После «Онегина» между Чайковским и Поллини произошел весьма курьезный инцидент. В знак признательности импресарио отправил Чайковскому подарок – ящик водки. Однако получить его оказалось непросто: на таможне возникли проблемы, и Чайковский попросил Юргенсона, который вел его дела, помочь разобраться: «Голубчик! Потрудись распорядиться, чтобы в таможне получили 24 бутылки превосходнейшей водки, посланной мне Гофратом[808] Поллини. Боюсь, что придется чертову сумму по тарифу заплатить, – но делать нечего»[809].
В ответном письме Петр Иванович сетовал: «Твоя водка отправлена как-то таинственным путем: “Тут все есть, коли нет обмана”»[810]. И только через два месяца Чайковский получил радостное известие: «Водка получена наконец, кажется, бутылок 30, я не вынимал их из ящика. Я вытащил одну бутылку, сгорая от желания узнать чудодейственную силу этого эликсира. Узнав из ярлыка на бутылке, что это «bester Kornbranntwein»[811] из Голландии, я сразу убавил упования своего, но все же перед обедом хватил рюмочку»[812].
Из Гамбурга Чайковский отправился в Париж, где принял решение отказаться от запланированных концертов в Голландии и вернуться в Россию. Здесь в Майданове он приступил к инструментовке балета «Щелкунчик». В первую очередь Чайковский занялся номерами, которые должны были войти в отдельную оркестровую сюиту. Еще до окончания балета Петр Ильич намеревался дирижировать сюитой из «Щелкунчика» в своем мартовском концерте.
Март и апрель для Чайковского были напряженными в связи с намеченными выступлениями и одновременно необходимостью завершить работу по оркестровке балета. 7 марта 1892 года в Девятом симфоническом собрании Санкт-Петербургского отделения РМО композитор исполнил сюиту из балета «Щелкунчик», которую в рукописи назвал – сюитой из балета «Рождественская елка». В том же концерте Чайковский дирижировал своей увертюрой «Ромео и Джульетта», а также симфонической поэмой Ференца Листа «Тассо».
Уже 23 марта оркестровка балета «Щелкунчик» была полностью завершена, параллельно готовилась к изданию партитура оперы «Иоланта», корректуры которой отнимали у Петра Ильича много сил. Одновременно Чайковский готовился к новым выступлениям в качестве оперного дирижера. Помимо собственного «Евгения Онегина» в оперном товариществе Ипполита Прянишникова в Москве Петр Ильич должен был впервые продирижировать операми других авторов – «Фаустом» Шарля Гуно и «Демоном» Антона Рубинштейна. В эти дни Чайковский посетил малый театр, в котором шла пьеса Модеста Ильича «Симфония» с участием Марии Ермоловой.
25 апреля 1892 года Петру Ильичу исполнилось 52 года. В этот раз Чайковский получил оригинальное поздравление от своего друга и бывшего ученика Сергея Танеева. Он сочинил шуточное произведение, озаглавив его следующим образом:
«День рождения композитора. Балет М. Петипа. Музыка П. И. Чайковского. Фортепианное переложение С. И. Танеева.
Москва 25 апреля 1892 года».
Помимо музыки, сочинение имеет либретто, согласно которому «Композитор в серебряном венке принимает поздравления от лиц, близко ему знакомых», то есть от героев собственных произведений. Действительно, далее «входит Мария (из оперы «Мазепа». – А. А.). Приближение Князя (мужа Татьяны). Входит пианист, желающий сыграть композитору фортепианную фантазию. Мария вступает с ним в разговор. Франческа да Римини влетает на облаке (исчезает, увидев Германа). Входит Пастушок. Присутствующие замечают пролетающего журавля[813], очень больших размеров. Герман вспоминает о Лизе, Князь о Татьяне, Рыцарь о Иоланте. Пролетает 2-й журавль, меньших размеров. Входит 2-й Князь (жених Лизы), здоровается с 1-м Князем и разговаривает с ним до конца вечера. Приближение Орлеанской девы. Герман признается в любви. Пролетает журавль, совсем маленький. Герман не доканчивает своего объяснения, прерванный М-е Трике, торопливо вбегающим. М-е Трике начинает петь куплет. Неожиданно врывается толпа детей. Галоп детей». Во второй и последней сцене балета «Влетает стая журавлей и начинает кружиться вместе с детьми»[814]. Все перипетии сюжета, персонажей и их взаимоотношения Танеев виртуозно сумел воплотить в музыке этого «балета».
29 апреля 1892 года Чайковский уехал из Майданова на несколько дней в Петербург, а вернулся оттуда 5 мая уже в новое жилище, расположенное на окраине Клина, на Московском шоссе: «Я нанял дом в Клину для будущего житья. Не знаю, помнишь ли, это дом Сахарова, большой, комфортабельный, по шоссе по направлению к Москве, уже за городом. Я решился все-таки оставаться жить в глуши с тем, чтобы проживать месяца 3 в году в Петербурге, в меблированной квартире. Мне необходимо, я это чувствую, иметь жилье в деревне, или, что тоже, в Клину, дабы знать, что стоит захотеть и покойный, тихий угол для работы у меня всегда готов. Кроме того, привычка к Клину играет тут большую роль. Из дома чудесный вид, и при нем сад весьма достаточный. Может быть, впоследствии я его и куплю. Дела мои финансовые, слава Богу, великолепны. В Москве дали 19 раз “Пиковую даму” с полным сбором, кроме других опер, в Петербурге тоже много придется получить. Хочу попытаться начать копить»[815].
Впервые Чайковский приехал в этот дом на крестины сына своего слуги Алексея – Егорушки Софронова, пробыл менее суток: «Дорогой из Москвы сюда останавливался на несколько часов в Клину, чтобы крестить Георгия Алексеевича Софронова, родившегося 23 апр[еля]. Мальчик славный, крепкий и здоровый. Я уже в Клину. Алексей превосходно устроил мое помещение. Такой роскошной комнаты у меня еще никогда не было»[816].
Жизнь в клинском доме протекала по уже заведенному порядку, с регулярными часами работы, чтения, с обязательными ежедневными прогулками. Новым жилищем Петр Ильич был очень доволен: «…переселился я в свое новое жилище н очень доволен. Во-1-х, я здесь гораздо больше у себя, чем у Новичихи с ее несносными дачниками; во-2-х, у меня чудные, огромные комнаты с прекрасными видами из окон; в-3-х, у меня здесь бездна чудесных прогулок»[817].
В конце мая Чайковский приступил к новому сочинению: «Начал я сочинять симфонию, – но идет немножко туго. Боюсь, не есть ли это начало конца? Т. е. начинаю ли я исписываться? Впрочем, увидим»[818].
В начале июня Чайковский вместе с племянником Бобом Давыдовым совершил поездку на французский курорт Виши. Владимир Львович Давыдов родился в 1871 году – был шестым ребенком в семье Александры Ильиничны и Льва Васильевича Давыдовых. С младенчества считалось, что Боб похож на «дядю Петю». Петр Ильич с самых ранних лет был по-отечески привязан к мальчику, выделяя его из всех остальных племянников. Его забота и участие в жизни Боба во многом напоминали его отношения с младшими братьями-близнецами, которые в четыре года остались без матери. И сейчас, когда Владимиру был 21 год, Чайковский всячески оказывал ему помощь, оплачивал долги, их переписка носила крайне доверительный характер. Боб стал одним из ближайших людей для композитора.
Дом в Клину. 1894 г.
Торговая площадь в Клину
11 июля Чайковский вернулся в Клин, занялся сочинением новой симфонии в ми-бемоль мажоре, а также корректурами «Иоланты» и «Щелкунчика», которые завершил в конце августа.
В сентябре Петр Ильич вновь отправился в концертную поездку. Еще весной 1892 года он получил приглашение от Комитета Международной музыкально-театральной выставки в Вене продирижировать концертом из собственных сочинений, который должен был состояться в Grosse Musikhalle.
Первоначально выставка задумывалась как исключительно австрийское мероприятие, приуроченное к столетию со дня смерти Моцарта, которое отмечалось в 1891 году. В итоге было решено сделать масштабное международное событие с целью закрепить за Веной звание «музыкальной столицы» мира. Выставку открыл император Франц Иосиф 25 апреля/7 мая 1892 года. Продлилась она пять месяцев до 27 сентября/9 октября. Императорский двор предоставил организаторам возможность безвозмездно воспользоваться выставочным комплексом в Пратере, где за несколько месяцев были также построены дополнительные сооружения. Кроме самой экспозиции, которая помещалась в Ротонде, уже существующем центральном павильоне Пратера, в рамках выставки была предусмотрена серия концертов и оперных спектаклей. О своей готовности участвовать в выставке заявили несколько стран, в том числе и Россия – организацией и подготовкой русского павильона занималась Дирекция Императорских театров.
За время проведения выставки состоялось свыше шестидесяти концертов. Для одного из них был приглашен к участию Чайковский. Программа детально обсуждалась. Изначально были запланированы Третья оркестровая сюита и сюита из балета «Щелкунчик» – они должны были начинать и завершать концерт, а в середине планировалось исполнение Первого фортепианного концерта.
Дав согласие, композитор приехал в Вену, но оказалось, что в зале вместо привычных зрительских мест стоят столы, а слушатели в перерывах могут заказывать еду и напитки. Чайковский был возмущен происходящим, потребовал убрать столы. Но все же, проведя полную репетицию, композитор написал отказ и вместе с пианистами Василием Сапельниковым и Софи Ментер уехал в принадлежавший ей замок Иттер. Далее Чайковский отправился в Прагу. По пути Петр Ильич совершил паломничество в Зальцбург на родину своего кумира – Вольфганга Амадея Моцарта. «Тем, что я посвятил свою жизнь музыке, – я обязан Моцарту», – часто признавался Чайковский.