Победа над Наполеоном и вхождение русской армии в Париж обернулись для Александра европейским триумфом. При въезде в город тысячные толпы восторженно кричали: «Виват, Александр!», «Виват, русские!», царя забрасывали цветами. Современники утверждали, что так французы не встречали даже самого Наполеона на вершине его славы. Пораженный Александр сказал ехавшему рядом с ним генералу Ермолову:
– Ну, что, Алексей Петрович, теперь скажут в Петербурге? Ведь, право, было время, когда у нас, величая Наполеона, меня считали за простачка…
В Дувре возбужденные горожане выпрягли коней из его кареты, впряглись в оглобли и сами повезли его во дворец. В чопорном Оксфорде Александр был первым из русских, удостоенным почетного диплома доктора прав. В Антверпене на границе воздвигли триумфальные арки с надписью: «Александру Благословленному. Он нам возвратил Отечество».
В Павловск усталый «победитель Бонапарта» вернулся только в июле 1814 года. И тогда уже все придворные заметили в нем перемену. Он полюбил одиночество. Перестал посещать балы и праздники, стал много читать и бродить без свиты в парке. Говорили, будто в Европе на него сильно повлияли «Богемские братья», которые исповедовали спасение души через нравственное самосовершенствование и поиски Бога в каждом человеке. Именно тогда Александр стал часто повторять некоторым приближенным, что бремя короны тяготит его, что он хочет оставить престол и уйти в частную жизнь. Такие намерения появлялись у него и раньше. Жена Николая I Александра Федоровна писала в своем дневнике, что сразу после своей коронации Александр упомянул о возможности отречения и сказал: «Как я буду радоваться, когда увижу вас проезжающими мимо меня, и, я, потерянный в толпе, буду кричать вам ура!».
Всю жизнь Александра преследовали мысли о жестоко убитом отце. И он всеми средствами старался искупить грех. В первые же дни царствования издал указ об отмене пыток и пересмотре старых уголовных дел в сторону их смягчения. А главе заговорщиков, графу Палену, приказал в 24 часа покинуть Петербург. Угрызения совести тоже могли привести его к мысли оставить престол.
Осенью 1825 года царь приехал в Таганрог, где внезапно заболел и слег. Вскоре он умер, но по странному стечению обстоятельств в момент смерти возле его постели не было никого, кроме супруги. Не все ясно оказалось со вскрытием. Доктор Тарасов не подписал протокол, считая, что показанный ему труп не был телом Александра. Гроб поспешно запаяли и больше тело покойного никому не показывали.
Позднее четверо лучших врачей России признали, что на основании акта о вскрытии можно утверждать, что речь идет вовсе не об Александре, – там не было никаких данных о том, чем в действительности болел император. А после погребения Александра в Петропавловском соборе пополз упорный слух о том, будто в царской усыпальнице похоронен вовсе не он, а другой человек, сам же царь тайно ушел из Таганрога неизвестно куда…
Через несколько лет после похорон Александра к одной из кузниц на окраине Красноуфимска Пермской губернии подъехал старик-крестьянин с окладистой бородой. Кузнец обратил внимание, что внешность и манеры незнакомца отнюдь не были крестьянскими. Недолго думая, он отвел подозрительного старика в полицию. На допросе «крестьянин» назвался Федором Кузьмичом и объявил, что он – бродяга, не помнящий родства. Как и обычно в таких случаях, власти сослали странного бродягу в Сибирь. Старик оказался в Краснореченске и поселился во дворе у казака Сидорова. Однажды в гости к Сидорову пришел некий Березин, долго служивший в Петербурге. Он тут же опознал в Федоре Кузьмиче Александра I. Опознал его и отец Иоанн Александровский, служивший в Петербурге полковым священником. Однажды старца посетил иркутский епископ Афанасий, который, к удивлению местных жителей, долго разговаривал с Федором Кузьмичом по-французски, а уходя весьма почтительно с ним попрощался.
Признал в старце императора и один из сосланных в Сибирь дворцовых петербургских истопников. Услышав однажды знакомый голос царя, он упал в обморок. Было много и других свидетельств поразительной схожести «не помнящего родства» старца с Александром I. Замечали, в частности, что он всегда был необычайно чистоплотен, ежедневно менял чулки, имел тонкие носовые платки, что было совершенно необычно для простого крестьянина. Старец так же любил держать руку за поясом, как и покойный император, часто с подробностями и удивительным знанием предмета рассказывал о жизни в Петербурге и т. д.
Когда Федор Кузьмич умер, то на кресте была выбита надпись: «Здесь покоится тело Великого Благословенного старца Федора Кузьмича». «Благословенным» в те времена называли только императора Александра I. Однако томский губернатор испугался и распорядился эти слова замазать. Историки по-разному оценивают загадочную историю с Федором Кузьмичом. О ней было написано множество книг, исследований, проведены тщательные поиски в архивах. Но никаких документальных подтверждений о том, что старец Федор Кузьмич и в самом деле мог быть тайно покинувшим Таганрог императором Александром I, никто так и не обнаружил. Тем не менее легенда осталась. В наши дни, конечно, ее легко можно было бы окончательно развеять, проведя анализ ДНК останков в царской усыпальнице в Петропавловском соборе. Но этого до сих пор почему-то никто не сделал…
Какой самый большой по объему старинный памятник Петербурга? Мало кто сегодня правильно может ответить на этот вопрос и знает, что им является великолепная колесница Славы, венчающая арку Главного штаба на Дворцовой площади. Однако ее построили так, что она чуть не развалилась, а совсем недавно едва вообще не сгорела.
Высота колесницы Славы почти 10 метров, а ширина по фронтону – 15,6 метра. Больше по размерам скульптуры в нашем городе нет. Она была поставлена в 1828 году в честь победы над Наполеоном – прямо напротив Зимнего дворца, на крыше великолепной арки, которая объединяет два протяженных здания, предназначавшихся для Главного штаба и двух министерств – иностранных дел и финансов. Колесница Победы и фигуры воинов, созданные по моделям скульпторов С. Пименова и В. Демут-Малиновского, олицетворяют славу России, победившей в войне 1812 года. Проект архитектора Росси поначалу предполагал, что на крыше арки Главного штаба будет установлена отлитая из чугуна композиция из двух женских фигур с воинскими атрибутами и гербом государства. Но Александр I умер, а Николай I, имевший инженерно-строительное образование, вдруг решил изменить проект, сделать его более помпезным. Он предложил установить на арке римскую триумфальную колесницу, везущую богиню Славы прямо ко дворцу. Проект снова разработал Росси.
Однако переделка прежнего проекта производилась в спешке. Сразу стало ясно, что отливать колесницу из чугуна, как предполагалось первоначально, нельзя: ее вес составил бы 80 тонн и никакая арка не выдержала бы такой огромной тяжести. Росси пришлось обращаться к начальству с предложением изготовить колесницу и фигуру Славы из листовой меди толщиной в 3 мм. Тогда бы она могла весить в пять раз меньше, чем чугунная. Царь возражать не стал и утвердил проект. Сам Росси никаких чертежей и расчетов не делал, он выполнил только рисунки, а все работы производились на Александровском чугунолитейном заводе. В конечном итоге оказалось, что для сооружения монумента, чтобы еще больше облегчить его вес, использовалась медь не в 3 мм толщиной, как предлагал архитектор, а всего лишь медный лист толщиной в 0,8 мм. В таком виде памятник, окрашенный бронзовой масляной краской, и был открыт 14 октября 1828 года. Вскоре ветры и дожди сделали свое коварное дело. Детали каркаса начали ржаветь, швы между тонкими листами меди расходиться, болты отваливаться и т. д. Однако на первую реставрацию в 1896 году выделили всего 500 рублей. Этих денег хватило только на то, чтобы покрыть крышу под колесницей толем. А монумент по-прежнему продолжал разрушаться. Сама богиня Славы стала «одноногим инвалидом», а двуглавый орел – символ государства – потерял медную голову и оба крыла. Все понимали необходимость срочного и основательного ремонта, но переписка между чиновниками разных министерств заняла еще около 10 лет, и новая реставрация была проведена фирмой «А. Моран» только в 1906 году. Увы, и на этот раз ограничились полумерами: отреставрировали медные оболочки монумента, на что ушло более 66 пудов красной меди. Но вот с разваливающимися основанием памятника и каркасом ничего сделано не было.
Радикально отремонтировали самый большой монумент уже только в наши времена, когда Петербург готовился к празднованию своего 300-летия. Тогда были установлены новые стальные конструкции, укрепили арку, соорудили водоотвод, внутренние помещения снабдили вентиляцией. Облицовку скульптуры, как и прежде, выполнили из меди. Но для большей прочности листы соединили между собой аргонно-дуговой сваркой.
Были применены и другие современные технологии. Так, все свободное пространство в полостях фигур заполнили полиуретановой пеной – прекрасным консервантом для стальных каркасов. Скрытая внутри фигур от солнечного света отвердевшая пена десятки лет не меняет своих свойств и придает всему сооружению дополнительную прочность.
В толще пены внутри фигур лошадей установили резонансные гасители колебаний – двухпудовые маятники, настроенные в резонанс с собственными колебаниями фигуры. Для защиты меди от коррозии всю поверхность скульптуры в три слоя покрыли специальным составом под патинированную бронзу.
Во время работы реставраторов ждали сюрпризы. Чеканщики XIX века оставили в полости монумента свой инструмент. А современные мастера заложили в отреставрированную скульптуру металлическую капсулу с именами всех участников реставрации, которую и несет сегодня в своем чреве колесница Славы.