— Дай я! — протянул руки Харя, его порезанный кадык дернулся. — Там было же, глухой, что ли?
Бугор слегка толкнул дружка.
— За языком следи!
Он прокрутил чуть назад и когда избу огласила четкая, хорошо поставленная речь, они с испугом взглянули сначала друг на друга, а потом на дверь.
Лиза вздрогнула. У нее возникло чувство, что голос, доносящийся из динамика и вещающий на рубленом немецком языке, находится прямо позади.
— Фух… я уж подумал… — вырвалось у Бугра.
— Так это ж немцы! — сказал изумленный Длинный.
— Так слышно хорошо, как будто они за дверью, — пробормотал Харя.
Пока парни были увлечены приемником, Червяков, что-то насвистывая, будто бы беспечно ходил туда-сюда, но Лиза видела, что он явно что-то искал, обшаривая взглядом углы дома.
— Скоро будут за дверью, — сказал он, — может быть, завтра. Если мы им немного поможем.
— Что⁈ — выдохнула Лиза. — Что ты сказал?
— Что слышала! — ответил Червяков, улыбаясь. — Или ты против?
Червяков встал на табуретку, сунул голову в кладовку в дальнем углу дома, скинул на пол несколько драных мешков, обрывок сетки, потом спустился сам.
Взгляд его упал под стол.
Там, в тени, прикрытое драными тряпками, что-то стояло. Довольно крупная вещь, которую кто-то неплохо припрятал. По крайней мере, в глаза она не бросалась.
Он медленно отошел от печи, отодвинул рукой Бугра и нагнулся.
— Эй, Харя, помоги-ка…
Они нырнули под стол и вскоре перед изумленной Лизой появился странного вида аппарат, похожий одновременно на большую печатную машинку, как у секретарши директора в школе и на ЭВМ, которые она видела по телевизору. Только без экрана. Куча тумблеров, переключателей, какие-то проводки и лампочки, надписи на немецком языке. Лиза присмотрелась. На алюминиевой табличке ящика, в котором стояла машина было написано несколько немецких слов, но ни прочитать, ни перевести их она не могла. Такое в школе они не проходили.
— Вот это да… — почесав за ухом, сказал пораженный Бугор. — Это что за штука такая?
— Похоже, немецкая… — сообразил Длинный.
— Это ж сколько нам за нее дадут, если продать?
— По десять лет лагерей, — прервал его Червяков.
Бугор насупился.
— С чего вдруг лагерей?
— Потому что эту штуку… — Червяков посмотрел на него в упор, — нужно вернуть хозяевам. — Из-за нее, из-за этой штуки… все изменится. Вообще все! Мы станем богатыми уважаемыми людьми в новом обществе. Ты, Бугор, ты, Харя, и ты Длинный — вы все получите по «Виллису». И по квартире в центре Москвы, Вены или Берлина. Где хотите. Каждый получит. А еще по сто тысяч рейхсмарок. Тоже каждый. Как вам такой расклад?
— Когда? — шепотом спросил Бугор.
Червяков пожал плечами.
— Как только доставим эту вещь по назначению. Потому что кое-кто украл ее… — он посмотрел на Лизу, и она потупила взгляд.
— А что хочешь ты? — Червяков посмотрел в ее сторону.
Лиза поняла, что придется что-то ответить.
— Как насчет лучших в мире платьев, украшений, жвачек и…
Она подумала, что сейчас эти платья ей не особо нужны, но… быть может скоро… в следующем классе…
— Я… не знаю…
— Что за жвачка? — заинтересовался Харя.
— Это не тебе, — быстро ответил Червяков. — Скорее всего, они пошли за подмогой, потому что тащить такую штуку на руках тяжело, — сказал Червяков. — Времени мало, надо смываться.
— Как же мы найдем ее хозяев? — спросил Длинный. — Мы же не будем каждого фрица… Да я и немецкого не знаю… Кто будет спрашивать, ты что ли? — он уставился на Червякова.
— Откуда ты знаешь, что эта штука так им важна, что они прямо дадут нам всем по Виллису? — в свою очередь задал резонный вопрос Бугор.
Червяков ответил, не моргнув глазом.
— Читал в книге. Все наступление — завтрашнее и послезавтрашнее и вообще, осенне-зимнее провалится из-за того, что командование не получит вовремя нужные приказы и сведения, недооценит оборону, а командующий группой армии «Центр» Федор фон Бок после взятия Калинина не сможет продолжить наступление, хотя третья танковая группа могла бы одним махом решить судьбу всей войны. Если бы…
— Откуда… — Бугор сделал шаг назад. Он выглядел потрясенным, если не сказать больше. — … ты это знаешь?
— Операция «Тайфун», — хохотнул Червяков. — Я много чего знаю. — Его лицо вдруг стало каменным и непроницаемым. — Ну что, кто хочет «Виллис», шаг вперед. Остальные… — его глаза сузились и стали похожи на щелочки.
Бугор, Харя и Длинный переглянулись.
Первым шагнул Харя.
— Думать тут нечего. Ненавижу советскую власть.
— А я ментов, — просипел Длинный.
Последним шагнул Бугор. Он покачал головой.
— Если то, что ты говоришь… правда, я… я не знаю, с меня гулянка в «Метрополе» на всю катушку!
— Ну а ты? — Червяков посмотрел на Лизу. — Что скажешь? На чьей ты стороне?
Парни замерли, уставившись на нее.
Лиза оглянулась на дверь. Радио, изрыгавшее отрывистые немецкие лозунги, заполонило этим звуком все вокруг.
ОНИ ТЕБЯ БРОСИЛИ. ОДНУ. И БОЛЬШЕ НЕ ВЕРНУТСЯ
Она встрепенулась,
ДАЖЕ НЕ НАДЕЙСЯ
повернула голову и посмотрела прямо в глаза Червякова.
— Я с вами, — под ее ногой скрипнула половица.
Прямо над головой гортанно вскрикнул ворон. Уголки губ Червякова поползли вверх.
— Это же было просто, да?
— Да.
Парни засмеялись.
Ей сделалось жутко, но она усилием воли подавила эту мерзкую жалость к себе.
— Ну что… вроде со всеми разобрались… — сказал Червяков и его голос в полной тишине прозвучал особенно зловеще. — Теперь нужно найти хозяев этой штуковины и вернуть ее как можно быстрее. У нас… — он посмотрел на потолок, как будто там висели часы, — … максимум два дня. Послезавтра паника в Москве пойдет на спад, будут введены строгие меры и…
— Да откуда ты это все, черт возьми, знаешь? — выдохнул Бугор.
Червяков повернулся к нему и медленно произнес:
— Никогда не прерывай меня, если не хочешь, чтобы твои потомки исчезли с лица земли вместе с тобой.
Бугор пошатнулся, будто его ударили под дых.
— Я… хорошо…
Небо снова завибрировало. Утренняя тишина, если не считать завываний ветра, растаяла без следа.
— Обыщите хорошенько дом, — сказал Червяков. — Все что найдете, ваше.
Дважды повторять не пришлось. Парни принялись методично перетряхивать каждый закуток в надежде разжиться еще какой-нибудь ценностью.
Лиза подошла к Червякову. Она дрожала, но надеялась, что он не заметит.
— Что? — спросил он. Глупая улыбка вновь вернулась на его лицо. — Хочешь, согрею?
Она отрицательно покачала головой.
— Мы не можем сейчас тащить эту штуку к немцам.
— Это почему же?
— Нас примут за диверсантов. Это же понятно. В лучшем случае расстреляют.
— А в худшем? — машинально спросил он.
Лиза пожала плечами.
— Ты же смотрел фильмы про войну. Что там делали с партизанами, помнишь?
Червяков поежился.
— М…да. Может, ты и права. Что же ты предлагаешь?
— Оставаться здесь тоже не дело… они ведь могут скоро вернуться. За этой штукой. И приведут подмогу. Думаю, для начала можно перетащить машинку в тот дом, откуда мы пришли. Место там тихое… и никто про него не знает. Ну а после будет видно. Здесь оставаться опасно.
— Ты прямо читаешь мои мысли… — улыбка исчезла с его лица. — Эй, ну что, нашли что-нибудь?
Взмокший дылда, тот, что звался Длинным, потряс перед глазами синей спортивной сумкой с надписью, нанесенной белой краской: «Олимпиада-80» и нарисованным мишкой.
— Глянь че нашел! — похвалился он. — Что это за цифра такая?
— Восемьдесят, — съязвил Бугор. — Цифр не знаешь, что ли?
— Это я и без тебя вижу, но что за олимпиада такая странная? Она же вроде была перед войной… как раз в Берлине. В какой году… — он почесал затылок.
— В тридцать шестом, — сказала Лиза. — Летом, с первого по шестнадцатое августа. А следующая должна была состояться в Токио в сороковом году, но ее отменили из-за войны.
Длинный с Харей переглянулись.
— Ого… — только и смог сказать Харя.
Лиза узнала сумку, но виду не подала. Это была сумка Шарова, которую он то ли забыл, то ли оставил, потому что думал, что вернется.
Червяков протянул было руку, но потом передумал.
— Ты нашел, значит она твоя, — сказал он. — Как и будущий «Виллис».
Длинный расплылся в улыбке.
— Вот это дело.
Он попытался открыть сумку — но не тут-то было: молния не поддавалась, а Длинный будто не знал, как ее расстегнуть. Через пару минут мучений, когда он, наконец, додумался потянуть за брелок, Лиза едва сдерживала смех.
Покраснев, он рванул молнию, та разошлась и на пол вывалилась синяя майка с надписью «ЦСКА», пластмассовая фляжка и маленький календарик. Нагнувшись, Длинный поднял майку с фляжкой, запихнул их назад в сумку. Потом взял календарик.
«Москва, 1984 г. Стадион 'Локомотив» — прочитал он надпись на фотографии, потом повернул обратной стороной — там была сетка с цифрами «1984» наверху.
— Что за чертовщина… — пробормотал Длинный. — Эй, Бугор, глянь… — он протянул календарик бугаю.
Тот мельком скользнул взглядом по лакированному прямоугольнику и покачал головой.
— Что это? Какой восемьдесят четвертый?
На фотографии был изображен современный стадион в погожий летний денек. По светлым ступеням поднимались люди. Справа виднелись окошки, а над ними красовалась размашистая надпись «Кассы стадиона». У тротуара стояли желтые автомашины с черными шашечками — такси, на остановке застыл трамвай.
— Я таких машин никогда не видел… — задумчиво сказал Харя. — Что это?
— И не увидишь, — вставил Червяков. Он стоял у двери и через небольшую щелку всматривался в лесную чащу.
— Это почему⁈ — обиделся парень.
— Потому что все будет по-другому, дурень! Там будут стоять совсем другие машины. И стадион будет называться не «Локомотив»! Допер теперь?
— «Виллисы» что ли будут стоять? — несмело протянул Длинный.