Захотелось самому съездить по адресу, посмотреть, что и как. Не то в последнее время только и корпел над бумагами: циркуляры, доклады, отчёты, записки. Голова кругом идёт.
– Нет, – ответил дежурный.
– Кто из чиновников по поручениям в отделении?
– Господа Лерман, Жуков, Иванов, – перечислял чиновник.
– Пожалуй, передайте Жукову, что через пять минут буду ждать его в пролётке.
Дом нашли сразу, у калитки стояло с десяток зевак, которые, как мухи, чувствуют особым чутьём, где совершилось любопытное, и о чём можно построить самые невероятные догадки, поговорить, наконец. Люди вытягивали шеи, некоторые старались подняться на забор, только бы хоть что—нибудь увидеть.
Путилин и Жуков остановились перед полицейским, не пускающим к месту преступления посторонних.
После предъявления жетонов, стоящий на посту вытянулся в струнку, пожирая глазами начальника сыскной полиции.
– Пристав там? – Иван Дмитриевич указал на дом.
– Нет, только помощник пристава господин Петров.
Прошли в дом, надо осмотреть место преступления. Давненько не выезжал Путилин, даже ладони зачесались от нетерпения. Три года отставки, когда Иван Дмитриевич оставил службу для поправления здоровья, не прошли даром. Ноги, спина перестали беспокоить, спокойный сон без нежданного пробуждения. Когда каждую секунду ждёшь, что вот прозвенит колоколец и на пороге появится, как чёртик из коробочки, посыльный.
Первый день службы после отставки выпал на 3 июня, с утра светило солнце и, как ни странно, видимо, без вмешательства Всевышнего не обошлось, ни единого происшествия, заслужившего внимания. Сперва Иван Дмитриевич посвятил время знакомству с сыскным отделением, за три года кто—то подал в отставку, кто—то получил продвижение по службе, кто—то, как пишут, выбыл по естественным причинам. Вот и документы, реляции, циркуляры изменились по форме, приходилось сразу не только привыкать к новому, но и учиться некоторым вещам.
– Здравия желаю, Николай Петрович! – Поприветствовал помощника пристава Путилин.
– Иван Дмитрич, – с усердием Петров тряс руку начальника сыскного отделения, – сколько лет, сколько зим, – обрадовано шептал надворный советник, – наслышан, Иван Дмитрич, наслышан о вашем возвращении. Стало быть не дает покоя вот тут, – и он рукой провёл по левой стороне груди, прищурил глаз, – тянет в родные места.
Путилин только улыбался, приятно, когда тебя не забывают и с таким вот чувством встречают. Значит, не зря возвернулся на старое место. Кто ж, как не он, не понаслышке знает тот мир, что в обычае всех правителей, высших чиновников скрывать за фасадом благополучия. – А у нас такая вот напасть, – с некоторым стеснением добавил помощник пристава.
– Народец не меняется, – Иван Дмитриевич, наконец, смог вставить слово, – как пять лет тому, как и десять. Алчен и завистлив до чужого добра.
– Вот именно, жаден. Готов с собрата снять последнюю рубашку.
– Ну, – проворчал Жуков, – этому хозяину до последней рубашки,..
– Миша, – с укоризной произнёс Путилин и обратился к помощнику пристава, – что всё—таки стряслось.
– В участок, – лицо Петрова стало серьёзным, сдвинутые к переносице брови добавляли какой—то таинственности словам помощника пристава, – почётный гражданин Котельников дал знать о совершённой в его доме краже. Я сразу же известил сыскную полицию, – и добавил, словно бы оправдываясь, – как предписывает циркуляр градоначальника, сам же выехал на место преступления. – Предвосхищая дальнейшие вопросы, добавил, – к сожалению, не успел толком ничего посмотреть.
– Где хозяин? Афанасий Петрович, если не ошибаюсь? – Как и в былые времена прежде, чем выехать по адресу, где совершено злодеяние, Иван Дмитриевич просматривал бегло сведения о хозяине, жильцах, доме или квартире.
– Господин Котельников расстроены и на вопросы отвечает неохотно, говорит. Вы поставлены искать, так ищите.
– Могу ли я с ним поговорить?
– Пожалте за мной.
– Миша, – обратился к помощнику Иван Дмитриевич, тот понял по одному только взгляду начальника, что стоит заняться обитателями дома.
Хозяин, грузный мужчина лет шестидесяти, сидел в комнате, называемой купцом кабинетом и в соответствии с этим устроенном по его пониманию – стол, покрытый зелёным бархатом, несколько стульев с резными ножками, три шкафа с книгами разных размеров, поставленных кое—как, массивный кожаный диван, на стене портрет Государя соседствовал с портретом хозяина, нарисованным не очень умелым художником.
Господин Котельников восседал за столом, именно, восседал, а не сидел. Перед ним стоял наполовину опорожнённый графин, рюмка, налитая до краёв, и тарелка с солёными рыжиками. Он сжал губы и с такой ненавистью посмотрел на вошедших, что у Путилина шевельнулась мысль, а не он ли, начальник сыскного отделения, виновен в краже.
– Здравия вам! – Произнёс Иван Дмитриевич.
Что буркнул в ответ хозяин, было не разобрать, но явно что—то нехорошее.
Путилин осмотрелся и сел на одно из стульев, закинув ногу на ногу, и опёрся вытянутой рукой на рукоять трости, словно павловский император скульптора Витали.
– Простите? – То ли вопрос, то ли утверждение в голосе начальника сыскной полиции, но сказаны с таким металлом в голосе, что купец от неожиданности вздрогнул и устремил взгляд на вошедшего наглеца.
– А вы, сударь, кто таков? – Провозгласил хозяин басом.
– Значит, вас, милостивый государь, лишили честно нажитого?
– Меня, а вы, – осёкся, увидев недовольное лицо помощника пристава, и сразу же для себя решил, что взял слишком круто, понизил голос почти до шёпота, – если правильно понимаю, то вы – начальник полицейской богадельни, что не может справиться с проклятыми ворами?
– Пожалуй, в чём—то вы правы, но называя наше учреждение богадельней, вам придётся долго вымаливать у Господа, чтобы он ниспослал вам милость найти вора и украденное, а мы по старинке ножками да головой. Да, – он поднялся, – если в ваши планы не входит помогать нам в поисках злоумышленника, тогда разрешите откланяться, время не терпит пустого безделья.
– Ну, сразу же, – хозяин поднялся вслед за начальником сыска, – вы того, зла не держите, я ж, как увидел, что шкатулка моя пуста, так вот сюда, – он указал рукой на левую сторону груди, – иголка кольнула. Не золота с каменьями жалко, а то, что вор в моё жилище прокрался и по моим, – постучал по груди, – комнатам ходил, а здесь я – хозяин, – грохнул кулаком по столу, – и кому позволю, тот и ходить будет.
– Афанасий Петрович, когда вы в последний раз заглядывали в шкатулку?
– Сегодня.
– А ранее?
– Недели две тому я прикупил новое кольцо с большим камнем изумрудом, вот тогда и открывал ее, – хозяин пальцами оттолкнул от себя большую, инкрустированную каменьями разных цветов шкатулку, словно она теперь стала до боли ненавистна.
– И две недели не заглядывали в нее? Никому не показывали?
Котельников скривил губы, что стало понятно – Афанасий Петрович никому ни при каких условиях не покажет заветные золотые игрушки.
– Для поисков не только злоумышленника, но и ваших ценностей.
Почётный гражданин открыл ящик и достал два листа бумаги, протянул начальнику сыска, тот принял список с удовлетворённым видом, напротив каждой вещицы была проставлена цена.
– Я знал, что вам потребуется, – пояснил хозяин.
– Кто знал о шкатулке?
– Пелагея с Марфой.
– Это кто?
– Кухарка и домашняя хозяйка.
Стало понятно, что Котельников любит похвалиться перед домашней прислугой купленным.
– Афанасий Петрович, сколько весила шкатулка?
– Я не знаю, но фунтов двадцать, но я не понимаю, почему они не забрали шкатулку?
– По карманам проще распихать, притом не привлекая особого внимания, – а шкатулку надо в сумку положить, да и никакой ценности не представляет для воров.
– А я думаю иначе, – Котельников крутил пальцами бороду и умолк, то ли делая вид, что задумался, то ли на самом деле пытаясь что—то сказать.
– Вы имеете на кого—то подозрения?
– На моих служанок, либо они кого—то навели.
– Но замок же взломан? – Подал голос помощник пристава.
– Это чтобы отвести от себя подозрения, – пробурчал хозяин.
– Афанасий Петрович, неужели более ни одна душа не знала о вашем, – Путилин запнулся.
– Так и говорите, богатстве.
– Именно.
– Да никому я не говорил и показывал. Люди ж, сами знаете, завистливы и охочи до чужого, вот и, – махнул рукой, – так найдите этого вора и как следует моих двух баб допросите, знают они всё, но темнят. Они виноваты, они, – хозяин погрозил кому—то пальцем.
– Забываете вы, Афанасий Петрович, прекрасную русскую поговорку: не пойман – не вор, – попытался вставить Петров.
– Так ловите, – возмутился почётный гражданин, – вы на службе и должны порядок блюсти, вот и ловите жульё.
– Отчего вы грешите на прислугу? – Вмешался Путилин.
– Так никто более не знал о моём заветном —то.
– И никому никогда не показывали?
– Никому.
– Никогда ни словом не выдали?
В ответ Котельников покачал головой.
– Вот вы покупали золотые украшения, камни у одного торговца?
– Не совсем.
– Значит, они могли знать о том, что у вас хранится?
– Вы думаете они? – Удивлённо сказал хозяин.
– Я вам рассказываю, что не только можно подозревать прислугу.
– Я не подумал, – Котельников сел на кресло и трясущейся рукой налил полную рюмку из графина, – не подумал, – задумчиво проговорил он, – а в прочем, – выпил, крякнул, взяв с тарелки рукой гриб, которым закусил, – вы – полиция, вы и ищите.
– Гости могли видеть или те, с кем дела ведёте?
– Исключено.
– Может, – Иван Дмитриевич постучал по графину, – слово за слово, ну и…
– Нет, когда я с кем—то, то воздержан. Могу только сам с собой.
– Понятно, не будем больше вас тревожить, надо и следствием заниматься, – улыбнулся Иван Дмитриевич.
– Так всегда, – сказал помощник пристава, когда вышли в гостиную, – к человеку с открытой душой, – а он, – махнул рукой.