- И вот зачем? – буркнул я, понимая, что, похоже, на мою голову свалилась очередная проблема. Знаю я таких молодых да ранних, сталкивался с ними раньше. Это реально тяжелая публика. А если учесть, что его еще и госпожа Свентокская на меня натравила, наверняка пообещав всяческую поддержку – Илья Павлович, а чего, его никак нафиг послать было нельзя? Мне казалось, что для «Радеона» невозможного нет.
— Это потому, что ты последние месяцы обитаешь либо тут, либо в игре – пояснил Азов – Такое случается со очень многими из тех, кто обитает непосредственно тут, в этом здании, почти не выходя из него наружу. Эдакий комплекс герметичности, ощущение, что ты живешь в государстве внутри государства. А на самом деле жизнь снаружи никуда не девается, вместе с ее проблемами, условностями, принципом «услуга за услугу» и так далее. Один из родственников этого господинчика крайе влиятельный функционер в некоем министерстве, и он нам крайне полезен в определенных ситуациях. Жизнь, друг мой, непредсказуема, и если есть возможность подстелить соломку до момента падения, то стоит это сделать.
- Ясно – совсем уж расстроился я – То есть рассчитывать на поддержку с вашей стороны мне не стоит? Ну, если я с ним закушусь.
- А ты это сделаешь непременно – заметил Азов – Или я тебя плохо знаю.
- Вы не ответили.
- Скажем так – если речь пойдет о заурядном конфликте интересов, то нет. Это ваши внутренние дела и моменты соподчинения, разбирайтесь сами. Если же он сдуру решит перевести свару из плоскости слов в плоскость физического насилия путем найма отбойщиков или займется саботажем – тогда я вмешаюсь.
- Теперь главное, чтобы Ядвига придерживалась той же точки зрения. А то силы будут неравны.
- За это не переживай – приободрил меня безопасник – На нее укорот точно найдется. Опять же – уволить он тебя в любом случае не сможет, тут у него руки коротки. И рублем ударить не получится, так что волноваться не о чем совершенно. Ну, а если вдруг все-таки почуешь что-то не то, то непременно меня набери.
- Уже чую – мигом ответил я – Чую, что мне будут старательно мешать в достижении производственных целей. И я сейчас не о «Вестнике» говорю.
- Слушай, может вы еще поладите? – предположил безопасник – Вдруг случится невозможное, и вы еще подружитесь!
- Что-то сомнительно мне такое развитие событий. Илья Палыч, может мне Зимину звякнуть?
- Хочешь сказать, что у него административных рычагов поболее, чем у меня? – с ехидцей осведомился у меня Азов – Нет, друг мой, он скажет тебе то же самое, что и я. Кандидатура Голицина согласована и одобрена большинством голосов, так что прими это как данность. Да и родственник его частично за оказанную услугу уже расплатился.
- Блин – совсем уж опечалился – Ладно, хрен с ним. Пусть будет.
- Просто сразу в бутылку не лезь – посоветовал мне Азов – А после, глядишь, все у вас стерпится – слюбится.
- Вот вообще не к месту пословица – чуть не сплюнул я – Даже учитывая наши толерантные времена!
- Ну да, двусмысленность вышла – признал безопасник – Прошу прощения. Но все же еще раз вот что скажу – ты с плеча не руби, ясно?
На том мы с ним и распрощались. Врать не стану, веселье с меня как рукой сняло. Во-первых, сама мысль о том, что надо мной теперь будет маячить некое начальство, пусть даже и неспособное всерьез насвинячить, не грела совершенно. Уверен, что меня один факт этого будет бесить невероятно, слишком уж я привык за последнее время именно в редакции быть самому себе хозяином. Тут, в «Радеоне» - нет. А там – да. Во-вторых, неизбежное бодание с новоявленным руководителем-мажором может вылиться в некие неприятности для моих коллег. Ну да, они тоже не числятся в штате «Московского вестника», но уровень защиты от дурака в начальственном кресле у них меньше, чем у меня. И, наконец, вся эта возня будет требовать времени, которого у меня и так особо нет.
Но самое главное даже не это. Самое главное то, что Азов, похоже, снова закрутил какую-то очередную игру, в которой мне и моему окружению отведены роли, причем каждому своя. Кто-то станет просто статистом, кто-то раздражителем, а кто-то и жертвенным бычком. И не исключено, что крайняя роль как раз мне и предназначена. С той, правда разницей, что в финале я попаду не на алтарь, а снова буду отпущен пастись на лужок и нагуливать жирок. Как минимум до той поры, пока я своим работодателям нужен. А потом вот – фиг знает.
И ведь не пошлешь его куда подальше. Как не крути, но чаще всего меня из дерьма вытаскивал именно Азов, а не кто-то другой. Правда, и влипал я в это самое дерьмо практически всегда именно из-за него. Вот только спасение в его лице почти постоянно являлось наглядным и очевидным, а действия безопасника, ставящие меня на край гибели, всегда были скрыты от глаз, и существовали исключительно в области личных догадок и предположений. Да, граничащих с уверенностью, но той, которую к делу не подошьешь.
Плюс – кто бы такое дело вообще сшивать рискнул? Я так точно нет.
Ладно, война фигня, главное маневры. Поглядим на нового начальника, составим о нем первичное впечатление, может, даже эксперимента ради с ним причиндалами померяемся. Нет не для того, чтобы выяснить, у кого мужской инструментарий длиннее, эти забавы остались в мальчуковой физкультурной раздевалке средней московской школы № 931. Надо понять, насколько быстро товарищ выходит из себя и до каких степеней раздражения дойти может. Ну, а я на это погляжу, не забывая время от времени широко улыбаться. Почему? Потому что моя улыбка почти всех начальников, сколько их не было, отчего-то раздражает. Кто-то по такому поводу может переживать начать, но лично я эту особенность почитаю за дар свыше. Скорее всего единственный, других мне при рождении вроде не отсыпали.
А уж потом, если понадобится, можно и Зимину позвонить. А почему нет? Совсем не факт, что по данному моменту он с Азовым в одной упряжке находится. Может статься такое, что он вообще не в курсе последних событий. Да ему на это, скажем прямо, вообще начхать. Они как тогда с Валяевым «Вестник» купили, так сразу же про это забыли. Мало ли у «Радеона» активов? Да и не еженедельник они тогда приобретали, а меня, горемычного. Только я сразу это не понял.
- Все плохо? – спросила у меня Вика – Да? Этот новенький, я так понимаю, не с улицы к нам пришел?
- Не с улицы – подтвердил я – Но и не с парадного входа. Скорее, из переулка вынырнул. Ты не бери это все в голову, хорошо? Ну, нагрянула на нашу голову эдакая напасть, так что теперь, нервы себе из-за этого палить? Как пришел, так и уйдет. А мы, если надо, верный путь ему подскажем, тот, по которому идти и даже укажем, с какой скоростью. Ты же знаешь, за нами не заржавеет.
- Это да – улыбнулась девушка, все еще тревожно, но в голосе чувствовалось некоторое облегчение – Мы такие. Мы можем. Есть хочешь?
- Само собой – подтвердил я – И побольше, побольше!
Наутро, собираясь, я сначала защелкнул на запястье браслет часов, а после, подумав, нацепил на палец и массивный перстень с опалом. Не думаю, что новый руководитель еженедельника знает, что это за украшение, но – вдруг? Если он на него среагирует, то это будет серьезный повод задуматься о том, кого же это такого в наши палестины занесло.
Вика все же ощутимо нервничала всю дорогу до редакции, да и после. Даже Шелестову, которая, как оказалась, последние несколько дней не ходила на работу по причине острого респираторного заболевания шпынять за отсутствие больничного листа не стала. Вот до чего дело дошло!
- Не психуй ты – посоветовал я ей, когда мы шли по коридорам редакции, направляясь к родному для меня когда-то кабинету главного редактора – Нет в этом никакого смысла. Да и не выйдет у нас с ним сейчас никакого разговора. Попозже – возможно, а сейчас – нет.
- Почему? – опешила Виктория.
- Поверь мне, так и будет. Знаю я таких, как он, насмотрелся в свое время.
Мы вошли в приемную, где на месте Ольги Сергеевны, верной наперсницы Мамонта с незапамятных времен, которая, собственно, с ним вместе покинула «Московский вестник» обосновалась молоденькая и хорошенькая девица с кукольным личиком.
- Добрый день – обратился я к ней – Нас просили подойти к десяти часам утра, уж не знаю зачем.
- Вы кто? – уточнила девица.
- Никифоров из «Вестника Файролла». А это мой заместитель Травникова. Сообщите своему шефу что мы здесь.
- Сергей Сергеевич сейчас вас в любом случае не может принять – бесстрастно ответила секретарша – Он занят, у него телефонные переговоры с… Неважно с кем. Садитесь и ждите.
Я поймал за плечо Вику, которая намылилась было плюхнуться на ближайший стул и сурово на нее глянул.
- Нам было назначено на десять – холодно сообщил я секретарше – То, что Сергей Сергеевич решил израсходовать время, которое я согласился потратить на беседу с ним - это его проблема, а не моя. У вас… Простите, как вас зовут?
- Ольга – гордо вскинула голову секретарша.
- Так вот, Ольга. У вас есть тридцать секунд на то, чтобы сходить к своему руководителю, и поставить его в известность о том, что мы здесь. Если этого не случится, то после уже ему придется идти ко мне, и я по возможности выделю десять-двадцать минут на то, чтобы с ним поговорить. А, может, и нет. Как пойдет. Время пошло.
Я демонстративно уставился на циферблат часов. Секретареныш заерзал, данная формулировка вопроса явно рушила те установки, что ей обрисовал шеф. А главное, что теперь выходило, что она при любом раскладе крайней оказывалась. Впрочем, поделом. Очень уж недружелюбно она себя со мной повела.
- Время вышло – я показал девушке часы – Что доложить Сергею Сергеевичу вы знаете. Виктория Евгеньевна, пошли. Нам еще концепт спецвыпуска разрабатывать надо.
- И все-таки - откуда ты знал, что так получится? – спросила у меня Вика, когда мы отошли от приемной главного редактора шагов на двадцать – Ты его просчитал?
- Что-то в этом роде – подтвердил я – На самом деле было бы здорово ошибиться, поверь. То есть чтобы этот Голицын нас принял. Хрен с ним, пусть он оказался бы тщеславной сволочью, это не беда, но при этом не был бы совсем уж дураком. Не знаю как тебе, а мне сейчас все эти офисные игры на выживание нафиг не нужны. И так проблем по горло, а тут еще и это. Но – увы, мы имеет то, что имеем. В результате и нас жалко, и еженедельник тоже. Он может правление этого императора и не пережить. Бумажная пресса и так в загоне, а теперь совсем все плохо станет.