– У вас есть соображения по делу?
– Пока нет, – Путилин снова умолк, – то, что убийца был один. Я вам уже сказал, весь этот разгром только попытка ввести нас в заблуждение, мол, целая шайка здесь побывала. И последнее, преступник знал расположение комнат в доме и господ Фроловых.
– Значит, получается родственники, близкие знакомые…
– И слуги, – дополнил начальник сыскной полиции.
– И слуги, – повторил в раздражении судебный следователь.
– Благодарю, – склонил голову в поклоне Иван Дмитриевич, потом обратился к приставу, – Василий Александрович, с вашего позволения я оставлю вас и пройду по дому, ещё раз осмотрюсь.
– Иван Дмитрич, – в голосе пристава послышались нотки обиды, – смотрите, сколько вам надо.
Когда начальник сыскной полиции вышел, Никольский произнёс:
– Не тот Путилин, что прежде, – и увидев укоризненный взгляд Звержинского, пояснил. – Хватку теряет наш захваленный начальник.
Иван Дмитриевич решил пройти по дому в одиночестве, чтобы никто не мешал пустыми замечаниями, отвлекающими внимание.
Начал с первого этажа, со столовой.. На самом деле, разложенное на столе напоминало театральный реквизит, сейчас войдут актёры и сыграют пиеску из жизни преступников. Разлитое вино, стаканы, разорванное руками мясо, хлеб, куски сыра и ни на одном не оставлено следа зубов. Не могли же злоумышленники глотать куски целиком?
– Любезный, – обратился Путилин к слуге, – вино всегда находится в шкапе столовой?
– Никак нет. В винном погребе.
– Мясо, хлеб?
– На кухне.
– Понятно, скажи—кА, любезный, по какой—такой причине господин Фролов отпустил вас всех до утра?
– Не могу знать.
– Ранее была такая щедрость от хозяина?
– Честно говоря, не припомню, хотя я при господине Фролове только шестой месяц.
– Кто до тебя прислуживал?
– Не знаю, с предшественником не знаком.
На кухне царил порядок, продукты, принадлежности, сковороды, кастрюли занимали свои места. Не вязалось с тем, что творилось в доме. Иван Дмитриевич прошёлся по кухне и направился на второй этаж.
Задержался долее всего в спальне, рассматривал, прикидывал. Чуть ли не в каждый ящик заглянул. Замки пощупал, обошёл кровать. Остановился перед засохшими пятнами крови, прошептал:
– Один удар, хозяйка упала, кто же это был, если беспрепятственно вошёл в спальню. Наверное, всё—таки Наталью убили у лестницы на первом этаже, потом неизвестный поднялся на второй, здесь, исходя из увиденный мной ран, хозяин получил смертельный укол ножом под сердце. Пока здесь вытекала из разреза кровь, убийца спустился и перенёс женщину в винный погреб. Иначе тело начало бы деревенеть и не приняла бы того положения, в котором её нашли. Далее учинён разгром, и только после этого хозяина снёс вниз и там оставил остальные увечья. Вот поэтому так мало крови. Почему не разгромлен третий этаж? Причины могут быть две: это кто-то спугнул или преступник понял, что достаточно накуролесил для введения в заблуждение полицию. Итак, что на данную минуту, имею? Убийство неслучайно, выбрано время, когда слуги отпущены. Вор, если бы это был таковой, знал, что у него есть несколько часов до прихода хозяев, а значит, не было нужды лишать их жизни. В доме орудовал че… злодей, который знал расположение комнат, да и не только комнат, но и шкафов, где хранятся драгоценности и деньги. Таким образом цель преступника – убить хозяев. Первым встаёт вопрос, кому выгодно? Таким образом, надо начинать следствие с духовного завещания.
– Скажи-ка, милейший, – Путилин заложил руки за спину, – что же произошло ночью?
Городовой, на вид которому казалось лет за сорок, с серьёзным выражением лица и непроницаемым взглядом серых глаз, в которых невозможно прочитать ничего, кроме показной преданности. В светлых волосах пробивалась лёгкая седина. Гладко выбритый подбородок, небольшие, густые усы и бакенбарды завершали портрет полицейского.
Служивый молчал, показывая, что не понял вопроса.
– Сегодня ты нёс службу возле дома, где совершено преступление, – Путилин указал рукой на особняк Фролова.
– Так точно, – рявкнул околоточный.
Иван Дмитриевич поморщился от звучного голоса.
– Что необычного видел ночью?
– Ничего, Ваше превосходительство! – Руки по швам, сам готов в струнку вытянуться, но не даёт небольшое брюшко, перетянутое ремнём.
– Давай, голубчик, условимся. – Путилин пристально смотрел в глаза городового, – меня меньше всего интересует, где ты был ночью, да, да, ночью, мой интерес к тому, что ты видел.
– Ваше Превосходительство, – на лице полицейского появилось гримаса возмущения.
– Прежде, чем ты начнёшь мне говорить неправду, что я бы тебе не советовал. Ты, видимо, наслышан обо мне, так что давай правду. Я не имею намерения сообщать всё, что ты расскажешь мне, Василию Александровичу. Так что ты видел?
Городовой побагровел, на лбу выступили капельки пота, и он лихорадочно смахнул их рукавом.
– Ваше Превосходительство…
– Без вранья, – предупредил ещё раз Иван Дмитриевич.
– Я, – городовой украдкой взглянул, нет ли рядом начальства, кашлянул, – я в час пополуночи, – снова кашлянул, прикрыв рукавом нижнюю часть лица, – отлучился, – умолк.
– Что ж я из тебя тянуть должен, ты думаешь, у меня нет возможности прояснить этот вопрос? И не узнать, кто твоя зазноба?
Багровая краска стала гуще.
– Я… так точно, – полицейский решился, – в час пополуночи я отлучился с поста и отсутствовал до… пяти, за время, которое я присутствовал ничего мной замечено не было.
– Значит, ни одного постороннего или подозрительного лица?
– Никого.
– Ни дворника с соседних дворов, ни слуг, никого?
Околоточный с удивлением посмотрел на начальника сыскной полиции.
– Их я в расчёт не брал.
– Так кого видел?
– Старший дворник овсяннинковского дома Фёдор Коновалов….
– В котором часу? – Перебил Путилин.
– Часу не было.
– Далее.
– Посторонних точно не видел.
– Утром?
– Часов с шести начинают печи топить, зеленщики приезжают…
– Понятно, если что вспомнишь, сразу ко мне.
– Ваше…
– Кто мог знать, что ты с поста отлучаешься?
– Только Софья, она, – городовой замялся, но потом добавил, – на соседней улице в доме Свекольникова проживает на четвёртом этаже, – понял, что Путилин начнёт допытываться для проверки.
– Более никто?
– Ей Богу, – городовой перекрестился, – никто.
– Смотри у меня, – погрозил пальцем Путилин.
– Ваше Превосходительство…
– Я же сказал, что о твоём проступке никто не узнает, но ежели такое повторится, то не обессудь, будешь наказан со всею строгостиею.
Старший дворник овсянниковского дома оказался степенным мужчиной пятидесяти с лишком лет. Кареглазый с хмурым лицом, словно хотел этим показать начальственное положение, шутка ли, под началом иметь восемь человек, за каждым из них глаз да глаз нужен, и ко всему прочему строгость, иначе распоясатся.
Путилин шёл впереди, за ним на полусогнутых ногах семенил старший дворник.
– Припомнишь вчерашний день?
– Ваше Превосходительство, памятью не страдаю, – то ли утвердительно сказал, то ли решил обидеться Фёдор.
– Так я не про память толкую, а про вчерашний день.
– Ваше Превосходительство, день-то длинный, вот вы сказали, к чему у вас интерес, вот я бы и поднапряг голову-то, – старший дворник не лебезил перед петербургским начальником, но и не разговаривал свысока, знал место. – ежели вы про вечер толкуете и про то, не видел ли я чего? Так я сам вспоминал, возвращался я в первом часу. Улицы пусты, но то ли мне привиделось, то ли себе выдумал, но мне кажется, что видел я тень, скользнувшую к двери в сад дома господина Фролова.
– Не придумываешь?
– Вот и я поначалу так думал, но потом помыслил и понял, что не привиделось мне.
– Не путаешь?
– Нет.
– Рассмотрел, кому тень принадлежала?
– Темно было, – скривил лицо старший дворник.
– Всё-таки?
– Мужчина, роста высокого…
– Как понял?
– По двери.
– Угу, – кивнул Иван Дмитриевич, – продолжай.
– Так всё.
– Узнаешь его?
– Темно было. Говорю, видел, словно тень скользнула.
– Почему городовому ничего не сказал?
– Подумал, что показалось.
– Откуда шёл и как в саду оказался?
– Так по площади, а потом через сад ближе к дому идти.
– Понятно, значит, не рассмотрел мужчину.
– Нет.
– В котором часу это было?
– Около часу.
– Одна тень или несколько.
Фёдор на мгновение задумался.
– Смутили вы. Ваше Превосходительство, меня вопросом. Кажется, одна.
– Так одна или?
– Одна. – с твёрдостью в голосе произнёс старший дворник.
– Ступай.
Городовой клятвенно уверил, что никого не видел. Если бы заметил, то непременно бы проверил, службу, мол, знает и тут же покрылся предательской краской, что даже шея стала багровой.
– Иди.
Старший дворник, как и городовой, могли знать и расположение комнат, и у слуг мог между прочим узнавать сведения, когда хозяева дома и так далее.
Без четверти час в дом скользнул злоумышленник, именно, в это время или чуть позже вернулись хозяева. Не мог же чужак беспрепятственно подойти к Фроловым. Они, судя по этому факту, хорошо его знали. И забраны драгоценности ради того, чтобы сложилось впечатление, вора застали на месте преступления. Возвратимся теперь к духовному завещанию. Кому выгодно? В первую очередь людям наследующим основную часть капитала. В таком случае похищенные кольца, цепочки, браслеты никогда на свет Божий не появятся, со дна Невы или Екатерининского канала не всплывут. Ежели убийца, конечно, не дурак, чтобы себя обнаружить по таким весовым уликам. Нет, воры так нагло не действуют, тем более в одиночестве, тем более наследив кровью.
Иван Дмитриевич самолично узнал, что всеми делами господина Фролова занимался присяжный поверенный Неведомский. Не теряя времени даром, этим же днём Путилин навестил Николая Ефимовича. Тот, узнав о смерти такого щедрого клиента, только цокнул языком.