– Тогда речь не шла о Железном Майоре, – возразил Красный Ворон, выходя в квадратную комнату с дверями. – О том, что он прячется в вышке у Ведьмака. Майора ненавидят люто, и если сказать людям, что Ведьмак укрывает его… Это все меняет.
Они нашли Султана в большой армейской палатке неподалеку от навеса, под которым продолжалась гулянка. Хозяина охраняли четверо мордоворотов – двое у входа, двое внутри, и чтобы попасть туда, пришлось с ними объясняться. Гостей впустили только после того, как те сдали оружие, и потом еще обыскали, причем Красного Ворона – особенно тщательно. В палатке, когда они сели на ящики напротив дивана, на котором развалился Султан, за их спинами встала пара вооруженных бойцов. На низком столике между тахтой и ящиками горела газовая лампа, еще одна висела на крюке в центре потолка.
Ясно было, почему Султана так прозвали: толстый чернявый мужик с восточными глазами, которому только халата да чалмы не хватает, чтобы выглядеть всамделишним султаном. Он выслушал их. Долго молчал, ощупывая с ног до головы темными глазами, перебирая четки. Наконец, развел руками:
– Идти на вышку? Сейчас? Но парни изрядно напились. Сами слышите.
От навеса доносились пьяные крики, стук и звон. Пока Пригоршня с Красным Вороном попеременно излагали Султану обстоятельства дела, снаружи трижды вспыхивали драки, буянов утихомиривала охрана.
– Протрезвеют, пока дойдут до вышки, – сказал наемник.
– Думаешь? А я сомневаюсь.
– Э, Султан, – заговорил Пригоршня, – а тебе вообще какое дело, по-трезвому они навалятся на вышку или нет? Даже лучше, что бродяги напились, иначе их точно не поднять на такой подвиг. По пьяни злость сильнее в голову дает. Главное, разжечь их. Раззадорить.
– Еще проблема есть, – возразил Султан, – я после боев в ангаре объявил, что на ночную пьянку буду пускать без стволов. И без ножей, чтоб никакого вообще оружия, а то бы они уже пальбу подняли. На входе мои парни всех обыскивают. Все равно кто-то что-то пронес, ясное дело, но большинство не вооружено. Вот сейчас если разжечь их, как ты говоришь, парень… И что? С кулаками на пулемет, который у вышки стоит, полезут?
– А ты дай им оружие, – предложил Красный Ворон.
Султан прищурился, глядя на него, и наемник показал на дальнюю часть палатки, отгороженную брезентовой перегородкой:
– Я знаю, у тебя есть стволы. Там спрятаны? Вот и выдай их людям после того, как мы с ними поговорим.
– Стволы денег стоят.
– А власть на Аэродроме еще дороже стоит! – Пригоршня уже начал злиться. – Ты чужими руками хочешь жар загрести и не потратиться совсем? Ты в вышке хозяином можешь стать! Боссом всего Аэродрома!
Султан улыбнулся, помолчал – на толстом щекастом лице отражалась напряженная работа мысли, пальцы перебирали четки.
– При наскоке на вышку многие полягут. А значит, у меня станет меньше клиентов. И здесь, и на Арене. Прямая убыль мне.
– Новые придут, – возразил Ворон. – В Аэродром постоянно кто-то новый приходит.
Султан встал, заложив руки за спину, грузно прошелся по палатке. Его широкая тень на устланном звериными шкурами полу вытянулась, когда он очутился под лампой, потом съежилась. В сторону протянулась вторая тень – от светильника на столе. Бойцы за спиной гостей стояли тихо, Пригоршня лопатками ощущал оружие в их руках.
Султан повернулся, снова развел руками и сказал, широко улыбнувшись:
– А ведь можно попробовать. Можно! Чувство у меня такое, – он приложил ладонь к пухлой груди, – что получится! Должно получиться, а? Самый Железный Майор – в вышке? У Ведьмака в гостях? А вы не врете, ребятки?
– Он там, – сказал Ворон.
– Ну… хорошо. Я вам верю. Покладистый я, люблю с людьми по-доброму. А Ведьмак – по-злому любит, вот пусть и огребает теперь. Сам Железный Майор, а? И как решился заявиться? Да он же тут для многих первый враг! Вот как для тебя, Ворон…
– Так ты даешь добро? – спросил Пригоршня.
– Даю, даю добро. И автоматы дам. Но надо продумать, как все сделать, чтобы дело прошло удачно. И поторопиться бы, потому что скоро светать будет, парни сейчас уже начинают расползаться.
– Это мы решим, – хлопнув по коленям, Пригоршня встал. – Только еще кое-что, Султан. У тебя ведь есть артефакты? Наверняка есть. Нам нужны пара-тройка «перламутров». Те, что, как термальные гранаты, знаешь? И две веревки с «кошками». Метров так, дай прикинуть… Метров по десять каждая, не меньше.
По углам помоста, накрытого брезентовым навесом, стояли железные бочки, в которых горели костры. Пригоршня заметил, что людей вокруг палатки поубавилось. Султан прав: перепившиеся бродяги расползались по норам, палаткам, самолетам и лагерям дрыхнуть. И все же на помосте еще оставалось несколько десятков человек. Половина их сидела группами по трое-четверо, а половина устроилась в центре помоста, за длинным столом из положенных на ящики досок. Весь он был заставлен бутылками, глиняными жбанами, стаканами, кружками и посудой с объедками. На одном конце стола, обнявшись за плечи, пели, на другом спорили.
Пригоршня с Красным Вороном остановились за спинами людей, сидящих в конце этого стола.
– Русак, – тихо сказал Ворон, показывая на высокого бородача с копной светлых волос. – Бывалый бродяга, в авторитете. Майор убил его брата.
На вновь прибывших не обращали внимания. Оглянувшись, Пригоршня заметил, как из-за палатки четверо людей вынесли длинный деревянный ящик, их обогнал Султан с фонарем в руках. По знаку хозяина они опустили ящик на край помоста. Султан забрался на него и неторопливо направился через помост, отвечая на приветствия бродяг. Один схватил его за рукав, потянул к себе, зашептал, Султан приостановился, слушая, покивал, хлопнул пьяного по плечу, пошел дальше.
– Говорить буду я, – сказал Красный Ворон.
На плече у обоих висели смотанные веревки с «кошками», наконечники которых были обернуты брезентом. Оружие на выходе из палатки им вернули, и Пригоршня перевесил АК за спину.
– Уверен? Ты вообще-то не говорун, а я поболтать люблю. Ну и могу речуги задвигать, если надо, когда нас по телеку стали показывать, научился…
– Ты для них никто. Я буду говорить, – повторил Ворон, доставая из кармана деревянную шкатулку.
Пригоршня оглядел лица людей за столом. Простые парни, соль земли… Грубые, морщинистые и гладкие, старые и молодые, бритые и небритые. Попадались среди них и поинтеллигентнее, а были и совсем бандитские. М-да, он этим людям никто, они его в лучшем случае пошлют куда подальше, а в худшем – набросятся с кулаками.
– Слушай, а дай-ка и мне, – попросил он, когда Ворон раскрыл шкатулку. Внутри ярко поблескивало, будто холодный огонь горел. – А то мне Ведьмак сунул какую-то «эйфорийку», но теперь она перестает действовать, уже ребра ломит, спина ныть начала. Нужно снова закинуться.
– С непривычки сильно в голову дает, – предупредил наемник. – Да и с привычкой тоже.
– Мне это сейчас и нужно. Я не спал хрен знает сколько, не ел. Упасть бы прямо здесь и часов на десять вырубиться. Без стимулятора не смогу дальше работать, так что гони дозу.
Наемник протянул шкатулку. Пригоршня туда заглянул, запустил внутрь пальцы, взял комок сверкающей штуковины. Мягкая, как каша. На ощупь прохладная, интересно, почему назвали огневкой?
– Ты слишком много… – начал Ворон, но Пригоршня уже сунул пальцы в рот и раздавил комок на верхней десне, под губой. Наемник пожал правым плечом: – Ладно, теперь жди. На тебя подействует медленнее, привычного человека штырит быстрее.
Пригоршня кивнул, прислушиваясь к ощущениям. Пока что был только легкий холод под верхней губой. Красный Ворон тоже взял комок огневки и отправил в рот порцию, в два раза превосходящую те, что он использовал раньше. Ворон замер на пару секунд – и зарычал. Это было неожиданно: громкий звериный рык, отчетливо прозвучавший сквозь выкрики и смех. Несколько человек, сидящие за столом ближе к ним, оглянулись, в том числе Русак. Когда он увидел Ворона, его бородатое лицо вытянулось, а мохнатые брови приподнялись.
Султан остановился рядом. У Пригоршни на верхней десне холод сменился теплотой, которая становилась все сильнее, уже охватила весь рот… А потом в голове пыхнул огонь. Он ахнул. Будто расперло изнутри огненной вспышкой, глаза выпучились, уши запылали, лицо тоже, волна жара скатилась вдоль позвоночника, разошлась по телу.
Пригоршня тихо застонал от восторга. Мир сверкал. Все окрасилось в яркие цвета, энергия бушевала в нем, рвалась наружу. Шум голосов всколыхнулся, но сразу опал, теперь он отчетливо слышал каждое слово, звучащее под навесом.
Султан, широко улыбнувшись, кивнул Русаку.
– В чем дело? – спросил тот.
Вместо ответа хозяин показал на Красного Ворона, который скинул на помост веревку, автомат, движением плеч сбросил с себя плащ и рванул через голову фуфайку. Пригоршне почудилось, что даже глаза наемника светятся холодным огнем, которым горит огневка, но это уж точно был глюк. Пригоршне вообще теперь много чего казалось – костры по углами помоста превратились в пузыри оранжевого света, тени под столами исчезли, а голоса людей стали грохочущими, как у Ведьмака. И при этом он отчетливо слышал каждое слово и понимал все, что говорится вокруг.
– Тихо! – выкрикнул Султан. – Слушайте! Важная новость!
Но, кроме Русака и пары сидящих рядом людей, его никто не услыхал, слишком шумно и весело было под навесом. Красный Ворон, оставшийся в штанах, ботинках и грязной майке, шагнул к столу между ящиками, на которых сидели бродяги, и запрыгнул на доски.
Не просто запрыгнул – взлетел, вспорхнул, как птица. В свете костров Пригоршня отчетливо видел, что у левой руки и части плеча, не закрытых майкой, неестественный розоватый оттенок, к тому же эта рука кажется тоньше правой, а бицепс на ней проступает отчетливее, рельефней. На плече возле майки серел пластырь, прижимающий к ране небольшой марлевый компресс, пропитанный чем-то зеленым.