— Василий Степанович! — ворвалась она в кабинет к Артамонову, когда он в конце работы приехал в райисполком. — Нас обманывали! — всхлипнула Вера. — Мы квартиры давали по фальшивым документам!
Артамонов приехал из облисполкома окрыленный. На следующей неделе его должны были утвердить инструктором — и прощай, райисполком. В понедельник он собирался протащить через жилищную комиссию квартиру для Лаврушкина и прикрыть лавочку. Хватит! И вдруг к нему врывается Вера с такими словами. Василий Степанович выскочил из–за стола и начал усаживать девушку на стул, успокаивая:
— Что с тобой? Что ты выдумала? Успокойся, пожалуйста! Говори толком…
Он сел рядом с Верой. Она начала рассказывать:
— Я по вечерам уборщицей работаю… в магазине…
— Так–так–так! — подбадривал ее Артамонов.
— Заместитель директора у нас Лаврушкин…
— Понятно, понятно! — поежился начальник жилотдела.
— Когда он принес документы, я думала, правда, у него близнецы… А на работе говорят, никого у них нет… Тогда я в дэз позвонила… Нет у его сына детей, и справок им дэз никаких не давал. Вот так–то!
— Ай–яй–яй! И ты кому–нибудь говорила об этом?
— Нет… Хотела Лиде сказать, но она занята была…
— Правильно, правильно, — быстро подхватил Артамонов. — Надо сначала разобраться.
— Это не все, Василий Степанович! — перебила Вера, — Я испугалась и всех льготников проверять начала, какие квартиры за полтора года… Вы знаете, сколько раз нас обманывали! Вот список, — положила она лист на стол. — Я во все дэзы звонила…
— Как же так! — придвинул к себе список Артамонов и начал тереть лоб похолодевшими пальцами, соображая, что делать. — Куда же ты смотрела раньше? Ты знаешь, что тебе за это будет?
Вера наклонилась к столу. Слезы текли по ее щекам. Она вытащила платок.
— Ну, ладно, ладно! Не хлюпти! — ласково приобнял ее за плечи Василий Степанович. — Успокойся, успокойся! Я тоже хорош… Вместе облапошились, вместе и выкручиваться будем… Ты и об этом никому не говорила? — поднял он список со стола.
— Нет…
— И то хорошо!
В кабинет открылась дверь, и заглянула Лида.
— Верочка, тебя подождать?
Девушка вопросительно взглянула на Артамонова. Василий Степанович поднялся, улыбаясь Лиде, и сказал:
— У нас с ней длинный разговор…
— Тогда я пойду. Завтра на даче встретимся. Приедешь?
Вера кивнула. Лида ушла. Василий Степанович прошелся по кабинету, вспоминая, сколько у него с собой денег. Рублей триста наберется, да пообещать еще столько же…
— Да, Верочка, сделали мы с тобой промашку… Сделали, — заговорил Артамонов. — Но теперь ничем не поправишь. Поздно!
— Почему? В милицию заявить, и все!
— И все? — усмехнулся Василий Степанович, глядя на девушку. — Ты соображаешь, что говоришь–то! Ты думаешь, тебя по головке погладят за это? Посадят лет на пять! Тебе сколько сейчас? Двадцать один? Всю молодость и проведешь там… Придешь оттуда, кому ты нужна будешь? Вся жизнь из–за каких–то дураков пропадет… Забудь о них, наплюй! Мало у нас чего творится… Давай порвем этот списочек к чертям собачьим! И не было его! Дорабатывай спокойно полгода, получай квартиру и живи…
— Нет–нет! — воскликнула Вера. — И думать об этом нечего. Нет! Я своими руками жуликам ордера выписывала, и я буду жить спокойно?! Нет! Надо в милицию… Там разберутся, поймут… На документах ведь печати были, подписи… Как я могу узнать… И вы смотрели!.. Там разберутся!
— Разберутся, жди! — зло сказал Артамонов, но тут же улыбнулся. — Я понимаю тебя… Работница ты хорошая! Мы уже думали поощрить тебя досрочно квартирой… В понедельник жилищная комиссия будет квартиры в доме на Пудинской распределять. Ступай, выбери себе однокомнатную на любом этаже и подготовь свои документы! Получишь — и до свидания, живи спокойно с чистой совестью…
— Нет, Василий Степанович, я по закону, я подожду еще полгода… А об этом нужно в милицию сообщать!
— По закону! По какому закону? Где ты читала такой закон, чтобы человек два года бесплатно работал, — лишь бы квартиру без очереди получить! Нет такого закона! Все это делается в обход закона!
— Я не знала… — пролепетала Вера.
— Там ты не знала, тут ты не знала… — начал резко Василий Степанович и вдруг оборвал себя, замолчал, задумался, потом вздохнул и заговорил совсем другим, каким–то доверительным тоном: — Как мы еще невнимательны друг к другу! В суете, в заботе не думаем о сотрудниках, чем живут? Как живут? Молодая девчонка, ей бы жить да жить, веселиться, гулять, одеваться! А ей приходится бесплатно работать, и ни разу мне в голову не пришло, на какие шиши человек живет. Да! — потер он лоб. — А ей вон уборщицей приходится работать! В грязи возиться! Сколько тебе там платят?
— Восемьдесят… — тихо ответила девушка.
— Восемьдесят рублей в городе только на еду, — вздохнул Артамонов. — А девушке тряпок сколько надо! Да и дорогие они сейчас — ужас! Раньше надо было мне об этом подумать! Извини уж! — улыбнулся он виновато. — Закрутился! — Артамонов достал толстый кошелек, вытащил пачку десяток и положил перед девушкой: — Это авансик! В понедельник раза в три больше получишь. Только забудь ты об этом списке! — обнял он Веру за плечи. — К черту его!
Вера отодвинула деньги и повела плечом, освобождаясь от руки Артамонова.
— Вы что? Зачем это? — указала она на деньги и встала. — Нет! О жуликах я молчать не буду! — Вера поняла, что что–то здесь не то, раз начальник предлагает деньги. А может быть, он просто боится что теперь его не возьмут в облисполком?
— Ну, ладно, ладно! — Артамонов быстро взял деньги со стола и сунул в карман. — Будь по–твоему! Не хотелось сор из избы выносить! Ладно. Оставляй список! Сейчас уже поздно, — глянул он на часы. — Милиция тоже до шести работает… В понедельник прямо с утра вместе отправимся туда… Только молчи пока, не распространяйся, а то черт Их знает, что это за мошенники и на что пойти могут, если узнают! Их надо разом и быстро прихлопнуть! Поняла? До свиданья! Будь осторожна, — улыбнулся он девушке на прощанье, думая: «Дура! Дура!.. Что делать–то?» А сердце у него ныло, ныло, ныло.
Вера вышла, не зная, что и думать, может, все–таки Василий Степанович ничего не знал, просто не хочет скандала. Ведь его могут и не взять в инструкторы… Завтра надо непременно все Лиде рассказать, посоветоваться.
Артамонов постоял у окна, проводил Веру глазами до угла дома и подошел к телефону. Маркелов был дома.
— Срочно нужно встретиться! — жестко сказал Василий Степанович. — Срочно! Я жду!
Встретились они в парке. Сели на лавочку. Артамонов рассказал о разговоре с Верой.
— Влипли мы с тобой! Крепко влипли! — закончил он. — Слышал, наверно: только что директора гастронома шлепнули… И конфискация имущества…
— А как же быть?! — прошептал Маркелов.
— Как быть? Думай! Ты же глава фирмы, — усмехнулся зло Артамонов, — Ты договаривался с клиентами, ты доставал фальшивые документы, ты брал деньги… Сколько ты брал, я не знаю, я лишь принимал от тебя подачку!
— Ты знаешь! Все ты знаешь! — яростно зашептал Маркелов, стуча кулаком по скамейке.
— Ну ладно, ладно! Успокойся! — прикрикнул Артамонов. — Оба хороши! Думать надо, как выкрутиться… Я к ней уж по–всякому подходил… Выход тут один! И ты его знаешь, — взглянул он на Маркелова.
— Нет, только не я… Она же племянница… Я не могу! — зашептал Маркелов.
— Деньги брать ты мог… И племянница она не твоя…
— Не могу! Не могу! — качнул головой Маркелов.
— Ладно! Рядиться не будем!.. Она вроде завтра на дачу к вам собиралась? Вы как туда ездите — вместе?
— Нет… Она попозже приезжает…
— А если вы на дачу не поедете, она все равно туда приедет?
— Она звонит… если нас нет, значит, мы там!
— Это уже по легче… Сейчас мне ключи принесешь от дачи… Туда завтра вы не поедете, поеду я. Ты приедешь к вечеру, поможешь мне… Там у вас лес рядом?
— Да… — начиная нервно вздрагивать, ответил Маркелов.
— Лопаты на даче есть?
— Да…
— Не дрожи ты! Я, может, еще уговорю ее. Не совсем же она дура! Значит, договорились! Приедешь к вечеру… И телефон утром не забудь отключить…
15
Маркелов обещал Лиде прийти пораньше, чтобы ехать на дачу. Деркачев смотрел с девочкой по телевизору «Утреннюю почту». Потом пришла из магазина Лида, и Лена убежала к ней на кухню. Деркачеву было грустно, хотелось поскорее увидеть Веру. Завтра он получал документы у Штрохина и мучился теперь, не зная, как быть. Уехать, сбежать втихомолку он уже не мог. Открыться, сказать, чтобы она уезжала с ним? Но как она поведет себя, когда все узнает? Деркачев прилег на кровать и начал растирать грудь ладонью. Ему вспомнились недавние слова Веры, ее шепот: «Я столько тебя ждала, столько ждала!» Деркачев стал вспоминать последние встречи с девушкой. Потом представилось ему, как они идут по солнечному парку. Кругом празднично одетые люди, яркие цветы вдоль дорожки. Впереди широко взлетает вверх шумящая струя фонтана. Сзади слышен духовой оркестр. Вера держит его под руку и что–то рассказывает. Он слушает, улыбается, тоже что–то говорит. Она смеется, возможно, не от его остроумных слов, а просто так оттого, что так хорошо жить на земле, бродить среди цветов под звуки оркестра. Он обнимает девушку за плечи и прижимает к себе. Она вдруг вырывается и бежит к мороженщице. Берет эскимо и протягивает Леночке, которую он ведет за руку. Девочка начинает разворачивать обертку.
— Леночка, а что нужно сказать маме? — спрашивает Деркачев.
Лена поднимает голову и говорит Вере:
— Спасибо!
Он поправляет платье дочери, берет девочку за свободную руку, и они направляются мимо фонтана.
— Мама, давай сфотографируемся! — просит Леночка Веру, увидев фотографа возле фонтана.
— Давай! — поддерживает дочь Деркачев.
Он осторожно берет Леночку под мышки и сажает в самолет, а сам встает рядом с Верой у нее за спиной.
И вот эта фотография в рамке висит на стене в комнате. На полу на ковре сидит Деркачев с пятилетним сыном. Они что–то мастерят. Вокруг них разбросаны разные детали и лежит коробка с надписью «Конструктор». В комнату входит Вера. Она чем–то озабочена.