— А вы всегда спрашиваете разрешения перед тем, как набраться наглости, Эмма?
— Нет, вы на меня пагубно влияете, Андрей… — замолчала, интригуя, чтобы потом закончить мысль, — опасной хищнице внутри меня вдруг захотелось ласково мурлыкать.
— Но она ведь не перестала быть от этого хищницей, не так ли?
— Предлагаю вам проверить это лично… не люблю бросать слова на ветер.
— Журналистская этика превыше всего?
— Вы понимаете меня с полуслова…
Конечно я понял ее с полуслова. Еще в тот вечер, когда мы познакомились.
Уже через час я переступил порог ее кабинета на пятнадцатом этаже столичного бизнес-центра, закрывая дверь на замок и опуская жалюзи. Думаю, растрепанные волосы, мятая одежда и голые ягодицы — это не то, что хотела бы продемонстрировать Эмма Родионова своим подчиненным. А посмотреть было на что. О таких, как она, говорят "Дорогая сучка" Ни одного изъяна, все по стандарту. Идеальное тело, безупречное лицо, волосы до талии, улыбка сияющая — не придраться, только веяло от нее какой-то пустотой и шаблонностью. Словно не живая, а пластмассовая. Как эксклюзивный товар, который не каждый себе может позволить купить.
Я развернул ее спиной к себе и, задрав юбку, с вожделением сглотнул, рассматривая снизу вверх и расстегивая ремень своих брюк. Высокие шпильки, длинные ноги, затянутые в черные чулки, и такого же цвета стринги… Люблю черный цвет, как и упругий зад, который она бесстыдно мне сейчас предлагала, прогнув спину. Красивая, породистая и голодная. Именно то, что мне сейчас нужно. Голый секс и ни одной эмоции, кроме бешеного желания получить разрядку. Вошел в нее резко и потянул на себя намотанные на кулак светлые волосы. Такие же, как у… Черт. Дернул сильнее, и она всхлипнула, вцепившись ногтями в край стола. Смотрел в отражении тонированного стекла, как впивается зубами в ладонь, чтобы не заорать, как колышется в такт толчков полная грудь и понимал, что не хочу видеть ее лицо. Мозг другую картинку вдруг подсунул. Белокурую маленькую ведьму, извивающуюся подо мной и кусающую свои пухлые губы, пока я яростно вдалбливаюсь в ее тело, жадно сжимая упругие груди ладонями.
И от этого я словно с цепи сорвался, яростно и грубо продолжая таранить женскую плоть, вымещая свою злость со звериным желанием сделать ей больно. Но сучке нравилось, она скулила сквозь сжатые зубы, чтобы драл ее жестче. И тогда я схватил пятерней ее за шею, сжимая горло все сильнее, наращивая темп, пока не сорвалась, сокращаясь вокруг моего члена и выкрикивая мое имя. А я не мог остановиться, осатанело трахая ее, чувствуя, как наконец-то приближаются спазмы оргазма. Сжал шею сильнее, а она ухватилась за мои пальцы, лихорадочно стараясь их разжать, и пытаясь отстраниться. Испугалась… А у меня перед глазами только волосы белые и спина голая, мокрая от пота… а я другую спину вижу, мокрую от капель воды в моем душе. И именно в этот момент излился в нее с хриплым стоном, не дав пошевелиться, а когда ослабил захват, она вдруг закашлялась…
— Черт… ты псих…
Я сам не знал, что на меня нашло. Словно рассудок помутился. Только разрядка была какой-то поверхностной, голод остался где-то внутри, и я четко знал, что он снова станет сильнее.
— Если своей профессии ты отдаешься с таким же рвением, то отечественная журналистика в надежных руках…
Она повернулась ко мне лицом и, еле держась на ногах, уселась на стол, проводя пальцами по растрепанным волосам. Пыталась пригладить выбившееся из прически пряди. Но, плюнув на это дело, оперлась на руки и, глядя в полоток, с придыханием сказала:
— Мне срочно нужен бокал мартини и сигарета…
Я наблюдал за ней и вдруг ощутил, что хочется просто уйти. Как из дорого ресторана, в котором только что попробовал безумно красивое на вид блюдо, но оно оказалось недосоленным. Не было чувства удовлетворения, вместо него нарастало раздражение. Застегнул ширинку и подошел к мини-бару, наливая ей напиток.
— А как же интервью?
— Похоже, проинтервьюировали тут меня… Так что придется нам встретиться еще раз, уважаемый Андрей Савельевич…
Подал ей бокал и, натягивая пиджак, ответил:
— Обязательно… когда-нибудь в другой раз…
— Ты что, уходишь? — и вот я уже услышал в голосе обиду. Натуру не скроешь. Хоть и ведет себя, словно мы ничего друг другу не должны, но после того как женщина отдается мужчине, подсознательно она начинает считать, что получила на него какое-то право.
— Мне придется, Эмма…
— Дела, да?
Дурацкий вопрос. Но его стоило задать, чтобы дать нам обоим возможность попрощаться, избежав неловкой недосказанности.
— Деловые люди понимают друг друга без слов… И я помню — я задолжал тебе интервью…
Вышел из здания, направляясь в сторону машины. Глянул на часы — через полчаса мы договорились пересечься с Максом в одном из наших ресторанов. Завтра он должен лететь в Бельгию, продлить действие контракта и внести в него дополнительные пункты. В последнее время мы стали видеться чаще и держали друг друга в курсе всех дел. После рождения Таи Дарина придумывала миллион способов, чтобы собрать всех нас вместе. А Карина ей в этом с радостью помогала. Когда тебе звонит сестра и приглашает на празднования трех, четырех или пяти месяцев со дня рождения твоей же племянницы и крестницы, а под боком ноет родная дочь, что соскучилась по малышке, разве можно сослаться на неотложные дела? Эти две сообщницы всегда находили повод, чтобы оставить нас с Максом одних, хотели опять нас сблизить. Я понимал, что все мы тяжело переживали тот раскол, который произошел. Наверное, я и сам в глубине души желал этих встреч. Хотелось забыть все, сбросить с души камень, избавиться от едкого чувства разочарования, которое кровоточило, как незаживающая рана. Когда наблюдал, как брат с Дариной светятся от счастья, с какой любовью он на нее смотрит, как трепетно к ней относится, как заливается смехом их дочь и насколько тепло от этих посиделок у камина — становилось немного легче. Это все равно, что дать себе и другому человеку еще один шанс. Шанс на доверие. Чертовски хотелось верить, что все можно исправить.
Меня кто-то похлопал по плечу, и я резко обернулся. Бокал с напитком, который стоял на столе, упал на пол, и на звук разбившегося стекла моментально прибежала официантка.
— Эй, брат, ты чего дерганый такой? — Макс глянул на меня с удивлением, и тут же расселся на стуле напротив. — Нервишки шалят? Не бережешь ты себя, все о народе думаешь, да? — брат щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание суетившейся официантки. — Принеси мне виски, крошка…
А потом, посмотрев на мою вздернутую бровь, поднял руки ладонями вперед и сказал:
— Так, спокойно, Граф… Клянусь, твою сестру я так никогда не называю…
— Смотри мне…
— Что-то ты, братец, сам на себя не похож… и выглядишь странно… — он прищурился, продолжая отвешивать свои шуточки. — Это что — конец света грядет? Граф вышел в свет в мятой рубашке… Ты не заболел часом?
— Иди к черту, Макс. У меня важный разговор.
— Да я понял уже, что замес начался…
— Да, Макс. Режим полной боевой готовности, если можно так сказать. Тварь будет пытаться подобраться к нам поближе, несколько попыток уже было. Поэтому будь осторожнее, и, главное — Дарину с Таей нужно стеречь. Может лучше их ко мне, пока ты по делам мотаться будешь?
— Нет, Граф, вот как раз рядом с тобой они в еще большей опасности будут. Ты же у нас тут массовик-затейник… так что от тебя лучше подальше держаться, — он засмеялся, но мы оба знали, что он обеспокоен не меньше меня.
Я отдавал себе отчет, что мы в эпицентре риска. Что из-за этой войны с Ахмедом могут пострадать наши родные, но отказаться от своего намерения не смог бы. Это может казаться эгоистичным, но я считал, что в своем праве. А Максим меня в это поддержал, и я был ему благодарен.
— В общем, Макс. Ты и сам все понимаешь…
— Конечно, Граф… Кстати, а Карина когда возвращается со стажировки?
— Через неделю.
— А девка у тебя?
— У меня… у меня. Пришлось забрать ее. Дом, сучка, поджечь попыталась. А у меня ни времени, ни желания нет мотаться туда и ее нянчить.
— Офигеть. Она мне уже нравится… Может, себе оставим, а? Лекса, да? Как она, ниче?
Бл***. Да что за день сегодня. Такое впечатление, что имя этой мелкой чертовки меня преследует.
— Она сутками напролет думает о том, как смыться. Но после всего, надеюсь, будет умолять остаться…
— Я вижу, вы друг друга стоите… Похоже, она тебя зацепила. Никогда не видел тебя таким взвинченным.
— Давай лучше выпьем, — мне не хотелось продолжать этот разговор, обсуждать Лексу, потому что как-то незаметно для меня самого ее стало слишком много. Я перевел тему на поездку, усиление мер безопасности, еще одну проверку всего обслуживающего персонала. Мы должны быть начеку. Противника всегда лучше переоценить, чем недооценить, а самонадеянность может сыграть с нами злую шутку. Ахмед — очень опасный, а помимо этого — подлый, хитрый и абсолютно беспринципный. Порой я задумывался над тем, а не слишком ли большую ставку я сделал на его дочь. Не удивлюсь, если он, в конце концов, решит пустить ее "в расход". Такие ублюдки, как он, очень непредсказуемы, и я не мог быть уверен наверняка, что ради дочери он пойдет на все. Но среди всех рычагов, которые возможно было отыскать, именно этот был самым сильным.
— Я жду звонка от Глеба… — официант принес нам еще по порции виски, и я, дождавшись, когда он отойдет, продолжил. — Шустрый паренек, голова как надо работает…
— А что на этот раз он откопал?
— Помнишь видео, которое я Ахмеду отправил… Показательное выступление с четырьмя амбалами?
— Ну еще бы, конечно помню…
— Глеб там какой-то вирус разработал и подцепил его к записи… Думаю, Ахмед был настолько впечатлен увиденным, что еще не скоро додумается свой ПК проверять на вирусные атаки…
Макс присвистнул, а потом, на мгновение задумавшись, спросил:
— А на Глеба у нас досье имеется? Чем он дышит вообще, и откуда нарисовался?