– Вам ничего не показалось странным.
– Если только, что он был каким—то в тот день суетливым и побыстрее старался завершить со мною дело.
– Вспомните, не видели ли там чужих пальто или еще чего—либо.
– Господин Путилин, прошу прощения, но я не могу сказать, потому что не знаю, в чем ходил сам хозяин кассы.
Дверь приоткрылась, и из—за нее выглянул Жуков и поманил Ивана Дмитриевича рукою.
– Извините, – поднялся из—за стола Путилин, – я с Вашего позволения покину Вас на минуту.
– Да, да.
– Иван Дмитрич, – произнёс почти шепотом Михаил, – пока ездил к доктору, я распорядился привести господина Меллера.
– Молодец.
– Иевлев был у доктора в полдень двенадцатого, то есть до убийства.
– Хорошо, но он мог повредить повторно рану вечером при убийстве.
– Иван Дмитриевич, доктор утверждает, что Иевлев не смог бы держать нож в руке и соответственно нанести такие удары убитым.
– Ювелир здесь?
– С минуты на минуту будет.
– Сразу же веди его в кабинет.
– Слушаюсь.
Иевлев сидел в той же позе. Побледневшее лицо осунулось, и он не выглядел таким самоуверенным, как при первых минутах допроса.
– Степан Ильич, Вы можете описать тот день?
– Увы, господин Путилин, я бы с радостью, но рука не зажила и я не смогу ничего в ней держать.
– Печально.
Раздался стук, в кабинет вошел господин Меллер в бобровой шубе с тростью, словно со шпагой в руке.
– Добрый день, Иван Дмитриевич! Приехали ваши агенты и передали, что вы хотели меня видеть? – он скользнул по Иевлеву беглым взглядом.
– Добрый день! Совершенно верно. Я хотел задать вам один вопрос, господин Меллер, Вам не знаком этот господин, – и он указал на Степана Ильича.
– Нет, Иван Дмитриевич, не имею чести знать.
– Благодарю, господин Меллер, и извините, что пришлось вас оторвать от неотложных дел. Но, увы, такова наша служба, не терпит отлагательств.
– Я могу быть свободным?
– Да, господин Меллер, вы очень мне помогли и я не смею больше Вас задерживать.
– Разрешите откланяться!
– Честь имею.
Молодой человек недоуменно смотрел на разыгравшуюся перед ним сцену, игравшую не последнюю роль в его судьбе.
– Степан Ильич, можно считать, что с вас сняты необоснованные подозрения, и вы тоже можете быть свободны.
Изумленный Иевлев, забыв попрощаться, удалился из кабинета.
Агенты сидели на стульях вокруг стола. Когда вошел Путилин, они поднялись.
– Садитесь, – прошел к своему креслу, и устало присел, положив руки перед собою на стол.
Последним появился, тяжело дыша, Михаил Жуков.
– Позвольте.
Иван Дмитриевич только кивнул головою.
– Господа, я вижу по вашим взглядам, что дело о двойном злодеянии не дает вам покоя, и вижу, что после моего освобождения господина Иевлева, вы в растерянности – с чего вновь начинать. Благодаря вашим действиям я убедился, что молодой человек, задержанный сегодня в Озерках, невиновен. Все вроде бы было супротив него, но, увы, и рана нанесена до убийства, и заклад, который он получил, у него. Но мне кажется, в то время, когда Степан Ильич отдавал хозяину ссудной кассы деньги и расписку, во флигеле было третье лицо. Господин Суров не стал делать запись в своей книге, поэтому она осталась на столе, но в тоже время преступник забрал ее с собою, чтобы нас навести на чужой след. Есть ли другие мысли?
– Иван Дмитриевич, – произнёс немногословный Милованов, – я думал о том, что преступник был в задней комнате, где стоял накрытый стол, пока господин Суров занимался возвращением заклада. Также нам известно, что убийца дважды прозывался разными фамилиями, но по указанным им адресам с такой фамилией никто не проживает.
– Да, мне об этом известно, но есть одна маленькая зацепка, если у ювелира Меллера назвал вымышленную фамилию, связанную с местом проживания. Поначалу я связал ее с Озерками, но потом понял, что это ошибочное мнение. Озерский, довольно странное, я бы сказал не так часто встречающаяся фамилия. Я больше склонен его связывать с Озерным переулком, что между Знаменской улицей и Лиговским проспектом. Там с десяток доходных домов и думаю не так много подходящих по описанию ювелира молодых людей с повязками на правых руках.
– Ваше предложение не лишено привлекательной стороны, – сказал тот же Милованов, – может быть так и есть.
– Сколько надо времени на проверку?
– Завтра к трем часам мы будем знать: проживает ли наш разыскиваемый или нет.
– Хорошо, господа, завтра жду ваших докладов. Я не тороплю, но ни одно слово не должно выйти из уст ни городовых, ни околоточных, ни дворников, иначе мы можем наделать шума и преступник затаится.
– Так точно.
В кабинете остался Жуков.
– А если, все таки убийца, живет в Озерках?
– Что ж, будем проверять их. Меня беспокоит, чтобы наш Кондратьев никуда не уехал.
– Найдем, – самоуверенно заявил помощник.
– Найти – то найдем, он мог уехать за границу.
– Зная о выдаче паспорта, мы будем знать, куда он уехал.
– Хорошо бы так.
– Вас что—то гложет, Иван Дмитрич?
– Боюсь, что слишком я уповаю на Озерный переулок. А вдруг пустой след? Время идет, и рана заживает, тогда одной заметной приметы мы лишаемся.
– Иван Дмитрич, я с Вашего позволения съезжу в Озерки, пока Милованов с агентам проверит здесь в городе. А?
– Поезжай, – пальцами левой руки разминал переносицу, – один—то там управишься?
– Управлюсь, притом в участке у меня знакомец есть, если надо пособит.
– Приметы знаешь, проверяй всех и усатых, и безусых, и тех, кто их с лица убрал в последние дни.
– Все проверю.
– Ступай.
Волнения не было, не хотелось испытывать разочарования в своих предположениях, ибо тогда расследование грозило надолго затянуться. Преступник хитер, но почему забрал с собою свой заклад? Не от того, что не предвидел такой поворот. Нет, не верю, Иван Дмитриевич смотрел на чистый лист бумаги, если он забрал с собою расписку Николая Степановича Иевлеву, то наверняка догадывался о проверке всех посетителей ссудной кассы. Он назвался вымышленной фамилией, но не кинется же полиция проверять всех ювелиров, да и глупо искать по туманному описанию кольцо с большим бриллиантом, обрамленных мелкими. Таких колец тысячи и при том купленных в разное время. Однако преступник не может воспользоваться деньгами, знает ли он, что номера их переписаны или нет? Скорее всего, знает, банковские билеты бы уже появились в городе.
Начальник сыска провел оставшееся время в нетерпеливом ожидании. Хотелось самому надеть шубу, нахлобучить шапку и проехаться к Озерному переулку, чтобы там, как в молодые годы зайти в полицейский околоток, поговорить со старшим, надзирающим за городовыми. И вторым, который поставлен пресекать преступные замыслы, собирая сведения о каждом проживающем на его территории, разузнать о каждом городовом, потом зайти в каждый дом, если не подводит память, там восемь, нет, все таки девять доходных домов, частная школа господина, дай Бог памяти, да, господина Бычкова, но не школа, а гимназия и пожалуй все. Нет, осталась проверка каждого подходящего под описание молодого человека, но ответ находился бы в твоих руках.
Так, что имеется еще по нашему убийце: молод, живет в столице, бывает в Туле. А вот это не является истинным утверждением, нет скорее правда. С Иевлевым господин Суров близок не был и о нем бы не сделал пометку, что тот рассказывал о поездке в другой город. Кольцо – вещь на самом деле не такая приметная, а вот облигация государственного внутреннего займа за номером, Иван Дмитриевич пролистал лежащие на столе бумаги и подчеркнул пальцем, за номером 095599 может быть хорошим подспорьем в расследовании. Если преступник ее закладывал один раз и если он знает, что деньгами пользоваться пока не может, тогда он мог ее снести в другую ссудную кассу, а это уже хвостик веревочки.
Есть и еще одна веревочка, которую не стоит выпускать из рук. Я уверен, что убийца назвался по месту проживания, а почему должно быть так? Почему? А ежели посмотреть с другой стороны: назвался чужой фамилией, пусть это и противуправно, но назвался от боязни, что—то узнает о его делах с закладом, от стыдливости так сказать, улыбка появилась на губах Путилина, но он, может быть, живет по указанному хозяину кассы адресу и не прячется ни от кого. Это соображение тоже нельзя оставлять в стороне.
Посмотрим, что накопает Милованов в Озерном, да и небезынтересно, что сможет узнать Михаил в Озерках.
– Иван Дмитриевич, – сказал Милованов после того, как присел на стул, – каюсь, но не успели всех проверить к обещанному мною времени.
Путилин только махнул, мол, докладывай без оправдания.
– На сию минуту проверены шесть доходных домов, – агент опустил руку в карман за бумагою, в которой были перечислены дома и молодые люди, подходящие под описание.
– Не надо, – произнёс начальник сыска, – мне важно, что разыскано.
– К сожалению, обрадовать нечем.
– Это тоже хорошо, значит осталось не так много проверяемых. У меня возникла мысль, Бель и Сергачев, надеюсь, справятся с оставшимися домами?
– Так точно, я уверен в них.
– У тебя записан адрес Кондратьева?
– Да.
– Тогда появилась надобность посетить упоминаемый дом и проверить, не проживает ли там молодой человек, похожий по описанию на разыскиваемого и с больной правой рукой.
– Иван Дмитриевич, – на губах хмурого Милованова появилось подобие улыбки, – я хотел просить Вашего разрешения посетить указанный господином Суровым адрес.
– Я рад, что наши помыслы совпадают, значит идем в нужном направлении. Когда мне ожидать вести об оставшихся проверяемых?
– Иван Дмитриевич, вечером доложу.
– Хорошо, буду ждать.
Кабинет уже не казался таким большим, как раньше. Хождение из угла в угол не утомляло, ведь мысли, теснившиеся в голове, не давали покоя. Задерживались все и агенты, проверявшие Озерную, и Милованов с его тяжелым характером, и Жуков, немного расхлябанный, но в иные минуты собранный и аккуратный.