— Нет. Мне об этом не рассказывали… а я трусиха, мне страшно узнать. Страшно думать о том, какими были ее последние минуты.
— Мама садилась со мной рядом и перебирала мне волосы, когда я не могла уснуть. Я иногда закрываю глаза и трогаю их сама, представляя, что она рядом. Да… ты права. Наверное, это страшно — не иметь даже воспоминаний.
— Хочешь, я буду перебирать твои волосы?
— Хочу… а ты любишь, чтобы перебирали твои?
— Не знаю… меня никто не укачивал. Никогда.
— Тогда в следующий раз, я буду тебя усыплять.
Я невольно улыбнулась… закрыла глаза, продолжая гладить ее ровные шелковые пряди. Не думаю, что она захочет вообще на меня смотреть, когда узнает, что я делаю в этом доме.
Андрей
Сидел в мягком кресле просторной светлой спальни и ловил себя на мысли, что хотя и был здесь много раз, но не замечал многих мелочей. Например, вот ту фоторамку на стене. Девушка лет двадцати двух. Улыбка открытая и взгляд… глубокий и уверенный, в котором читается твердая готовность добиваться своего. В принципе, в ней мало что изменилось с того времени. Своих целей достигла, по пути своему твердо шла, а потери… это уже другая история. Брак распавшийся, как говорится, не в счет.
Через несколько минут она проснулась. Пошевелилась и мучительно простонала, приложив ладонь ко лбу.
— Что, хреново тебе, Настя? Не удивительно…
Она резко распахнула глаза и испуганно начала рассматривать обстановку вокруг.
— Таблетки на тумбочке, считай, что я твой спаситель… То, что в стакане там рядом — это еще через пару часов выпьешь…
— О Боже… — она поморщилась, видимо, и правда, отходняк у нее был не шуточный. — Ты что здесь делаешь, Андрей? В няньки записался? Мне, между прочим, вчера весело было…
— Да, я видел, что весело… Ничего не потеряла, Настя? Табельное оружие по злачным местам все же носить не стоит.
Увидел беспокойство в ее глазах, только она явно не понимала, о чем я — провалы памяти на лицо.
— Разобралась бы… не волнуйся. Связи имеются.
— Да неужели? Тогда советую долго не болеть. Из твоего пистолета двоих вчера уже пристрелили… Хорошо погуляла, молодец. Будет о чем вспомнить…
— В смысле пристрелили? Кто? Как? Что ты такое говоришь?
— Вот так, дорогая. Ты все еще считаешь, что нужно было дать тебе вчера "догулять"?
Она резко приподнялась, опираясь локтями о матрас и, схватив несколько разноцветных таблеток, забросила их в рот и запила водой.
— Что произошло вчера? Черт возьми… как же я могла так напиться — терла пальцами виски и прищурила глаза, пытаясь хоть что-то вспомнить. — Я же никогда больше нормы не употребляю…
— Послушай, Настя, я же не нотации читать приехал. Да и ты не малолетка, чтобы с кем попало по барам выпивать. Еще и при твоей должности. Дрянь тебе какую-то подсыпали — с этим потом разберемся. Что за гастролеры и по чьей инициативе. Ствол вытащили незаметно. А через пару часов — два трупа, гильзы рядом с телами. Дальше сама знаешь, не мне тебе рассказывать…
По мере того, как я выкладывал все эти факты, выражение ее лица менялось — от недоумения и какого-то неверия до настоящей растерянности. Она не говорила ни слова, только моргала и время от времени отрицательно мотала головой.
— С баллистической экспертизой решается все уже, успокойся и не накручивайся.
— Охренеть… я… как?
Настя не могла пока осознать, как все произошло, думая и прикидывая, чем все могло обернуться.
— А ты там как оказался?
Она не заметила вчера, что ее мои люди вели. Вылетела из кабинета, как фурия. Руки в кулаки сжала и сбежала по лестнице, не оглядываясь даже на окрик Карины. Ушла, хлопнув дверью, за руль села и погнала на полной скорости в сторону города. Эмоции, одним словом. Обиженная и в ярости. Я понимал, что присмотреть за ней нужно. Чтобы не натворила чего. Не то чтобы не доверял, это слово вообще давно свою актуальность потеряло — проверять нужно всех. Но в расстроенных чувствах любой глупости натворить может. Настя, конечно, истеричкой никогда не была, но я понял, что ее сильно наш разговор зацепил. Возможно я даже впервые увидел с ее стороны вот эти вот зачатки ревности. Раньше с ней всегда все просто и понятно было, никаких лишних вопросов ни с ее, ни с моей стороны, за что, кстати, и уважал. Как только за ворота выехала — своим приказ дал следить и доложить, как домой доберется. А как сообщили, что в ресторан заехала, сказал глаз не спускать и пробить, если кто подходить будет. А дальше — все по доброй старой схеме. Одинокая женщина у барной стойки, сидящая с запотевшим бокалом мартини… Не прошло и десяти минут, как рядом уже терлись двое неизвестных, готовых уделить даме внимание. Вот не знал бы ее — реально подумал бы, что приключений на пятую точку ищет. Можно было бы даже поверить, что знакомство это — стечение обстоятельств. Только я давно убедился, что любая случайность — это тщательно спланированная "импровизация", особенно если речь идет о тех, кого жизнь сводила со мной.
Нет, нашлись добрые люди, рассказали… Не важно, Настя. Приходи в себя и делай выводы… На работе не показывайся пока. Не светись. Выяснить нужно, кому тебя подставлять понадобилось, а может, не только тебя…
Не знаю, о чем конкретно она думала сейчас. Понимала, конечно, что неспроста все. А с другой стороны — предугадать, что она окажется именно там, было практически нереально, что означало, что за ней следят. Дождались просто нужного момента. Мне не хотелось играть сейчас роль строгого профессора, который девочку уму-разуму учит, скорее успокоить хотел, что в безопасности она. По крайней мере пока.
Судя по всему, я должна сказать тебе спасибо, Андрей…
Ее голос вдруг стал каким-то тихим, и взгляд в сторону отвела.
Настя, ничего ты мне не должна, забудь это слово. Сама знаешь — в беде не оставлю. Да и поступки твои хорошо помню… Преданность ценю. Слишком мало ее осталось в нашем мире. Так что давай, заканчивай эту игру в смущение и больше без фокусов. Договорились?
Договорились, — улыбнулась, но как-то грустно и выдохнула тяжело.
Тогда держи в курсе, я к дому охрану приставил, заеду еще на днях, когда все поутихнет. Отдыхай пока… и ни о чем не думай.
Наверное я становился долбаным параноиком, но что-то внутри подсказывало мне, что с ней еще попытаются связаться. Кольцо вокруг нашей семьи сужалось все больше, наших людей остреливали пачками, а не следующий день в ролях снайперов уже оказывались мы. Бессмысленная в глазах многих бойня, которая держала в напряжении весь город. Генерал-лейтенант все чаще звонил, за сердце хватался, прижали его сильно. Действуй, говорит, Андрей — дальше тянуть не могу. Будем действовать, Матвей Свиридович. Прямо сейчас и начнем.
Информацию получил уже от пограничников — фуры ахмедовские, под завязку наркотой набитые, уже на нашей территории. У него там свои люди прикормленные были, они помогали ему всю дрянь перевозить. Их и пришлось прижать. Слабые и трусливые людишки оказались, за место свое тряслись, липким потом покрываясь, и за деньги мать родную продать готовы.
А дальше все по схеме пойдет. Водителей уведут на пару часов под видом осмотра, прицепы от тягачей отцепят и на другие заменят, с виду такие же, даже с тем же товаром — морозильными камерами. Правда без белого порошка внутри. Не подкопаешься — пока фуры на место назначения не приедут и ублюдок сам не увидит, что товар на пару миллиардов просто испарился.
Водителей убьет сразу — псих долбаный, даже прежде чем они сказать что-то успеют, а потом там же и погранцов уберут. Я ни на секунду не сомневался, что все будет именно так, хорошо изучил ублюдка этого припадочного. Мне иногда казалось, что я даже голос его слышу у себя в голове и знаю, какими словами он будет проклинать этот день. До него далеко не сразу дойдет, что он своими же руками единственных свидетелей уберет, лишив себя возможности получить хоть какую-то информацию.
Мне казалось, я считаю секунды до момента, когда мне доложат, что дело сделано. Момента, когда все части мозаики окажутся в моих руках. Я столько шел к этому, землю готов был грызть, чтоб дожить. Вокруг себя самых преданных сплотил. Мы с Максом, Глебом и Изгоем в одной связке работали, каждый свою лепту вложил. И вот оно, наконец-то — мгновение, которое можно сравнить с раскрытием карт в покере. Когда с едкой улыбкой наблюдаешь за перекосившимися лицами своих противников, потому что у тебя флеш-роял. Дождался. Игра подходит к концу. Начинай искать пятый угол, тварь.
Набрал Ахмеда, предвкушая панику и ярость, в которой он через несколько минут захлебнется.
Граф, твою мать, бл****.
Пасть закрой, Ахмед… Угомонись, мразь, и истерику прекрати. Иначе еще полгода будешь звонка моего ждать.
Где моя дочь, Воронов? Что тебе от меня надо, сука?
Твоя дочь под моей… эм-м-м… чуткой защитой. Жива… я бы даже сказал здорова.
Бл****.
Чувствовал себя гребаным извращенцем сейчас, но я реально получал наслаждение от каждого его свирепого "бл***". Что, дорогой, словарный запас оскудел?
Холодильники получил? Все на месте? А то я, знаешь ли, лично следил, чтобы в целости да сохранности доставили.
Я прикончу тебя, Граф. Кровью твоей умоюсь и дочь твою шлюху, еще раз по кругу пущу. Клянусь.
Из равновесия урод вывести хочет — на самое больное давит. Хрен тебе, а не мои эмоции — проходили уже.
Мамой клянешься, дорогой? Или кем вы там обычно клянетесь? Так матушка твоя того… гарантом сделки не выступит уже. Чем клясться теперь будешь?
Заткнулся. Несколько секунд молчал, дыхание, сука, выравнивал, а я оклематься не дал, пусть уже сейчас подыхать начинает.
Дурь у меня. Там миллиардов на восемь-десять. Партнеры твои ублюдочные денег за товар не получили и не получат — все твои счета заморожены. Не сомневайся. Из офшоров тоже хрен выведешь — Интерпол, да и ФСБ уже работают.
Что ты меня лечишь. Граф. Какой нах***й ФСБ.