также добилась определенных успехов в улучшении советско-мексиканских отношений. В 1927 году Коллонтай снова становится полпредом в Норвегии, совмещая этот пост с исполнением поручений в торговом представительстве в Швеции.
В 1930–1945 годы Коллонтай – посланник (постоянный поверенный) и посол в Швеции (кроме того, она входила в состав советской делегации в Лиге Наций). Одной из важнейших задач, стоящих перед новым советским послом в Швеции, была нейтрализация влияния гитлеровской Германии в Скандинавии. Когда в ходе «зимней» советско-финской войны Швеция, поддерживаемая Великобританией, отправила в Финляндию два батальона добровольцев и стояла на грани открытого вступления в войну против СССР, Коллонтай добилась от шведов смягчения их позиции и посредничества в советско-финских переговорах. В 1944 году в ранге чрезвычайного и полномочного посла в Швеции она вновь взяла на себя роль посредника в переговорах о выходе Финляндии из войны.
В силу тяжелой болезни, приковавшей ее к инвалидному креслу, в 1945 году Коллонтай оставила должность посла, продолжая числиться советником МИД СССР. Умерла в 1952 году.
К стр. 319.
Боярский Александр Иванович (17 мая 1885, село Копытово, Влодавский уезд, Седлецкая губерния – 9 сентября 1937, Суздаль). Деятель обновленческого раскола, с 1933 года – епископ (впоследствии митрополит) Ивановский и Кинешемский. До 1922 года – протоиерей Русской Православной Церкви.
Отец – псаломщик Иван Иванович Сегенюк. Мать – Феликса Венедиктовна, урожденная Боярская, из польских православных дворян. В 1916 году священник Александр Сегенюк официально принял фамилию матери. Брат – Иван Иванович Сегенюк, участник Первой мировой войны, затем служил в Красной армии, в 1921 году был командиром 8-й батареи воздушной бригады.
Жена – Екатерина Николаевна, урожденная Бояновская, дочь директора Государственного банка Николая Игнатьевича Бояновского. В 1946–1956 годы преподавала английский и французский языки в Ленинградской духовной академии.
Сыновья: Алексей Александрович Боярский – артист; Павел Александрович Боярский – инженер, участник Великой Отечественной войны; Сергей Александрович Боярский – артист театра и кино; Николай Александрович Боярский – артист театра и кино, народный артист РСФСР, участник Великой Отечественной войны.
Внук Михаил Сергеевич Боярский – артист театра и кино.
В 1901 году исключен из семинарии за «толстовство» и «вольнодумство», затем ему разрешили завершить образование. Окончил Волынскую духовную семинарию (1906 г.), Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия (1911 г.).
Еще в студенческие годы проявил интерес к рабочему вопросу, проводил на постоянной основе беседы среди рабочих Спасо-Петровской мануфактуры. По словам А.Э. Краснова-Левитина, народник, человек практической сметки, хорошо знающий жизнь, умевший и любивший просто и понятно говорить о самых сложных вещах, Боярский пользовался огромным уважением в рабочей среде.
В 1912 году рукоположен в сан иерея, служил на приходе на пограничной станции Вержболово. Когда началась Первая мировая война, стал полковым священником, в 1915 году недолго занимал пост смотрителя Виленского духовного училища.
С 1915 году служил в Петрограде: вначале в храме св. Марии Магдалины при Училище лекарских помощниц и фельдшериц, затем – в Троицком храме в Колпине, в рабочем пригороде Петрограда. Уже вскоре в приходе были созданы бесплатная столовая, приходской кооператив, огород и пасека, велась благотворительная деятельность, проводились лекции на церковно-общественные темы. В «Истории фабрик и заводов», изданной в СССР в 1930-е годы, отмечалось влияние молодого священника на рабочих Обуховского завода. По словам А.Э. Краснова-Левитина, он замечал каждую мелочь, видел людей насквозь, знал, как и кому помочь. К нему шли все бедняки, пропойцы, люмпены. Поговорит, поругает, а потом придумает практический выход, устроит и поможет. Удивительная черта была в Боярском: естественно и просто говорить обо всем.
В 1917 году избран гласным Колпинской городской думы, выступал с демократических позиций, был сторонником «христианского социализма». Стал одним из организаторов Всероссийского союза демократического православного духовенства и мирян. Был сторонником церковных реформ, создал при храме молодежный «кружок церковных реформаторов». Дружил с протоиереем Александром Введенским, будущим обновленческим митрополитом.
С 1918 года – настоятель Троицкого храма в Колпине.
Вместе с Введенским и рядом других сторонников церковных реформ входил в состав редакционного комитета журнала «Соборный разум», редактировал его общественный отдел. Выступал за «социально ориентированную церковь», которая бы выступала на стороне трудового народа, так как «на его стороне правда».