— Не запас это у тебя, а обычные лень и неохота, — хмыкнул я. — Но оно и хорошо. Скажи, а рыба в твоей морозилке водится? Треска или хек?
— Вроде есть, — неуверенно предположил Петрович. — А тебе зачем?
— Ты ее найди и завтра на работу принеси. Дальнейшие инструкции получишь у Вики. Все, отбой.
Беззвучно прошуршала дверь лифта, закрываясь за нами.
— И что я ему должна сказать? — уточнила девушка. — А?
— Двух этих сосок заселяй в соседний с нами кабинет, — велел я. — Заселяй, я говорю. Но перед тем положишь в сейф ту хрень, что Петрович завтра притащит. Помнишь, там здоровенная такая дура у стены стоит? Ее даже Жилин с места не смог сдвинуть.
— Помню, — понятливо блеснули глаза девушки.
— Положишь, закроешь, ключи с собой унесешь. И вроде как не было их вовсе, он с начала времен такой стоял. Декорация, однако.
— А дубликаты? Наверное, у хозяйственника они есть?
— У нашего Василия Васильевича? Не смеши меня. От этого сейфа ему никакого профита, потому он для него вообще не существует.
— Понятненько.
— Замочная скважина там большая, через пару-тройку дней все так провоняет, что хоть всех святых из дома выноси. С этого момента начинайте к девонькам заглядывать время от времени и говорить что-то вроде «Вы бы мылись почаще или дезодорантом пользовались. Если денег нет, могу купить». Или вообще сочувствуйте, мол — понимаем, проблемы со щитовидкой. Случается.
— Как это все омерзительно приятно, — совсем уж оттаяла Вика.
— А денька через три-четыре, если сами не сбегут, то закройте их в кабинете вечером, — подытожил я. — И чтобы наверняка заколбасило, попроси Жилина сначала стационарные телефоны испортить, а после еще и глушилку для мобильников установить. Уверен, у него такая есть. А если нет, то добудет, Серега на такие вещи мастак. И окна пусть намертво заколотит, так, чтобы не открыть даже с гвоздодером. Ну а двери им сроду с петель не снять, их не сегодня делали. Устроим сестричкам незабываемую ночку, чтобы они потом ее всю жизнь вспоминали!
— Вот вроде двусмысленно фраза звучит, почти пошло, а мне это нравится, — потерла ладоши Вика. — Скажи еще какую-то гадость, а?
— Да ты любительница грязных забав? — скабрезным тоном произнес я и приобнял ее за плечи. — Уф, что за женщина мне досталась!
В столовой, как обычно, в такое время особо никого уже не было, при этом ассортимент блюд меньше не стал. Много за что можно недолюбливать «Радеон», но одно у них не отнять — забота о персонале тут поставлена добротно, без скидок на время и извечное наше «кто не успел — тот опоздал».
Азов появился, когда я уже откушал борща, причем очень вкусного, и принялся за куриный шницель с гарниром в виде макарон с подливой. Он приволок с собой два стакана чаю в подстаканниках и тарелку с пирожками, вроде как не с пустыми руками пришел.
— Вика, душа моя, расскажи Илье Павловичу все то же, что и мне, — указал я вилкой на безопасника. — Только постарайся на этот раз обойтись без предложений по силовому устранению господина Голицина, без всех этих «тормозные шланги ему на машине подрежем» или «и вот тогда я этим шприцем с вирусом его прямо в сраку кольну».
— Ничего такого я не говорила, — возмутилась моя сожительница. — Честно! Ну да, он меня бесит, но если всех за такое убивать, то народу сколько перебить придется?
— Я знаю, — одним глотком ополовинив стакан, уведомил ее Азов. — Это наш мальчик шутит так. Да, Киф? Резвишься, маленький, хорошее настроение у тебя?
— Компания за столом отличная, шницель великолепный, весна входит в ту стадию, когда даже старый пень вроде меня снова ощущает себя деревом, так чего грустить? И потом — хорошая шутка всегда к месту.
— Так это когда хорошая, а твоя так себе. Даже на среднюю не тянет. Мне вот не смешно, Виктория вовсе разозлилась. Ты же разозлилась?
— В общем-то нет, скорее уди… — начала было неуверенно говорить моя подружка, после поймала суровый взгляд Азова, брошенный на нее из-под седоватых бровей, и затараторила: — Еще как! Вот же ты, Киф, скотина какая! Сами посудите, Илья Палыч — я для него и то, и это, даже так, как раньше никогда и ни с кем, а он! Брошу я тебя! Точно брошу!
— Бросай, — разрешил я. — Хоть прямо сейчас. Имеешь право.
— Да хрен тебе! — снова сменила тональность Вика. — Если легко согласился, значит, так тебе нужно. Нет уж, совратил меня прошлой осенью — теперь мучайся. Из принципа никуда не уйду.
— Тогда вернемся в изначальную точку, — не стал спорить с ней я. — Поведай нашему сотрапезнику обо всем, что сегодня случилось.
— В деталях, — добавил Азов, приканчивая первый стакан чаю, — и не спеша.
Надо отметить, что эта версия немного отличалась от той, которую я слышал дома. Она обросла новыми событиями, то ли упущенными Викой ранее, то ли, что вероятнее, придуманными на ходу. И все бы ничего, придумала и придумала, это нормальное явление для женщины, да еще и журналиста, но где полет фантазии? Где искусственно созданная правдоподобность, после которой в услышанное сразу хочется верить? Что за дилетантизм? Наша профессия обязывает сплетать реалистичность и небывальщину в единое целое так, чтобы никто, даже ты сам, распутать этот узел после не смог.
А тут какая-то банальщина. Тьфу!
— Вик, все, замолчи! — в какой-то момент не выдержал я. — Не насилуй наш слух и не оскорбляй наш разум. Ладно, тот момент, где Голицын со здоровым цинизмом подвергал сомнению интеллектуальные способности руководства «Радеона», — это еще ничего, это прокатит. С натяжкой, с сомнением прищуренным глазом, но сойдет.
— Слабенько, но можно, — подтвердил Азов. — Конкретно тебе — можно.
— Но то, что этот хрен с горы таращился на твою задницу, как маньячина последний, — ощутимый перебор, — продолжил я. — Да, ты не поставила данный факт во главу угла, и попа у тебя, спору нет, замечательная, на ощупь приятная и мягкая, ее смело можно проводить по категории «антистресс», но в принципе к чему данный факт было приплетать? На что он повлияет? Тем более что и мне, и вон Палычу предельно ясно — нет у Голицина нет цели тебя совратить. Уж извини, но вот так вот. Как-то привлечь на свою сторону — да, возможно. Купить — запросто. Но через постель… Вик, это абсурд.
— Он Шелестову вашу принципиально на ноль помножить собирается. — Азов отхлебнул чаю. — Я тут кое-что на него нарыл и скажу прямо — человечек он дрянной со всех сторон. Ну и возможно, еще какие-то делишки свои под вывеской «Вестника» провернуть хочет, не стал бы этот вариант исключать. Вернее, не свои, а семейные, только это уже частности.
— Есть такое, — вздохнула Вика. — Увлеклась. А вот насчет купить — интересно, какую цену он мне определит?
— Так возьми и узнай, — предложил вдруг ей Азов. — Почему нет? Не напрямую, разумеется, влетать в его кабинет с табличкой Sale в руках не стоит, но, если дело до такого дойдет, так не посылай товарища с ходу куда подальше. Прояви осторожный интерес, узнай условия, возьми время на раздумья.
— После этого поторговаться еще можно, — поняв, куда гнет Азов, предложил я. — Все же ты своих продаешь, не чужих. Свои всегда стоят дороже.
— Главное, меня ставить в известность о происходящем не забывай, — мягко произнес Азов, пристально глядя на Вику. — И без фантазий, излагая исключительно сухие факты.
— А наш коварный план с тухлой рыбой? — озаботилась Вика. — Его, получается, отменяем? Жалко, мне идея понравилась.
— Какой рыбой? — закашлялся безопасник. — Киф?
— Офисные пакости третьего уровня, — пояснил я. — Не берите в голову. И ты, душа моя, не переживай. Одно другому не мешает. К тому же мы тебя потом спасительницей и выставим, это тоже пойдет на пользу делу.
— Ладно, развлекайтесь. Кстати — почему третьего уровня? Есть какая-то градация?
— Конечно, — кивнул я. — Те, что первого уровня, например, они вообще безбашенные, после них люди психологов посещают, а то и в окно выходят. Второго — помягче, но тоже жесткие. У меня один знакомый был, он рассказывал, как коллектив на выходных заморочился и все кабинеты в офисе местами поменял. А офис-то немаленький, на сотню рыл, если не больше. Решили нового заместителя генерального разыграть, очень он им не нравился. Буквоед оказался редкий. Ни тебе чайку попить, ни покурить сходить.
— Не понял, — тряхнул головой Азов.
— Помещения, как колоду карт, перетасовали, — пояснил я. — Зам пришел, заходит в свой кабинет, а там бухгалтерия сидит. Он им: «Вы почему здесь», а они в ответ, мол, мы всегда тут. Это наше рабочее место. И всегда им было. Короче, он сначала не поверил, начал ногами топать, побежал по другим кабинетам, а все не так, как накануне. А самое главное, все на голубом глазу говорят, что так и обстояло с начала времен, с момента заселения в данное здание. Дескать, здесь сидели, сидим и сидеть будем, пока зарплату платят. Ну, он глазами похлопал и пошел свой кабинет искать.
— Нашел?
— Нашел.
— Тот, в котором генеральный обитал? — предположила Вика. — По старой планировке?
— Угадала. Они даже табличку перевесили, прикинь? Короче, когда шутка вскрылась, всем, кроме этого зама, было весело. Уволить никого не уволили, но дышать ребятам стало попроще. Понял мужичок, что в следующий раз его подчиненные могут чего похлеще выкинуть. Всегда следует помнить о том, что будь ты хоть трижды начальник, у матерых офисных бойцов обязательно найдутся способы, как тебя в задницу шилом ткнуть со всей дури. Причем так, что крайнего не найдешь. А всех сразу увольнять замучаешься.
— Странно, как они моего коллегу на подобное подбить умудрились, — заметил Азов.
— Фиг знает. Может, новый зам решил расходы на безопасность снизить? Или штат сократить?
— Ладно, не суть. Все, ребятки, я пошел, у меня еще сегодня кое с кем встреча назначена. А вы особо не шалите. Вика, не забывай, о чем я тебя попросил.
— Доложу все и сразу, — козырнула моя сожительница. — На подобное я всегда готова подписаться. Ясно же, что после ему моя помощь боком выйдет, а это хорошо. Тут ведь как: сделал гадость — на сердце радость.