– Да. – Не хотелось её разубеждать мыслью, что вряд ли железку из Красноярского края в Туву в ближайшие годы начнут строить на самом деле. Лет пять назад или больше Путин вбил первый костыль, и с тех пор ни с севера, ни с юга не продвинулись ни на километр… – Кончится, – сказал я уверенней, – и займётесь научной работой по-настоящему. И замуж выйдете, и ребёнок будет. Теперь сорок пять – это не безнадёжно. Как отец двух детей вам говорю. – И я посмеялся; Ирина поддержала на сей раз более искренней улыбкой.
Потом нас с Лерой покормили завтраком, сводили на раскопки. Показали могилы и гробы в них из стоящих вертикально больших кусков камня-плитняка, объяснили, что такое могильное пятно, материк…
– А двигать отвал – это как? – вспомнил я слова Ирины.
Рома удивился:
– Ух ты! Ты и фишки наши знаешь?
– Я по роду профессии должен много знать.
– Двигать отвал – доставать землю из раскопа, которой он был засыпан в конце прошлого сезона. Короче, копали-копали, а тут снег пошёл. Приходится обратно закапывать, а на следующий год всё по новой.
– Бедолаги.
– Не говори…
Мы фотографировались на память. Слава, выпив заначенной водки, надрывно, связками пел песню Егора Летова:
По больному месту – да калёным швом!
По открытой ране – да сырой землёй!
Из родной кровати – да в последний раунд!
Из крейзовой благодати – да в андеграунд!
И взгляд его спрашивал у меня: «Ну как?» Я не мог ему признаться, что давно ничего не слушаю, кроме записей своих песен. Вырос, перерос. Под свои молодею. На час-другой. Если даже там про «не умру молодым».
Долго прощались с ребятами; Лера и Дарина поплакали – за эти четыре дня они успели привязаться друг к другу. Мы с Ромой крепко пожали руки, не страшась того, что снова можем расстаться на дтилетними и снова дадим жару на каком-нибудь фесте…
Я искал глазами Ирину, но её не было.
Сели в «японку», и Белый повёз нас в Кызыл.
На следующий день мы вернулись в деревню к моим родителям, через неделю прилетели в Москву, в сентябре Лера пошла в шестой класс, в конце января мы с женой в очередной раз поругались и она сказала мне такие слова, после которых я не смог больше находиться с ней в одной квартире. Я собрал самое необходимое и открыл дверь. Лера попросила, заикаясь от слёз:
– Папа, не уходи.
Но я ушёл. Сел в поезд и уехал. Вскоре у меня появилась новая жена. Третий год живём душа в душу.
Бывая в Москве, я вижусь со старшей дочерью, Ветой. Лера со мной встречаться отказывается. Наверняка считает меня предателем. Может, она права.
В залипеХудожественно-просветительское повествование
Проснулся до будильника. Если вчера не пил – просыпаюсь рано. Могу лечь часа в два, а в половине седьмого или в семь, крайний срок – в начале восьмого распахиваю глаза. И сразу возникает потребность сесть за работу.
Вернее, потребность сохраняется во мне круглые сутки. Бывает, во сне я пишу. Быстро, много, самозабвенно. Потом, наяву, не могу отделаться от чувства, что действительно писал, даже заглядываю в тетради и блокноты, ворошу файлы в компе, надеясь отыскать эти страницы.
Да, сегодня опять проснулся до будильника. Шесть тридцать семь. Отличное время. Если быстро умыться, сделать кофе, покурить, то в семь часов я буду за своим письменным столом. Тишина, позволяющая углубиться, вжиться в сюжет, в героев. Родных, но уже подзабытых – некоторые рассказы и повести начаты несколько лет назад, к ним я возвращаюсь редко и коротко. И всё труднее выбрать, что продолжать. С десяток текстов, равно дорогих. Они не дают покоя, лепечут жалобно: «Меня, меня допиши, меня».
Выполняя обещание жене, перед первой сигаретой делаю глоток кефира. У её знакомой недавно умер муж, чуть старше меня, – покурил на пустой желудок и умер. Сердце… Кефир может уберечь…
Выхожу на лоджию. Небо чистое, воздух тёплый. За четыре дня наступило лето. В конце апреля земля ещё была как кость, третьего мая выпал снег по щиколотку, а сегодня, десятого числа, деревья в листве, летают мухи и мошки. Вид с нашего двадцать первого этажа прекрасный. Большинство зданий намного ниже, и чувствуешь себя королём города. Вдали невысокие, но всё-таки горы. Хребет. Или, точнее, отроги. Короче, цепь возвышенностей. Так или иначе, но они не дают забыть, что я на Урале.
Слева – груды домов, из которых торчат башня «Исеть» и «Высоцкий». Под лоджией, в окружении пятиэтажек, пять особнячков. Три каменных и два чёрных, деревянных. Детская площадка, ряды сараек, клумбы из покрышек. Когда смотришь на это, кажется, что ты в маленьком приземистом городке, но почему-то вдруг поднялся в небо, воспарил. Пол исчезает, ты действительно как бы висишь без опоры, изучаешь городок с высоты птичьего полёта. И покуриваешь сигарету.
А справа – самое интересное. Там озеро Шарташ и лес, лес, лес. Картину, правда, портят выросшие за несколько месяцев три многоэтажки разной высоты – количество этажей сейчас, без очков, посчитать не могу, – но всё равно вид завораживает. И хочется полететь туда, в необъятные дали, покружиться над водой. Или пешочком пойти…
Когда приобретали квартиру в этом доме, планировали с женой проводить на Шарташе каждые выходные, купить велики и гонять по лесным дорожкам, я собирался рыбачить… За два с лишним года побывали два раза, но благодаря интернету я изучил шарташские окрестности подробно и детально.
Там есть странные скалы, которые называют Каменные палатки. Их я видел своими глазами. А вот так называемые мегалиты – только на фотках. Настолько ровные стены из плотно лежащих друг на друге плит, что кажется, их действительно сложили люди. А потом ещё подтесали какими-то сверхмощными инструментами, срезали выступы острейшими и прочнейшими пилами.
Одни утверждают, что это старинные карьеры и каменоломни, другие – что остатки древних зданий. Судя по форумам на сайтах, спорят давно и яростно. У нескольких краеведов отстаивание своей позиции по этим стенам и правильным углам, лестницам с гигантскими ступенями – цель жизни. И не жалко время тратить на длиннющие посты, фотогалереи…
Тушу сигарету в пустой пепельнице. Вчера перед сном очистил её, ссыпал окурки в целлофановый пакетик, завязал, чтоб не воняло, бросил в мусорное ведро… Каждый вечер перед сном делаю так – день приятнее начинать с пепельницей без вчерашних окурков. Этакое обновление, что ли…
С чашкой кофе вхожу в кабинет. Настрой бодрый. Хорошо, что вчера не выпивали. Вчера было Девятое мая. Отметили дома, без алкоголя. Смотрели фильмы в компьютере – про войну, но без особо кровавых сцен. «Двадцать дней без войны», «В августе 44-го», «Женя, Женечка и “Катюша”», «Баллада о солдате» и – раз уже пятый – новый фильм нашего земляка Алексея Федорченко «Война Анны». Прекрасная вещь, недаром все премии собрала…
Да, вчера был праздник, а сегодня надо работать. Начатого полно, и всё буксует.
Кабинет у меня идеальный. Разумный комфорт и необходимый аскетизм.
Письменный стол из «Хоффа», удобное полукресло, настольная лампа, которая не слепит глаза, два книжных шкафа, столик для принтера, кушетка, над которой графика – два хакасских ребёнка возле юрты: напоминание о родных краях.
Усаживаюсь, открываю ноутбук. Ввожу пароль. На экране с полсотни папок и файлов. Лишь по центру прогалинка заставки: поросший жёлтой травой склон горы… Надо бы переместить папки и файлы в «Документы». Но ведь всё может в любой момент понадобиться, всё в работе.
Внизу экрана рядок иконок: «Finder», «Siri», «Safari», «Почта»… Кликаю на «Safari» – глянуть надо, как там в мире.
Выскакивают новости; взгляд цепляется за такую:
«Россия направила замечания в NASA из-за запаха спирта на борту МКС».
– Что они там, бухнули в честь Победы?
Конечно, щёлкаю мышкой по сообщению. Мгновенно появляется развёрнутая информация:
«Россия направила свои замечания в NASA из-за выброса с атмосферу Международной космической станции (МКС) изопропилового спирта после стыковки космического корабля Dragon-2. Об этом агенству ”РИА Новости” рассказал глава Центра подготовки космонавтов, Герой РФ Павел Власов».
Хм, «агенству»… Вообще писать даже в федеральных СМИ стали с ошибкой на ошибке.
«”Все замечания выданы, вопросы заданы”, – сообщил Власов.
Он отметил, что все вопросы по поводу работы частных космических кораблей из США российская сторона задаёт не непосредственно корпорации SpaceX, а NASA, которая является посредником.
Экипаж МКС почувствовал запах этого вещества 3 марта после стыковки со станцией американского беспилотного корабля Dragon-2. Тогда его концентрация в атмосфере МКС выросла сразу до 6 мг на 1 м³. Это не превышает допустимых пределов, однако по указанию наземных специалистов экипаж включил системы очистки воздуха, после чего концентрация снизилась до 2 мг на 1 м³».
– Ну и новость, – хмыкаю снова, – запах два месяца назад появился, а новость…
Обрываю иронический бормоток: скорее всего, тогда было сообщение, а тут-то говорится про замечания, а не про само появление. Хотя в топ эта новость попала наверняка из-за событийного дефицита – очередной выходной, писать особенно не о чем.
А что за спирт такой – как его? – изопропиловый. Первый раз встретилось.
Вбиваю слово в поисковик. Вот ссылка на «Википедию». Секунду, другую не решаюсь кликнуть – туда, в «Википедию», только войди. Выбраться очень трудно.
Любопытство перевешивает. Итак…
«Изопропи́ловый спирт (пропано́л-2, втор-пропанол, изопропано́л, диметилкарбино́л, сокр. ИПС – широко используемое сокращение) – органическое соединение, простейший вторичный одноатомный спирт алифатического ряда. Существует 1 изомер изопропанола – пропанол-1, обладающий прямой цепью.
При нормальных условиях прозрачная, бесцветная жидкость с резким характерным запахом и мягким горьким типичных для спиртов с короткой углеводородной цепью вкусом».