Да, я танцевала, как и все, в этой зале, словно важная гостья, а не пленница под беспрестанным надзором верных псов Графа, не спускавших с меня цепких взглядов. А-а-а-а… боитесь, твари, что я выкину очередной фокус? Бойтесь. Не спите по ночам. Так вам и надо.
Я прыгала на танцплощадке, как змея извивалась возле парней в рваных джинсах и майках, которые ошалело на меня смотрели, разинув рты. Еще бы… с ними рядом выплясывает сама Лекса, и на ней совершенно невероятное блестящее платье, очень короткое, вызывающее, провокационное и безумно дорогое. Когда я согласилась спеть Его Превосходительство позволил мне выбрать для себя наряд на мой вкус.
Андрей скептически приподнял одну бровь, когда увидел, во что я вырядилась. Конечно, рядом с ним, с безупречным аристократическим лоском, как всегда в идеальном костюме, я выглядела дешевкой или малолеткой. Пожалела об этом наряде, когда увидела Настю в элегантном вечернем платье. Она выглядела в нем сногсшибательно и шикарно. Породистая самка рядом с породистым хищником…
Теперь я медленно, но верно накачивалась шампанским и усиленно терлась об одного патлатого тинэйджера, который лапал меня за бедра и норовил прижать к себе. Понятия не имела, кто он, и даже не рассмотрела его лица. Спиртное ударило в голову, а обида и дикое разочарование толкали на сумасшедшие поступки. Я была на грани, когда Воронов приобнял свою любовницу за талию и что-то зашептал ей на ухо. Если они уйдут к нему в спальню я, наверное, подожгу, к дьяволу, и этот дом тоже.
Мой кавалер все больше наглел, он уже прижимал меня к себе и подталкивал куда-то подальше от танцующих, тыкался губами мне в шею и что-то шептал на ухо. Я и не слышала, что именно, у меня в голове шумел и вибрировал алкоголь. Я искала затуманенным взглядом Воронова вместе с его Настей и не находила… Значит, уже уединились. Позволила парню утащить себя к стене и придавить к ней всем телом.
Андрей очутился возле нас неожиданно и отшвырнул патлатого в сторону. Точнее, даже не отшвырнул, просто взял за шиворот и откинул, как паршивого котенка.
— Потанцуй с кем-то другим, парень.
Бросил он патлатому и посмотрел на него одним из своих коронных взглядов, под которым всегда хотелось сжаться в маленькую невзрачную точку и исчезнуть. Тот быстро ретировался в толпу, а я с вызовом посмотрела на хозяина дома и вздернула подбородок.
— Это было запрещено? Упс. Я даже не знала.
Он меня не слушал, наклонился к моему уху, одновременно хватая меня под локоть.
— Пойдем. Надо поговорить.
Я могла бы обрадоваться, посчитав это ревностью, но скорее всего он просто хочет отослать меня к наверх, чтоб не напрягаться и не задумываться о том, что может вытворить пьяная, неадекватная пленница, а может, и сболтнуть лишнего его дочери, которая пришла в восторг от моего присутствия на этой вечеринке и полвечера не отходила от меня ни на шаг.
— Отпусти. Я хочу танцевать, — выпитый алкоголь придавал смелости и яростной наглости.
— Ты пьяна. Иди к себе в спальню — проспись. Надо было запретить давать тебе спиртные напитки.
— Мне девятнадцать, что хочу, то и пью. Я буду веселиться и танцевать. Отпусти меня. Какая разница, с кем я и что делаю? Ты хотел, чтоб я развлекла твоих гостей — я это сделала. Все, как приказала Ваша Светлость.
Демонстративно присела в реверансе, а Воронов усмехнулся, и снова эти невыносимые морщинки в уголках его черных глаз, захотелось взвыть и заорать, чтоб не смел вот так улыбаться, что мне крышу рвет от его улыбки:
— Послушная маленькая Лекса? Неужели?
Хотел коснуться моей щеки, но я отшатнулась. Не нужно прикосновений, не то взорвусь и наговорю лишнего. Выпитое шампанское окончательно било по мозгам, и они отказывали думать и анализировать. Какой же он странно красивый, шикарный среди молодежи в рваных одеждах. В этом неизменном элегантном костюме от Армани, черном пиджаке и светло серой рубашке… Идеальный… Определенно, ему подходило именно это слово. Ненавижу мерзавца.
— Верно… очень послушная. Ты приказываешь — я подчиняюсь. Таков уговор. Я помню.
Он прищурился и сжал мою руку сильнее, выволок из зала, потащил по коридору и, втолкнув в одну из комнат, захлопнул за нами дверь. Щелкнул выключателем, и помещение залил мягкий свет. Какая-то очередная комната для гостей типа кабинета, с маленьким круглым столом, парой кресел, стеллажом с книгами и неоновым аквариумом на всю стену. В моей голове по-прежнему сильно шумело — адреналин кипел в крови, а музыка в зале орала так, что даже здесь ее было превосходно слышно.
— Правильно, Александра. Я приказываю — ты подчиняешься, — и вдруг совершенно невозмутимо добавил, — хочешь танцевать? Потанцуй для меня.
Я несколько секунд смотрела ему в глаза… Это вызов? Очередная игра? Унижение? Плевать… так потанцую, что ты забудешь, как тебя зовут, Воронов.
Усмехнулась, выдернула руку из его цепких пальцев и залезла на бильярдный стол. Посмотрела, как его густые, четко очерченные брови сошлись на переносице. Не нравится? Слишком вызывающе для такого сноба, как ты? Плевать. ПЛЕ-В-А-А-АТЬ.
Я начала плавно двигать бедрами, скользя ладонями вдоль своего тела, по груди, шее, поднимая волосы, извиваясь, приподнимая краешек и так короткого серебристого платья… ровно настолько, чтобы он мог видеть резинку чулок в сетку. Его саркастическая усмешка исчезла, а взгляд снова стал тяжелым, медленно заскользил по моим ногам вверх. Туда, где пальцы приподняли подол платья. Я повернулась к нему спиной, выписывая плавные круги бедрами… вот теперь он смотрит только на меня. Я знаю. Наконец-то только на меня. И никаких чопорных старых сучек вроде Насти.
— Слезай оттуда, — голос чуть ниже обычного.
— Нет, мне и здесь комфортно.
Я резко развернулась и села на краешек стола, продолжая извиваться и скользить ягодицами по бархатной столешнице, удерживаясь за края. Нагнулась вперед, эротично, очень плавно и медленно поднимаясь, как учил меня мой хореограф, чтобы завести толпу во время танца. Давая рассмотреть ложбинку между грудями в низком вырезе платья, а потом резко выпрямилась — так, что мои длинные волосы взметнулись и упали на лицо. Его зрачки расширились, а ноздри затрепетали, сильные челюсти со скрежетом сжались. Андрей вдруг стащил меня со стола, привлек к себе за ягодицы и сильно их сжал, буквально впечатывая меня в себя. Я охнула, и мне показалось, что я умираю от этой властной силы в его руках и от горящего, обжигающего взгляда. Неужели это происходит на самом деле? Мне хотелось застонать от отчаянного восторга.
— Ты меня соблазняешь, Александра? Или у меня галлюцинации? — голос хриплый, и от звука этого голоса у меня соски превратились в твердые, ноющие камешки, грудь налилась, а внизу живота болезненно заныло. Он сильнее сжал мои бедра, и я почувствовала мощную эрекцию. До боли захотелось касаться его везде, расстегивать на нем одежду, рвать пуговицы, дергать пряжку кожаного ремня и принять его в себя, почувствовать боль от вторжения. Пусть рвет меня на части… я хочу, до сумасшествия хочу ему принадлежать. Боже. Какая я пьяная. Я не могу так думать на самом деле. Я просто сошла с ума.
— Соблазняю, — выдохнула с вызовом, и Андрей вдруг развернул меня спиной к себе. Я задвигалась в ритме музыки, потираясь о его пах ягодицами, выписывая круги по твердому члену, выпирающему под элегантными брюками, сходя с ума от этой внезапной вседозволенности, от головокружительного осознания этой реакции его тела на меня… меня… он вдруг сдавил меня под ребрами, прижимая к себе очень сильно, обездвиживая. Провел горячей ладонью по моей шее, спускаясь вниз к груди, заскользил губами по затылку, тяжело дыша.
— У тебя хорошо получается, Александра… — накрыл грудь и несильно сжал, касаясь возбужденного соска большим пальцем, — еще одно такое движение…
— И что? — задыхаясь спросила я, слегка повернув голову, — ты меня трахнешь, Граф?
Сдавил грудь сильнее, и я перестала дышать, чувствуя его зубы у себя на шее. Прикусывает кожу, посылая по телу обжигающие импульсы запредельного напряжения и возбуждения. Услышала свой тихий стон и в изнеможении закатила глаза.
Потише, девочка, — прошептал мне на ухо, — полегче… тебя заносит. Ты много выпила сегодня.
— А у вас стоит на меня, Ваша Светлость, — нагло ответила я и опять вильнула задом. Андрей оттолкнул меня и сжал мои руки у меня спиной, избегая контакта.
— Тебе пора спать. Я отведу тебя в твою комнату.
Я почувствовала, как задыхаюсь от разочарования и злости, как слезы наворачиваются на глаза, жгут мне горло, а от неудовлетворенного желания сводит скулы, и мне физически больно.
— Я никуда не пойду, — заорала ему в лицо и бросилась прочь из проклятой комнаты, на ходу вытирая помаду с губ, размазывая слезы.
Забежала на лестницу и, задыхаясь, прислонилась к стене. Ненавижу. Зачем он так жестоко соблазняет меня, дает надежду, вспарывает мои вены этим влажным взглядом, дотрагивается до меня, смотрит… словно сам хочет так же сильно, и каждый раз отшвыривает от себя, как драную кошку. Это изощренная пытка, невыносимая. Дверь на лестничной площадке распахнулась, и Андрей, сильно затягиваясь сигаретой, захлопнул ее ногой. Глядя на меня затушил окурок в пепельнице, стоящей на широком подоконнике между пролетами.
— Твоя комната на втором этаже, помнишь?
— Не забыла. Чего ты хочешь от меня, а? Это какая-то игра, да? Какой-то твой особый квест под названием "месть дочери Ахмеда"? Неужели ты не понимаешь, что я такая же, как и твоя дочь. Я жить хочу нормальной жизнью девушки моего возраста. Ты лишил меня всего этого, — истерически выкрикнула ему в лицо и сбросила туфли, — а я живая… у меня есть желания.
— Желания? — он усмехнулся. — Какие? Могу побыть Санта Клаусом. Но только сегодня.
И снова эта мерзкая ухмылка. Ненавижу, когда он так ухмыляется, словно я полное ничтожество и дура.
— Я хочу жить… а не быть вечной пленницей… Хочу гулять, петь… любить и трахаться хочу…