Семироль саркастически хмыкнул.
— Ничего смешного, Ян… И еще этот, как вы выразились, юноша спас меня несколько раз, возможно, что и от смерти…
— Провидение вознаградило его за это — или, наоборот, покарало?
Ирене сделалось неприятно, что Семироль видит ее лицо, в то время как она смотрит в темноту.
— Я спрашиваю из профессионального интереса… Эта МОДЕЛЬ настолько искусственна, что я вообще поражаюсь, как она просуществовала больше суток… Ирена, я боялся за вас. Получилось, что я вас бросил… Вам нельзя скитаться по этому сумасшедшему миру. Покой, положительные эмоции, пешие прогулки…
Ирена молчала.
— Зачем, ну зачем вы устроили этот безумный побег?! Вам было плохо на ферме? Вас кто-то обижал, с вами не считались, вас не уважали?!
— Это пустой разговор, Ян.
— Ирена, я хочу, чтобы ребенок жил…
— Тогда вам следовало выращивать его с помощью инкубатора… Инкубатор не убежал бы от вас, не предъявил бы прав на своего ребенка, инкубатор можно было бы потом списать в утиль…
Похоже на разговор по телефону. Когда кидаешь слова как бы в пустоту, не имея возможности видеть лицо собеседника…
Рука Семироля легла на ее ладонь. Слабо сдавила:
— Вы — как Провидение, Ирена. Однажды провинившись перед вами, всю жизнь придется искупать вину…
— А вы поэт, — сказала она сквозь зубы.
Семироль шумно вздохнул:
— Бедные мои клиенты… если я не явлюсь на процесс. Вот будет разочарование… Да… Мне было бы любопытно, Ирена, поглядеть на Толкователей. Вы правильно рассудили — если искать, откуда у Провидения ноги растут, Толкователей надо пошерстить прежде всего. Жаль, что я не успел…
— Почему вы ничего не делаете? — спросила Ирена.
— То есть?
— Ну, рыцарь по крайней мере ищет выход… А вы? Вы так и умрете — бездействуя, рассуждая?
— Простите, но я не собираюсь умирать…
Ирена с содроганием подумала, что адвокат-юрист спятил, все-таки спятил, не выдержал потрясений и перегрузок.
— …А выход тут искать бесполезно, уж на что я с трудом передвигаюсь — а все-таки раза три все обошел… Странная пещера. Искусственная, как все мироустройство, я уже говорил… Даже, кажется, есть повторяющиеся фрагменты, как будто у дизайнера не хватило воображения… А рассуждаю я потому, Ирена, что у меня нога болит. Что, было бы лучше, если бы я валялся и стонал?
— Извините, — сказала Ирена после паузы.
— Да не за что… Возьмите гриб. Все вовсе не так пло…
Новый звук нарушил тишину пещеры.
Тоже удар. Но не такой мощный, как звук обвала. Мягче и глуше, и сразу же вслед за ним серия новых ударов, будто раскаты, а затем такой звук, будто распоролся туго набитый мешок с фасолью, и жесткие зернышки хлынули на цементный пол…
Ирена не могла понять, откуда у нее взялась такая ассоциация. Рука ее механически вцепилась Семиролю в плечо.
Звук не иссякал. Акустика пещеры странно искажала его — казалось, шипит и шелестит одновременно отовсюду…
Потом в галерее мелькнул огонь; тусклый свет фонаря заставил Ирену болезненно сощуриться.
— Там… — Рек задыхался. — Госпожа Хмель… вода… речка пробила… промоину. Теперь…
— Долго осталось? — отрывисто спросил Семироль.
— Что?..
— Сколько времени пройдет, пока мы всплывем к потолку?!
Рек молчал. Глядел на Ирену, на ее застывшее бледное лицо, на округлившийся живот… Брови его застыли страдальческими значками «тильда».
Только сейчас, переваривая новость, Ирена впервые усомнилась в «братскости» его чувств. Да, Семироль был прав, когда саркастически хмыкал…
Рек смотрел. Фонарь вздрагивал в его руках. Он боялся, боялся неподобающим для рыцаря образом…
И, конечно, не за себя.
…Вода искала путь вниз. Подмывала стены, змеей сворачивалась во впадинах, щетинилась лохматой пеной; свет фонаря дробился на бурлящей поверхности, вода казалась угольно-черной, пена — бурой…
— Провидению не нравится… моя любовь к чужому гемоглобину, — хрипло сказал Семироль.
Он стоял, тяжело навалившись на свою палку. Вода заливала его туфли.
Ирена молчала.
Упырь-адвокат удивительно быстро приспособился к чужому мироощущению. Вот, оказывается, каково это — искать и находить причину всех событий в личном послужном списке, в блокноте Провидения…
— Моя доля тоже есть, — неожиданно сказал Рек, а он молчал так долго, что Ирена боялась забыть его голос. — Я тоже… на мне кровь людей из-под Высокой Крыши. На мне обман…
— Я не исповедник, — сухо сообщил Семироль. По счастью, Рек его не понял.
Вода прибывала. От стен то и дело отслаивались куски слежавшейся глины, обрушивались, порождая воронки; огонек фонаря, в целях экономии прикрученный до минимума, не рассеивал тьму — наоборот, нагнетал панику…
— Где-то я это уже видел, — с отвращением сказал Семироль. — Какой-то фильм… Вы не помните, Ирена?
Она с удивлением поняла, что да, помнит. Тоннель, испуганные обреченные люди, прибывающая вода… Супермен, явившийся на помощь…
Если даже они с Семиролем говорят о разных фильмах — суть не меняется. Картинка, уже виденная однажды, пусть мельком, в кино, страничка, прочитанная в забытой книжке… МОДЕЛЬ, сотканная из лоскутков вторичной информации. Мозаика, игра…
Вода прибывала.
— Идемте-ка отсюда, — сухо сказал Семироль. — У нас есть еще сухие места и некоторый запас времени…
Говорят, паразитка-медведка, бич огородников, роет свои ходы как раз с учетом затопления. Волнообразно. Глубокие участки чередуются с подъемами, и даже если огородник вздумает залить в нору раствор мыльного порошка с керосином — медведка отсидится на незатопляемой «горке» и не станет хлебать отраву…
Пещера не имела преимуществ медведкиной норы. Вода свободно растекалась по галереям; видимо, сотрясение от взрыва нарушило хрупкий порядок земляных пластов, и речка, давно дожидавшаяся выгодного момента, не преминула сломать равновесие. Скоро чье-то плодородное поле неожиданно обрушится само в себя, на месте пашни будет овраг, а невезучее крестьянское семейство станет наниматься к соседям или вообще пойдет по миру…
Ирена тряхнула головой.
Нет. Логика — не та. Все случившееся определено человеческими грехами; Рек врал, нанимаясь в «приют для убогих», и применял насилие, спасая Ирену от людей в черном. Семироль — ясное дело, сосал человеческую кровь. Крестьяне, те, чье поле скоро обрушится, тоже в чем-то провинились…
А может, наверху не пашня вовсе, а пустырь?..
Хорошо-хорошо, а в чем провинилась она? То есть, конечно, наивно считать ее безгрешной, но вот тяжелый, явный грех, приведший ее на грань гибели…
Может быть, это рассказ «О раскаявшемся»?.. Погодите!.. А тот, еще не родившийся, но уже почти человек, который находится В НЕЙ — его Провидение вообще не берет в расчет?!
— …вы меня слушаете? Я говорю, что по законам физики… в противоположность массе воды… прокол… инструменты… поток воздуха… Но все это вряд ли имеет смысл в этом бессмысленном мироздании…
Семироль говорил негромко, сквозь зубы, и большая часть сказанного ускользала от Ирениного сознания.
Рек молчал.
Самым высоким местом в пещере оказалась дорога к выходу. Вернее, тупик к выходу; обвалом поглотило и рисунок на стене, и отпечатки детских ладоней. Спасаясь от воды, рыцарь, вампир и женщина пришли к завалу из камней и глины; сюда поток явится в последнюю очередь, но и бежать отсюда — некуда… Собеседников завалит размытой землей — или они захлебнутся, побарахтавшись предварительно в ледяной воде…
Рука Семироля лежала на Иренином животе. Как будто намереваясь защитить…
Поймет ли ребенок, что умирает?
Вечные медицинские споры — с какого момента нерожденный червячок с хвостом и жабрами достоин называться человеком…
Неужели Провидение не видит, что вместе с тремя виновными губит совершенно невинное существо? Или этот, неродившийся, виновен уже тем, что явится на свет вампиром?!
Вот он, ответ на Иренин вопрос Толкователю…
— Постарайтесь не нервничать, Ирена. Ваш стресс передается… адреналин в крови…
Она криво улыбнулась. Хорошо, умрем хладнокровно…
— Мы должны угодить Провидению, — сказал молчавший до сих пор Рек.
Ирена почувствовала, как дрогнула Семиролева рука.
— Мы должны… заслужить… заработать…
Слова давались Реку с трудом. Он никогда ничего не «зарабатывал» — он, бескорыстный, собирался нарушить обет…
По счастью, Семироль поймал его мысль на лету.
— Браво, рыцарь… Не законы физики, а законы Провидения… Ирена, вы меня слушаете? Я знаю, вы умеете хорошо соображать… но вы думаете слишком долго, а вода течет слишком быстро… Как в задачке о бассейне с двумя трубами… Господа присяжные, мы имеем трех человек и прибывающую воду…
Зависла пауза.
— Четырех человек, — шепотом поправила Ирена.
— Четырех, — подтвердил Семироль после паузы. — И мы во что бы то ни стало должны выслужиться перед Провидением… как это делали те мерзавцы в приюте, про которых вы рассказывали… Думайте, Ирена, и вы, рыцарь, думайте тоже… Есть предложения?
Тишина. Звук прибывающей воды.
Кто-то из них немедленно должен заработать награду. Сотворить большое добро. Адресно. Кому-то из своих ближних. Большое, явное добро…
Ирена нервно хихикнула:
— Давайте я порежу себе палец, а кто-то из вас перевяжет…
— И скажет «бедненькая», — хихикнул в ответ Семироль. — Лучше поцелуйте рыцаря — вот это будет действительно гуманно…
Напрасно он так шутил. Ирена сжалась, как от холода.
— Лучше я убью упыря, — ровно предложил Рек. — Это будет колоссальное добро — для всего человечества…
— …если только Провидение не зачтет его, как убийство. Не усугубляйте свою вину, подсудимый!..
Семироль осекся. Навалился на свой костыль. Помолчал; спросил другим тоном, деловито и сухо:
— Госпожа Хмель, вы проходили курсы медсестер? В институте должны были? Или когда получали водительские права — вас же учили элементарным медицинским манипуляциям, не так ли?