Качнув головой, Ворон положил ладонь на автомат, опустил стволом к земле и шепнул:
– Я его знаю.
– Ого! – удивился Пригоршня.
– Алекс Борисов. Нормальный бродяга… был.
– Кто же его в измененного превратил?
– Аномалия «псион» так действует. Или ее арт, «блик», хотя он больше зомбирует. Еще на некоторых Волна может повлиять.
– Что, и Темная Волна способна превратить в измененного?
– Да, но редко.
Пригоршня поежился, представив, что парни в Комплексе не погибли, а стали измененными, и ему пришлось бы их гасить. И Витьку тоже. Черт, получается, даже хорошо, что друг умер! Если бы понадобилось стрелять в него, как бы он после себя чувствовал? И так на душе паршиво было, хуже некуда.
Когда бродяга скрылся между деревьями, Ворон подождал еще немного и снова пошел вперед.
– Много тут таких? – спросил Пригоршня, шагая следом.
– Нет. Этот к «маяку» двинул.
Наемник показал в том направлении, куда ушел зомбарь. Пригоршня прищурился. Вдалеке между кронами маячил столб света. Просто тусклый столб, отчетливо видимый на фоне медленно темнеющего неба. Он на полкилометра возвышался над деревьями.
Ворон добавил:
– Аномалия «маяк», туда всегда сходятся измененные. Он для них вроде лампы для мошкары. Собираются вокруг, топчутся, пытаются протиснуться ближе к центру. Луч идет от углубления с янтарной жидкостью.
– А артефакт у «маяка» есть?
– Даже два. Один называется «перламутр», с виду, как мутный шарик. При сильном ударе повышает температуру. И второй арт, «сироп», такая вязкая янтарная лужица в центре аномалии. Красивая, из нее бьет тот луч. Измененных она и завораживает. Если в «сироп» что-то макнуть, а потом высушить, оно становится очень твердым.
– Укрепление межатомных связей, – прозвучало в голове, и Пригоршня вздрогнул. Прошептал едва слышно:
– Ты можешь не так резко включаться?
– Что ж мне, свистеть сначала? Привыкай.
Голос был вялый, говорил агент неразборчиво – мямлил, язык заплетался. Нелегко ему там: нога сломана, еще и вожак-измененный ранил, а ухаживать за Химиком некому.
– Так, все, заткнись, – прошептал Пригоршня. – Я хочу узнать до конца про «маяк».
Красный Ворон уже заканчивал рассказ:
– «Маяк» то появляется, то исчезает. Обычно пару-тройку дней держится в одном месте, потом возникает в другом. Измененные начинают тянуться туда, потом на новое место… Так и слоняются толпами. Но часто они гибнут, стоя вокруг «маяка», если из него вылетает «перламутр». Сгорают.
– Короче, к «маяку» мы не пойдем, – заключил Пригоршня.
– Если ничего не задержит, утром будем на Аэродроме. Сейчас Лысый холм, там на вершине есть высокое дерево. Я залезу, посмотрю, не видно ли сзади людей Горбуна. Потом дойдем до ручья, до него от холма недалеко. К тому времени стемнеет, переночуем на берегу.
– Спроси, какой план действий на Аэродроме. Что конкретно он собирается делать, и что, по его мнению, делать тебе.
– Ворон, еще узнать хочу, – заговорил Пригоршня, перешагивая через торчащий из земли корень, – что мы делаем, когда придем на место? План действий у тебя есть?
Наемник остановился на краю небольшой проплешины между деревьев, оглядел ее и пошел в обход. Что он там заметил подозрительного, Пригоршня не понял, но спрашивать не стал.
– Никакого плана нет, – сказал Ворон. – Приходим на Аэродром, ищем научников и майора.
– Понял? Все просто, – пробормотал Пригоршня, и Химик ответил:
– Насчет плана еще поговорим. Кстати, я опять видел, пока спал… То есть видел, как вы двое идете по лесу. И какой-то темный летающий шар.
– Это аномалия «дымовуха». Подглядывал, гад.
– Я тебе уже объяснил: это от меня не зависит. Но теперь понятно, что вместе с аудио от тебя ко мне стало доходить и видео. Удивительно, впервые сталкиваюсь с таким. Интересно, какая пропускная способность канала между «партнерами»? А что, если через него можно целиком перекачать сознание? Залить на другой носитель, а?
Новость не радовала, Пригоршня ощущал себя на все более коротком поводке у агента, но сделать с этим пока ничего не мог и решил не тратить нервные клетки почем зря. Видео так видео. Значит, еще один повод побыстрее избавиться от «партнера», для чего ему, выходит, нужен Ведьмак.
– Это, наверное, потому, – проартикулировал он почти неслышно, шагая в паре метрах за Красным Вороном, – что я иммунный. Из-за этого и «партнер» у меня неправильно работает.
– Может быть. Знать бы еще, что иммунность к выбросам означает с физиологической точки зрения. Возможно, дополнительные нейросвязи в мозгу? Их у тебя больше, чем у обычных людей.
– Это приятно. Значит, я крутой.
– …Или наоборот, связей гораздо меньше, отсюда и стойкость к выбросам.
– А сейчас обидно было.
Поели на ходу, запивая чаем из фляжки, а потом деревья поредели, и впереди замаячил покатый холм, заросший травой, с гладкой лысой вершиной, посреди которой торчала высокая акация. Поднявшись к ней, Красный Ворон стянул рюкзак.
– Жди, – бросил он, расстегивая плащ.
– Ты уверен, что стоит лезть? Там же везде лес, что ты разглядишь?
– Лес не сплошной, много полян и просек. Если люди Горбуна прямо позади, в просветах увижу.
Сбросив плащ на землю, Ворон достал деревянную шкатулку и мазнул на десну то, что в ней хранилась. Вещество это ярко поблескивало, напоминая холодное пламя, и было явно аномальной природы.
Пока наемник карабкался, Пригоршня обошел толстое дерево кругом. Со всех сторон от холма стеной стоял лес, но на юго-востоке, куда они двигались, виднелся просвет, издали смахивающий на неширокую длинную долину между пологими склонами. Приложив ладонь козырьком ко лбу, он внимательно оглядел ее, оперся рукой на акацию и сказал:
– Тихо тут. Ненормально так. Чудно́ и тихо.
– И это странно, – откликнулся Химик. Слабый голос его немного дрожал. – Обычно после выброса в Зоне начинаются всякие пертурбации.
– Чего начинается?
– Изменения. Движуха. Меняется локализация аномалий, иногда что-то сдвигается… ландшафт то есть.
– Как ландшафт может меняться? Холмы, что ли, туда-сюда скачут?
– Звучит фантастично, но вообще-то иногда действительно бывают крайне странные подвижки. Один раз исчез крупный лагерь сталкеров вместе с частью леса, на краю которого он находился. Известный случай.
– Да это байки.
– Нет. Зона порождает много всяких легенд, но это – задокументированный случай, потому что в том лагере находились двое агентов ООН. А я знаю, потому что к нам приходил доклад про тот случай, чтобы мы дали научное резюме.
– И Полесье, ну, Блуждающий город – тоже задокументированный случай? А я думаю, сказка это.
– Пригоршня, ну, боже мой! Полесье реально существует… то есть существовал… а может все же существует. Уж это точно известно, там были жители, лодочная станция, фабрика игрушек, музей… Но сейчас мы говорим совсем о другом. Выбросы часто порождают крупные миграции местного зверья. Такой процесс называют «гон». Иногда после выброса большие стаи перемещаются в новые ареалы, иногда просто несутся сломя голову десятки километров. А сейчас – тишина. Непонятно.
Вверху зашуршало, и Красный Ворон спрыгнул на землю. Натягивая плащ, сказал:
– Они рядом.
– Видел их? – вскинулся Пригоршня.
– Да. Идут по следу.
– Так линяем!
Ворон набросил на плечо лямку рюкзака и вдруг резко повернулся.
– Э, ты чего… – Пригоршня отступил, но наемник схватил его за руку, поднял ладонью кверху. Там розовела россыпь мелких пятен. Красный Ворон отпихнул от себя руку, будто змею, и спросил:
– Откуда это?
– В смысле? Я понятия не имею. Что это вообще такое?
– След аномалии «ветрянка». Чего ты касался рукой?
– Ничего. Или нет, я на ствол оперся. Вот на это дерево!
Они уставились на акацию. В одном месте на коре было несколько бледно-розовых бугорков, будто следы болячки.
– И что? – у Пригоршня внутри похолодело. – Что это такое?! Ты же сам по стволу карабкался! Касался его!
Ворон оглядел себя и ответил:
– Я залезал с той стороны, а ствол толстый. Этого места не касался. Не заражен.
– А я чем заражен?!
– Эй, что происходит? О чем вы говорите?
– Бежим! – наемник сорвался с места, взметнув полами плаща.
Пригоршня бросился за ним. Слетев по склону, вломился в редколесье. Догнал Ворона и крикнул:
– Что я подцепил?!
– «Ветрянка» размягчает ткани, – бросил Ворон, не поворачивая головы. – Несколько минут – и начнешь мякнуть.
– Мякнуть?!
Слово было очень неприятное, пакостное слово, гадкое.
– О, черт! – высказался Химик. – Действие, обратное «сиропу». Ослабление межатомных связей.
– И что делать?!! – Пригоршня и сам не знал, у кого это спросил – кажется, у них обоих.
Красный Ворон, сосредоточенно глядя перед собой, чтобы не споткнуться или не врезаться в дерево, ответил:
– Если быстро, то можно смыть проточной водой. Один сталкер, Санька Нагаец, на моих глазах растекся слизью.
– А-а-а, не пугай меня! Просто смыть?!
– Да. Но быстро. Не перенеси заразу дальше на тело.
– Я стараюсь!
Он бежал, отставив руку в сторону, чтобы не цеплять зараженной ладонью одежду. Химик, пока они с наемником перебрасывались громкими репликами, тоже что-то говорил, но его было почти не слышно. Пригоршня несся, как лось, далеко выбрасывая длинные ноги, взбивая палую листву в желтые смерчи, круша лежащие на земле ветки, и едва успевал лавировать между деревьями.
– Левее! – крикнул Ворон, сворачивая, и почти сразу они вылетели к просеке, по которой тек ручей. Широкий, бурный, почти что небольшая речка.
– Ныряй! – наемник взрыл каблуками землю на берегу.
Легко сказать! Ручей, хоть и широкий, был неглубоким, в прозрачной воде отчетливо виднелись камни и земля. Но Пригоршню это не остановило: на ходу скинув автомат с силовой винтовкой, сбросив куртку, он рухнул в воду. Об один камень ударился коленом, о другой – плечом, и к тому же въехал в дно подбородком. Вода была на удивление теплой, Зона знает почему, не может быть такой вода осенью в лесном ручье, тут явно не обошлось без аномальщины. Встав на колени, он принялся полоскать руку в воде. Он булькала и плескалась. Вытащил руку, поглядел – пятна на месте, хотя стали бледнее. И чешутся. Действует, зараза! Пригоршня схватил со дна камень и принялся тереть ладонь. Сильно, до боли, обдирая кожу. Перед глазами стояла картина, как он