– А кто становится наследником Ильина? – просил Миша.– Ведь наследников он так и не дождался.
– Вот по этой причине нам стоит посетить поверенного в делах Ильина господина Скарабеевского, – Иван Дмитриевич начал листать книгу, из которой почерпнул, что поверенный в делах Александр Михайлович Скарабеевский проживает в меблированных комнатах Квернера, что на Невском проспекте.
Александр Михайлович принял сотрудников сыскной полиции в своем кабинете, за которым он посматривал конспект речи, что придется сегодня произнёсти в защиту одного не очень честного поставщика. Легкое раздражение охватывало его по этой причине. А здесь еще и полицейские.
– Господа, я очень занят, поэтому могу уделить Вам всего несколько минут
– Александр Михайлович, – сказал Путилин, – я знаю о Вашей занятости, – действительно Скарабеевский был одним из занятых поверенных не только в гражданских, но и уголовных делах, обладая энциклопедическими знаниями в избранной им деятельности, – но если бы не чрезвычайные обстоятельства, я не посмел вас потревожить.
– Слушаю Вас.
– Является ли вашим клиентом некий господин Ильин Василий Иосифович?
– Да, – сухо ответил он, – но дела господина Ильина я буду обсуждать только с его ведома.
– Другого я и не ожидал, – произнёс Иван Дмитриевич, – но к несчастью Василий Иосифович был вчера застрелен.
– Что Вы говорите, – изумился поверенный, снял очки и положил поверх читаемой им до сего мгновения бумаги.
– Вчера в него стрелял Константин Иванов.
– Невероятно, только дней пять тому, да, да, пять дней, – нахмурился Александр Михайлович, – Василий Иосифович был весел шутил, говорил, что, наконец, после смерти первой жены обретает новое счастье и вот такая напасть. Невероятно.
– Простите, а с какой целью приходил к Вам Ильин?
– Он приехал в Петербург, чтобы здесь у меня подписать завещание.
Путилин впился глазам в Скарабеевского.
– Мне хотелось бы знать, кто является наследником?
– Соблюдение тайны считаю излишним, тем боле, что мой доверитель мертв. Все состояние господина Ильина, за исключением незначительных сумм, переходит в полное распоряжение Эльжбеты Вацлавны Язвицкой, его невесты.
– Как он к ней относился?
– О! Я не видел счастливее человека, он прямо таки светился при упоминании даже ее имени. Смерть первой жены сделала Василия Иосифовича затворником, а новая любовь окрылила Ильина, вдохнула в него исключительный интерес к жизни. При последней встрече он строил планы, хотел уехать поначалу в путешествие вокруг Европы, а затем имел намерение совершить кругосветное путешествие, благо средства без всякого обременения позволяли ему это сделать. Это ужасно!
– Вы можете что—нибудь рассказать о Язвицкой?
– Увы, только со слов господина Ильина.
– И все же?
– То, что она сущий ангел и женщина прямо небесной красоты, с изумительным характером. Вот, пожалуй, и все, что я могу Вам поведать о самой Эльжбете Вацлавне.
– Вы не знаете, откуда она родом.
– Насколько я осведомлен, Язвицкая родом из Варшавы и происходит из древнейшего, но как бывает обедневшего рода.
– Благодарю, Александр Михайлович! Вам часом неизвестно, где ныне находится этот ангел?
– Не имею чести знать, но с Василием Иосифовичем ее не было.
– Извините за вторжение, но служба.
– Вы же сказали, что убийца задержан?
– Совершенно верно, но появились кое—какие обстоятельства, требующие боле тщательного подхода к происшедшему.
– Вы тоже меня просите, но ничем больше помочь не могу.
– Вот и новое лицо в нашей трагедии, – сказал по дороге Путилин под стук колес по булыжной мостовой.
– Притом лицо сущего ангела, как выразился господин поверенный, – дополнил слова начальника Михаил.
– Вот именно ангела, – задумчиво произнёс Иван Дмитриевич, потом, словно пробудившись ото сна, добавил, – стоит, Миша, тебе заняться дамочкой более серьезно.
– Вы думаете….
– Нет, ныне я ничего не думаю, но не верю в такие совпадения.
– Стоит тебе сегодня же ехать в Киев. Бумага бумагой, а там ты знаешь больше, чем смогут нам отписать из канцелярии полицмейстера.
Войдя в сыскное отделение, Путилин отдал дежурному чиновнику распоряжение, чтобы к нему в кабинет был препровожден задержанный Константин Иванов, что через некоторое время было исполнено.
Осунувшееся лицо и взгляд, скорее мертвый, чем потухший, выдавал душевные муки и сердечные переживания находящегося под стражей молодого человека.
– Что Вам от меня, господин полицейский, надо.? Я убил, я. Что Вам надо еще? Что? – голос почти с крика перешел на шипящий шепот.– Не смейте меня касаться грязными словами.
– Успокойтесь, Константин Евграфович, – Путилин, чтобы занять руки, перекладывал бумаги с одного угла на другой и подавил в себе раздражение к этому молодому человеку своими руками сломавшему собственную едва начавшуюся судьбу.
– Я спокоен, – поднял уставшие от бесконечных мыслей глаза Иванов.
– Мне хотелось бы по– человечески понять причины Ваших поступков, толкнувших Вас на преступление?
– Их нет, расстройство рассудка.
– Не скажите, – покачал указательным пальцем начальник сыска, – я не встречал людей, в порыве помрачнения рассудка поступали так разумно шаг за шагом.
– Что Вы имеете в виду? – в глазах задержанного появились искорки интереса.
– Насколько мне известно в Харькове у Вас не было пистолета?
– Ну и что?
– Следовательно, его приобрели сознательно.
– Может быть.
– Далее остановились в столице под чужим именем и с подложным паспортом.
– Это запрещено?
– Так точно, господин Иванов, – и Путилин показал большую книгу в кожаном переплете с золотым теснением «Свод Законов Российской Империи», Вам, как будущему юристу, должно быть известно, что гласит Устав о паспортах.
Молодой человек отвел взгляд.
– Я могу напомнить.
– Не надо.
– И напоследок поясните, зачем было срезать с одежды метки.
Иванов поднял голову, в глазах мелькнула тень удивления и так же неожиданно исчезла.
– Чтобы не могли меня опознать.
– А Вы говорите, расстройство рассудка, – молодой человек с интересом смотрел на Путилина. – На что похоже ваше поведение?
Задержанный молчал.
– В ваших поступках, Константин Евграфович, я не вижу никакого помрачнения, а шаг за шагом исполнение задуманного злого умысла. Или я не прав?
– К сожалению, вы правы, – спокойным тоном произнёс Иванов.
– Может поясните, какую роль в этой драме играет Эльжбета Язвицкая?
– Увы, я с ней не знаком.
– Полно вам, Константин Евграфович, мне доподлинно известно, что Вы гостили у дядюшки в имении в то время, когда там проживала госпожа Язвицкая, к слову сказать, невеста вами убитого родственника, – сказал наобум Иван Дмитриевич.
– Да, я гостил у него, – молодой человек боялся назвать имя убитого им дяди, словно страшился, что его призрак явиться за своим убийцей, – но с названной дамой не знаком.
– Хорошо, тогда поясните, почему вы решили совершить это злодеяние?
– Не знаю.
– Вы за что—то были сердиты на Василия Иосифовича?
– Нет.
– Вы обучались в Университете на деньги Ильина?
– Да.
– Он отказал вам?
– Нет, он никогда не был скуп.
– Тогда что же подвигло Вас на преступление?
– Ненависть… нет, не то… наверное, сам не пойму. Не знаю
– Может быть госпожа Язвицкая стала причиной ненависти к дяде?
– Что вам до Эльжбеты? – вскипел молодой человек, спокойствие покинуло его, словно гречишная шелуха ветром. – Я его убил, – он тряс рукой, – вот этой рукой, этой. Что вам еще надо? Что? Я бы снова его убил, если бы представилась такая возможность. Понимаете снова!
– Мне понятны ваши слова, но не ясна причина столь откровенной вражды по отношению к Вашему дяде, не сделавшему вам зла, а только добро.
– Я его ненавидел за то, что он меня лишил самого дорогого… Все, я устал, я не хочу слушать вас и тем более с вами разговаривать, мне надо отдохнуть. Пусть меня уведут. Если я преступник, то будьте хотя бы вы милосердны по отношению ко мне. Я устал, я болен, я хочу спать.
Пока Михаила уносил паровоз в западный край, столицу Царства Польского – Варшаву, Иван Дмитриевич подъезжал к гостинице, где накануне произошло убийство.
Ничто не напоминало о вчерашнем злодеянии, только Путилин видел, как швейцар что—то сказал посыльному и тот, видимо, побежал за управляющим.
Иван же Дмитриевич, постукивая тростью, начал подниматься по лестнице, чтобы пройти к нумеру несчастного господина Ильина.
Дернул за шнурок. Через минуту дверь отворилась, и за ней показалось посвежевшее лицо Зинаиды, служанки убитого.
– Добрый день, господин Путилин, – сказала она, на лице появилась тень улыбки.
– Разрешишь войти?
– Пожалуйста, – она отступила в сторону, пропуская начальника сыскной полиции.
– Я хотел бы задать несколько вопросов.
– Пройдемте в гостиную.
Иван Дмитриевич опустился в кожаное кресло, а служанка убитого на стул.
– Зинаида, ты встречала всех приходящих к Василию Иосифовичу?
– Да, это было одной из моих обязанностей.
– Хорошо. Когда приехал Ильин?
– Ровно две недели тому.
– Кто его навещал?
– Гостей было немного, – задумалась служанка, припоминая посетителей, – я бы назвала господина Скарабеевского Александра Михайловича, потом Петра Серафимовича, родственника хозяина, он был в предыдущий перед убийством вечер, но пробыл недолго.
– А дамы?
– Если Вы спрашиваете о госпоже Язвицкой, то в этот раз она не приезжала.
– Она часто здесь бывала?
– В прошлые приезды, – Зинаида стушевалась.
– Говори правду, хозяину ничем не помочь, а репутация дамы не пострадает. Я умею хранить тайны.
– В прошлые приезды Эльжбета Вацлавна проживала с хозяином.
– Я понимаю, а в нынешний приезд?
– Ее в городе не было.