Он вдруг резко протянул руку и деревянным языком произнес:
— Стойте! Подождите! Я согласен!
Глава 31
1941 год
Расталкивая толпу локтями, Витя ринулся вперед, пока движущаяся река людей вновь не скрыла Лену. Он задел женщину с большим тазом, и тот выскочил из ее рук. По грязному тротуару покатились иссиня-черные бураки. Мальчик на мгновение замер. Сначала он хотел броситься помочь ей собрать овощи, но яростный крик женщины перечеркнул это желание. Синяя куртка Лены снова пропала.
— Ах ты гаденыш! — заверещала торговка как пожарная сирена.
Витя рванул левее, ускользнул от мозолистой руки, в два шага перепрыгнул противоположное течение толпы и снова увидел подругу. Лена стояла, там же, где и была — возле почерневшего от нагара казана. Он посмотрел левее — странный мужик с шершнями пропал. Товар его располагался в раскладном чемоданчике на ножках. Собрать такой — дело одной секунды. А был ли он вообще?
Витя нащупал коробок в кармане. Для чего же они нужны, эти шершни? Этого он так и не понял.
Народу все прибавлялась. Крики торговцев раздавались отовсюду одновременно. И все же в этой толпе он чувствовал себя спокойнее, нежели в мрачном холодном лесу. Здесь были люди, — на вид почти те же самые, что и в его спокойное время. Может быть, не такие… — он задумался, — … современные, одеты похуже, лица мрачные, серые и худые, но были и такие, кто несмотря ни на что улыбался. Кто толстыми губами вгрызался в сочный беляш, торчащий из газеты, и чавкал там смачно, что Витя едва сдержал слюну. Ему нестерпимо захотелось есть.
Пробираясь в толпе, он посматривал направо, чтобы не пропустить старика с ковром, а когда увидел тощую фигуру, невольно улыбнулся. Перед птичьим рядом на лотке он успел купить коробочку махорки и теперь протянул ее старику.
— Вот, держите. Правда, не знаю, такая или нет, я не разбираюсь…
— То, что надо! — Старик взял коробочку грязными мозолистыми руками, перевернул ее и прочитал крупные черные буквы: — «Главтабак». «Курительная номер три». Тридцать пять копеек, видишь, тут написано.
— А я… рубль отдал! — Витя вдруг испугался, что переплатил и густо покраснел.
— Так она рубль теперь и стоит. В три раза подорожала. И это еще считай, задешево взял. — Старик вытянул из-за пазухи смятый лист бумаги, оторвал полоску, сплюнул, насыпал из пачки немного махорки и сделал самокрутку. — Ну вот… готово! — Он чиркнул спичкой и шумно, со свистом вдохнул. — Хочешь затяжку?
— Не-ет, спасибо… я не курю! — Витя едва не отпрянул от протянутой самокрутки, хотя где-то в глубине души проскочила мысль — «Мог бы и попробовать, мамы здесь все равно нет!»
А курили вокруг практически все — от его сверстников, которые сновали по рынку точно мыши, до таких вот стариков, сгибающихся после каждой затяжки в приступе удушливого кашля.
— Правильно делаешь. А то молодежь сплошь и рядом курит… как будто в этом есть что-то полезное.
— Витька, Витек! — кто-то позвал его из-за ковра. Секунду спустя оттуда показалось лицо Пети. — Ты чего там застрял?
— Иди, — кивнул старик. — Тебя там давно ждут.
Витя нырнул под ковер.
— А где Лена? — Катя тоже была здесь.
— Мы… видели этих… хулиганов! Они тут! — выпалил Витя, пропустив ее вопрос мимо ушей.
— Червякова тоже⁈ А Лизу? — тут же спросил Денис.
— Нет, Лизу не видели и Червякова тоже. Но… там были эти… — Витя запнулся.
— Кто? — дернул его за рукав Петя. — Кто, Витёк, говори же!
Как он мог сказать им, кто это был так, чтобы не сойти за сумасшедшего? Ведь новых друзей Червякова, о которых говорил Давид, он не видел и не знал, как они выглядят.
— Мне показалось, я уверен, что это дружки его! Червякова! Очень похожи на него самого. Как две капли воды.
И это было правдой.
— Может, ты ошибся? — недоверчиво покосилась Катя.
Только теперь Витя заметил, что Денис в новых очках и они ему очень идут. Некоторая старомодность оправы придавала однокласснику более солидный вид.
— Нет, вряд ли, — быстро сказал Витя и оглянулся. — Нужно бежать на помощь, Лена там одна осталась!
— Что мы с ними будем делать, когда засечем? — Денис оглянулся на Катю, и она покачала головой.
— Нужно искать милицию, но… кажется, здесь ее нет. Я не видела ни одного милиционера. Весь рынок бурлит, люди только и говорят о немцах, которые вот-вот войдут в город.
— Но мы же знаем, что не войдут! — вскинул подбородок Петя.
— Откуда вы знаете⁈ — резко спросила Катя, но тут же смягчилась. — Посмотри вокруг, видишь, что творится?
Милиции и правда нигде не наблюдалось. Рынок перехлестывал через край. Голоса торговцев стали резче, отрывистее. Дорога, откуда они пришли, была сплошь заполнена людьми, повозками и автомобилями. Все они — там вдали, на пересечении с шоссе поворачивали направо, на запад.
— Бегут… — тихо сказала Катя.
— Значит, надо самим! — Витя поднял с земли обглоданную палку и потряс ею в воздухе.
— На другой стороне дороги от трамвайной остановки я видел здание с надписью «Милиция». Нужно сходить, попробовать кого-нибудь поискать, — предложил Петя.
Они посмотрели на Катю.
— Наверное, так будет лучше всего. Петя, мы идем с тобой, раз ты видел это здание. А вы бегите на подмогу Лене. Ни во что не ввязывайтесь. Увидите милиционера, сразу зовите на помощь. Мы постараемся как можно быстрее. Где она стоит? Какой ряд?
Витя замотал головой.
— Я… не помню. Там еще казан такой здоровенный висит и мужик с насе…
— Казан? Я видела его! — сказала Катя. — Бегите туда и ждите нас, мы постараемся кого-нибудь привести!
Старик, попыхивая самокруткой, вполуха слушал разговор и покачивал головой. В его серых слезящихся глазах не отражалось ровным счетом ничего, однако, когда Катя с Петей исчезли в толпе, он повернулся и протянул Вите сухой отполированный костыль.
— Не знаю, кто вам угрожает, но возьми, вот. Хоть какая-то защита будет.
Витя замотал головой, но старик стоял на своем.
— Бери, кому говорю! Я до вечера буду сидеть, принесешь, если не понадобится!
С неохотой приняв палку с самодельной ручкой, Витя обнаружил, что она гораздо тяжелее, чем кажется. Такой, если попадешь, мало не покажется.
— То-то же! — довольно ухмыльнулся старик. — Еще спасибо скажешь, когда огреешь своего обидчика!
— Спасибо!
— Беги уже, а то отстанешь!
Витя перешагнул через импровизированный прилавок и, помахивая костылем, припустил за друзьями.
— Если что, я буду говорить, а ты помалкивай! — Катя посмотрела на Петю, который, запыхавшись, едва поспевал за ней.
— Понял, — сказал он без раздумий. Его это вполне устраивало.
Они продрались через подступы к рынку, сплошь и рядом забитыми торговцами на грязных тротуарах. Нехитрый скарб был развешан на ветвях голых деревьев, на заборах и столбах, — всюду, но торговля, насколько мог видеть Петя, шла так себе. Люди спешили мимо, изредка присматривались к товару, приценивались и бежали прочь.
— Все подорожало в три раза, — шепнула Катя. — Смотри, литр молока стоил весной два рубля, а сейчас почти шесть. Яйца десять рублей десяток, а вон я видела, — она оглянулась и показала рукой, — почти двадцать. А там дальше видела и двадцать пять.
— А у нас девяносто копеек, — вырвалось у Пети.
Катя повернулась к нему.
— Выдумщик!
Петя усмехнулся.
— Мне все так говорят. Конечно, бывает, что их нет в магазине, но у папы они всегда есть. На работе.
— А где твой папа работает?
— Он… начальник.
Катя покачала головой.
— Даже если начальник. По девяносто копеек не бывает! Или ты про одно говоришь? Как раз так и получалось весной.
— Какое одно? Десяток конечно!
Петя вдруг осознал, что Катя держит его за руку, но делает это не так, как мама, а как… подруга, что ли. Поначалу он даже чуть не выдернул руку, но потом понял, что, во-первых, так чувствует себя безопаснее, а во-вторых… было в этом что-то неуловимо приятное, легкое, воздушное, — чувство, которого он пока еще никогда не испытывал, но примерно понимал, как оно может называться.
Катя, будто уловив его мысли, посмотрела на него чуть дольше обычного. Ее большие серые глаза показались ему невероятно добрыми и какими-то близкими, родными.
— Что? — спросила она и Петя подумал, что она сейчас вырвет руку. Но не вырвала.
У него застучало сердце, кровь прилила к голове.
— … Э-э, вон! — выпалил Петя. — Видишь, на той стороне дороги за сараем здание. Когда мы ехали, я видел там спереди было написано «Милиция». Еще подумал, что те мужики, что чуть Витьку не схватили, там могут работать.
— А-а… — слегка разочарованно произнесла она, будто ожидала услышать что-то другое. — Я думала…
— У тебя очень красивые глаза, — выпалил он и залился краской.
Вокруг шумела толпа. В этом месте она раздваивалась — меньшая часть поворачивала налево в город, другая половина сливалась с широкой, безбрежной людской рекой, заполнявшей все тротуары и часть проезжей части. Никто не обращал внимания на двух подростков, почти еще детей, которые смотрели друг на друга, не отрываясь.
— Спасибо, — ответила она тихо. — Мне еще никто такого не говорил. На ее щеках выступил румянец. Петя вдруг понял, что безнадежно влюбился.
Он бы хотел, чтобы это мгновение продолжалось вечно, но как всегда…
— Смотри, — крикнул он, — там милиционер!
Катя сжала его руку и они, выслушивая проклятия, ринулись поперек толпы.
— Куда тебя черти несут, окаянный! — Петя почувствовал, как чья-то палка проехалась по спине, но, по правде говоря, ему было все равно. Внутри все пело и ликовало, и он даже подумал, что все не так уж и плохо, как ему казалось. Конечно, Катя была старше его, но это нисколько его не смущало. Особенно в теперешних условиях.
Они выскочили на противоположный тротуар и остановились.
— Он был там, — указал Петя рукой на припаркованный возле здания милиции грузовой автомобиль. — В синей фуражке!