А дальше началась для Сергея новая жизнь.
Нет, не сразу началась, со случайности, которой не придал значения, а потом случайность эта потянула за собой большие перемены.
Встретил в «Одноклассниках», куда недавно вступил, своего институтского приятеля Жеку – учился на два курса младше. Оказалось, Жека теперь работает в одной газовой компании, вернее, в компании по транспортировке газа. Живёт в городе Комсомольский в Ханты-Мансийском округе.
«Возглавляю пресс-службу, – писал Жека. – Всё ништяк. А ты как-чего?»
Сергей поначалу отвечал тоже бодро, а потом признался: «На самом-то деле хреново. Учитель-кочевник. Сейчас в Тобольске третий год, зарплата – одному хватает, а если семья…»
То, что Сергей работает в обычной школе простым учителем, Жеку изумило: «Ты ж крутым чуваком был. Я думал, в бизнесе или на худой конец в какой частной гимназии. Ну ты даёшь!»
Недели две после этого от Жеки не было сообщений – Сергей решил, что с таким неудачником тому, наверно, и переписываться позорно. Совсем приуныл, и дело, каким занимался больше пятнадцати лет, и само здание школы, старенькое и бедное, и город, тоже старенький, несмотря на торчащие тут и там новостройки, сонный и тихий, стали казаться тюрьмой, каторгой, на которую он отправил себя добровольно. Ещё и осень с низким небом, ветром, колючим и едким, и почерневшим Иртышом…
Утром поднимался через великую силу, кряхтя и ругаясь, с отвращением брился, оттягивая лишнюю кожу под щеками, впихивал в себя завтрак и брёл на уроки…
Жека написал, и письмо было волшебным: «У нас тут освобождается место, низовое, правда, но тем не менее. Надо готовить пресс-релизы, материалы для корпоративной газеты, ещё разное. Не пыльно, да и не особо сложно. Хочешь попробовать?» И следом ещё: «Помню тебя в институте. Ты для меня был примером. Честно. Мы уже люди немолодые, нужно подумать о будущем. В школе у тебя будущего нет по-любому».
Целый день потом Сергей находился в состоянии, будто заболел. Гриппом или ещё каким вирусом. Вокруг колыхалось и плыло, голова очугунела, звуки сделались резкими, от них тошнило, запахи били прямо в мозг – даже мел сделался вонючим… Пришёл на квартиру и сразу, не проверяя тетради с самостоятельной работой, не выпив чаю, даже не раздевшись, зарылся в постель и уснул.
Проснулся ночью свежим, крепким, как в юности. Оглядел комнатку, за два года не ставшую домом, неуютную, казённую, соскочил с кровати и написал Жеке: «С удовольствием! Когда приезжать?» Жека, словно всё это время дежурил у компьютера, ответил тут же: «В понедельник».
Увольняться Сергей не стал. Наврал директору с завучем, что возникли семейные проблемы, срочно нужно побывать дома.
– Надолго?
– Неделя.
Директор полистала журнал с учебным планом на первую четверть, вздохнула.
– Что ж, не можем не пойти вам навстречу, Сергей Андреевич. Только… Ну, вы сами понимаете – мы на вас надеемся. Заменить вас некому.
Сергей покивал, а когда его отпустили, побежал к себе, стал искать в компьютере лучший способ добраться до Комсомольского. Судя по карте, они с Тобольском находились чуть ли не по соседству, и «Яндекс» подтверждал: «по прямой 442 км». Если ехать по автомобильной дороге, то уже под девятьсот километров, к тому же автобусного сообщения нет. Самолёты тоже не летают. Оставался поезд с пересадкой как раз в родном Екатеринбурге… Решил ехать поездом.
Купил билеты, собрал сумку самых необходимых вещей. По дороге на вокзал отдал ключи от квартиры соседке – «на всякий случай». В вагоне сразу занял верхнюю полку, и накатило такое хорошее состояние, будто он снова двадцатидвухлетний и едет туда, где его ждёт счастье. Наверняка ждёт.
Маме ничего не сообщал, а перекантоваться часть ночи решил у Седых. Квартира трёхкомнатная, в зале диван. Попросился, они согласились. Добрался в третьем часу, возле двери позвонил Славке на мобильный.
– Чего вдруг примчался? – спросил он, впуская.
– Да тут бумагу одну срочно оформить…
– Завтра ж воскресенье.
– Теперь можно… теперь они и по воскресеньям работают.
– Устраивайся. Диван застелен.
– Спасибо, друг, я тихо.
Из своей комнаты вышла Надя.
– А ты что? – в голосе Славки послышалась досада. – Спи давай.
Сергей помахал ей, поздоровался полушёпотом:
– Привет, красавица.
– Здравствуйте… А вы к нам?
– К вам, но ненадолго.
– А вы…
– Ложись спать, – перебил её Славка. – Сейчас ещё мама проснется, задаст нам. Давай, дочь, иди. И дяде Серёже пора, он устал с дороги.
Оказавшись на диване, Сергей действительно почувствовал страшную усталость. Не физическую, а моральную, что ли. От переживаний, суеты, нервов, мечтаний…
Почувствовал – кто-то лёг рядом. Удивился, забеспокоился, но во сне. Стало казаться, что это пришла Ольга, с которой у него в Тобольске тянулась странная, унижающая его связь: Ольга раз в неделю-полторы давала знать, что хочет побыть вместе, а после бурной ночи теряла к нему всякий интерес на несколько дней и, когда Сергей заводил разговор о том, что нужно обсудить их отношения, смотрела на него с искренним недоумением: что обсудить? что ты вообще от меня хочешь? А потом снова манила, и он, злясь, ругая себя, бежал за ней, как кобелёк.
Но сейчас Ольга была желанной, доброй, надёжной; продолжая спать, Сергей радовался, что она пришла, она рядом. Всплыла, взбухла и разбудила мысль: но ты ведь не в Тобольске, какая Ольга.
Сергей сел и увидел Надю. Её блестящие в полутьме глаза.
– Ты что тут делаешь?
– Я с тобой хочу спать, дядя Серёжа, – сказала Надя. – Я тебя люблю.
– Тише! – Он соскочил с дивана и отошёл на пару шагов. – Сейчас же иди к себе.
– Я с тобой буду. Как мама и папа.
– Что?.. Нельзя.
– Мне страшно…
Никакого возбуждения у него, конечно, не было, но от недавнего ощущения, что рядом Ольга, трусы дыбились… Вот сейчас войдёт Славка…
– Иди, пожалуйста, к себе в кроватку, – повторил умоляюще. – Если папа увидит, он меня накажет.
– Как он тебя накажет, ты же большой, – ответила Надя, продолжая лежать.
– Он подумает, что я плохо себя веду… Пожалуйста, иди к себе.
Говоря это, Сергей взял со спинки стула джинсы и попятился на кухню. Там надел их, сел. Его трясло. От страха. Не мог поверить, что это действительно происходит. Что такое может быть… Ей же четыре всего… А где-то в глубине головы смеялись и плясали чёртики: «Может, может».
В комнате долго была абсолютная тишина, потом шевеление, шлепки по ламинату голых ног, короткий стук закрывшейся двери. Сергей выглянул из кухни, ничего не увидел, прокрался к дивану. Он был пуст. Не снимая джинсов лёг, свернулся клубком, подоткнул одеяло…
Процесс устройства на новую работу, увольнения со старой происходил непросто. Впрочем, нормально. На первые три месяца Сергея оформили по контракту, за это время он добился того, чтобы из Тобольска выслали трудовую книжку. На оставшиеся вещи пришлось плюнуть – приезжать самому было стыдно, а для отправки контейнера дорого, да и не такие уж богатства он там оставлял.
Втягивался медленно, постепенно – возраст не позволял всё схватывать на лету, – но в итоге стал полезным работником.
Комсомольский понравился: новый, чистый, разноцветный, с молодым и активным населением. Из тех северных городов, что создают уверенность в крепости страны.
Сергей много ездил, побывал в трассовых посёлках, полюбил сидеть у костра, слушать песни под гитару, рассказы трудяг-романтиков. Думал, такие люди были в шестидесятые – восьмидесятые, а потом или вымерли, или переродились, но вот, оказывается, они существуют. И не просто существуют, а действуют. Качают газ, заваривают разрывы труб, часто в пургу и мороз, едут на вахту в глухую тундру, где невозможно, кажется, и недели прожить, не то что работать… Он уважал этих людей и старался заразить уважением других. Для того, по сути, и существует пресс-служба. Чтоб люди знали.
С Седых не встречался. Звонил им, но разговоры получались сухие, короткие. То ли обиделись, что предал профессию, кинулся в бизнес, то ли Надя им рассказала про ту ночь…
В сорок три года Сергей похоронил маму. Квартиру оставил пустой, коммуналку оплачивал через интернет. И не зря не продал, не впустил жильцов – ещё через два года пришлось увольняться.
Жека к тому времени давно перебрался в Ханты-Мансийск, с Сергеем поддерживал связь, но далёкую от приятельской. Видимо, был уверен, что всё у того благополучно. Так оно и было, а потом благополучие кончилось…
Естественно, знал, читал, слышал о том, как выживают с места, устраивают невыносимую атмосферу, но, когда столкнулся с этим лично, – растерялся. И опыт не помог. Потрепыхался месяца два и написал заявление по собственному желанию. Освободил кресло для чьей-то то ли родственницы, то ли любовницы. Ещё и посмеивался: «Как в фильме прям». Как в каком фильме, вспомнить не мог, но сюжетец был явно изъезженный. А для него – новый, резанувший по самому сердцу.
Усталый, одинокий, будто выпотрошенный, с широкой плешью на голове, с брюшком, дряблым, потасканным лицом вернулся на родину. Скопленных денег – в Комсомольском мало тратил, квартира была служебная, столовая недорогая – хватало на то, чтоб скромно жить года три, не работая. Решил отдохнуть.
Спал, пытался читать, но то и дело отвлекался на интернет с его соцсетями, в которых он был молчаливым наблюдателем; манил к себе телевизор, хотя тут же раздражал обилием программ, набитых рекламой, нудными фильмами, крикливыми ток-шоу. Выключал, некоторое время лежал в тишине, потом подтягивал к себе ноутбук.
На улицу выходил лишь за едой – медленно, глядя под ноги, брёл к ближайшему «Магниту». Заставлял себя встряхнуться, повторял то мысленно, то шёпотом: «Тебе и полтинника нет. Чего раскис-то? Давай соберись». Не помогало.
Во время очередного похода столкнулся со Славкой.
– О! – Славка, румяный, ещё сильнее заматеревший, напоминавший кабанчика, удивился, обрадовался и одновременно, кажется, испуг