е гораздо выигрышнее.
Петр – любознательный мальчик. С самого раннего возраста он засыпает родителей вопросами. Его интересует все: зачем птички строят гнезда, где ночью спят трамваи, как устроен будильник. Маленький Петр одарен музыкально, у него хороший голос. Родители отдают сына в музыкальную школу. Петр учится с легкостью и учителям не мешает. В юношестве коллекционирует портреты артистов и нотные записи.
После школы Петр стремится продолжить образование. Работая, борется за лидерство и поэтому очень тщательно относится к своей профессиональной подготовке. У него есть склонность к анализу и систематизации, поэтому он может стать следователем, математиком, инженером.
Одним словом, Петр не очень-то умеет сглаживать конфликты, скорее всего он будет пытаться скрыть свою ранимую душу за какой-нибудь маской. Нередко такой маской становится цинизм, в более мягком виде это проявляется в ироничности и насмешливости, может быть так, что Петр превратится в человека замкнутого, находящего отдушину в книгах, музыке, творчестве или в общении с людьми, действительно близкими ему, которых у него будет не так уж и много.
Интересно, что при всей своей уязвимости Петр часто считает нужным высказывать людям в глаза то, что он о них думает, не замечая, что аналогичные действия его окружения, обращенные лично к нему, становятся источниками его собственных трагедий. Если Петр научится понимать людей, то освободит себя от множества тяжелых переживаний и сможет открыто проявлять светлые стороны своего характера, что обеспечит ему легкую судьбу, счастливую семью и много настоящих друзей.
В выборе жены Петр не торопится, долго оценивает, соответствует ли избранница его идеалу. Одно из основных требований к женщине – быть верной, остальные качества для Петра не столь важны. В ревности может проявлять несдержанность. Очень любит свою мать, поэтому жене Петра придется считаться с влиянием свекрови на поступки мужа. Домашней работой занимается время от времени.
Петр Гулак-Артемовский был седьмым ребенком (по некоторым данным, в семье священника родилось 10–12 детей). Имя матери будущего поэта местным краеведам удалось установить совсем недавно, благодаря записи, найденной в метрической книге Покровской церкви, которая хранится в Черкасском областном архиве: «Январь 1802 г. хоронил Григорий Ромаданов по обряду христианскому Улиану. Умерла священника Петра Артемовского жена. От роду пятьдесят четыре года». Итак, когда Петру исполнилось 12 лет, он остался без матери. Этим, пожалуй, можно объяснить и не очень благоустроенную жизнь студента Киевской бурсы.
Весной и летом семья жила на хуторе Песчаном. Здесь Артемовские вели хозяйство. Отсюда – и со двора, и из окна родного дома – мальчик любовался пейзажами необыкновенной красоты: зелеными лугами, которые простирались от края поля до тихой Ольшанки и Кучугуров, видневшихся вдали. Мальчиком он бегал по холмам, поросшим душистыми травами, знал множество сказок и песен. Эта сказочная райская природа, среди которой он рос, формировала его душу, волновала острый пытливый ум. Он чувствовал дыхание и порывы ветра, шепот трав и листьев, скрип деревьев, пение соловьев и жаворонков…
Конечно, работы на шестидесяти десятинах земли предостаточно. Как было тогда принято, на лугах выпасали скот, разводили целые стаи гусей и уток (зачем же тогда пруд?), был и сенокос. Какая-то часть земель распахивалась, там выращивали овощи, пшеницу. Часть зерна шла на продажу…
Начальным образованием маленького Петра занимался отец, обучая его вместе с другими городищенскими детьми в приходской школе. Сына, которому исполнилось одиннадцать лет, отец отправляет учиться в Киево-Подольскую бурсу, а затем в Киевскую академию, которая была в то время единственным общеобразовательным всесословным учебным заведением, куда, кроме детей местной знати и казацкой старшины, принимали и крестьянских детей. Академия давала начальное и высшее образование; полный курс обучения в ней длился двенадцать лет.
В 1615 году в г. Киеве на средства дворянки Галшки Гулевичевны на земельном наделе, подаренном Киевскому братству, на Подоле была основана братская школа. Имея поддержку от Войска Запорожского и, в частности, от гетмана П. Сагайдачного, школа пригласила учителей из Львовской и Луцкой братских школ, которые начали здесь работать. В 1632 году по инициативе киевского митрополита Петра Могилы состоялось объединение Киевской братской и Лаврской школ, в результате чего было основано новое учебное заведение – Киево-братский коллегиум с обновленной системой образования. Как и в иезуитских учебных заведениях, здесь изучали математику, начала естественных наук, основы медицины, особое внимание уделяли изучению языков – польского и латыни.
Согласно Гадячскому трактату 1658 года, коллегия получила статус академии и равные права с Ягеллонским университетом. При вхождении Гетманщины в состав Московского царства академия сохранила свой статус, который был подтвержден в грамотах русских царей Ивана V (1694 г.) и Петра I (1701 г.).
Качество образования и авторитет академии привлекали иностранных студентов: русских и белорусов, валахов, молдаван, сербов, боснийцев, черногорцев, болгар, греков и итальянцев. С момента основания Киево-Могилянской академии из ее стен вышло много выпускников, среди которых были и известные деятели: гетманы И. Мазепа, П. Орлик, П. Полуботок, И. Скоропадский, И. Самойлович, архитектор И. Григорович-Барский, композиторы А. Ведель и М. Березовский, философ Г. Сковорода, ученый М. Ломоносов.
Несмотря на попытки выпускников превратить академию в современный университет, по распоряжению правительства, указом синода от 14 августа 1817 года она была закрыта, а уже в 1819 году в помещениях Киево-Могилянской академии была создана Киевская духовная академия.
При жизни Петра Могилы коллегию никто не называл Могилянской – ни польские короли, ни московские цари. Впервые такое название было использовано в грамоте короля М. Корибута-Вишневецкого (внучатого племянника Могилы, внука Раины Могилянки) в 1670 г.: «Мы нашей королевской властью позволили, после такого тяжелого разрушения и опустошения, восстановить упомянутую Киево-Могилянскую коллегию и школы в ней».
На протяжении всего существования Киевской академии ее называли Киево-Могилянской в честь П. Могилы, Могило-Заборовской в честь Р. Заборовского, а также Могилянско-Мазепинской – в честь гетмана Мазепы. Со временем за учебным заведением закрепилось название в честь его благодетеля, и оно именовалось Киево-Могилянской коллегией.
Основатель коллегиума митрополит Петр Могила построил на территории Братского училищного монастыря первую деревянную бурсу, принадлежавшую коллегиуму (значительные перестройки здания бурсы сильно усложняют сегодня представление о ее первоначальном виде). Новое деревянное здание бурсы также возведено на территории братства в 1719 году. В этом доме жили в большой тесноте 200 беднейших бурсаков, которые иногда десятками умирали от заразных болезней. В 1760 году академия получила участок на берегу Днепра для возведения нового здания для бурсаков. В 1765-м было завершено строительство здания бурсы, двухэтажного, деревянного, но поставленного на каменном фундаменте. Работы по каменной кладке выполнял архитектор Г. Григорович-Барский (воспитанник академии), деревянные работы – «тесельский мастер» Петр Недилко. В доме проживали до 400 бурсаков, в не меньшей, чем ранее, тесноте, иногда сразу бывало более 40 больных. Через 10 лет после постройки сгорел и этот дом, оставив бурсаков без последнего пристанища. Был объявлен сбор пожертвований на новый каменный дом. Взносы поступали не только из Киева, но и со всей Украины, а также из-за ее пределов – от многочисленных воспитанников академии, разбросанных по тогдашней Российской империи. По распоряжению митрополита Г. Кременецкого, в митрополии был проведен сбор средств, и в 1778 году было сооружено новое одноэтажное кирпичное здание бурсы, с высокой крышей с заломом и фронтонами над боковыми крыльями, что было характерно для украинского барокко. Дом объединял 13 помещений (два были отданы под больницу). Автор – И. Григорович-Барский. Позже была достроена кирпичная кухня. В 1811 году по инициативе митрополита С. Александровского по проекту архитектора А. Меленского бурса была надстроена и реконструирована в стиле классицизма. Во время пожара в этом же году бурса фактически не пострадала. Здание общежития – двухэтажное кирпичное – состоит из трех корпусов – центрального и двух боковых. Выдвинутые на красную линию застройки улицы боковые крылья образуют курдонер перед центральным входом, который подчеркнут портиком дорического ордера. В архитектуре сооружения прослеживаются основные этапы его строительства. Первый этаж с небольшими, низко посаженными прямоугольными окнами и рустованными пилястрами отражает особенности первоначальной постройки XVIII века. В портике (он заложен в середине XIX века) и архитектурном оформлении боковых крыльев, с преобладающими горизонтальными членениями, которые подчеркнуты линией цоколя, межэтажными и подоконными линиями и профилированным карнизом, ярко проявились особенности классицизма. Гладкие оштукатуренные стены прорезаны прямоугольными окнами, украшенными на втором этаже классическими треугольными и горизонтальными сандриками, опирающимися на кронштейны. Архаический характер внутренней планировки выражается в наличии смежных помещений, расположенных по одну сторону коридора (середина XVII века). В отдельных комнатах сохранились коробчатые своды, в других перекрытия плоские.
После пожара 1811 года в трапезную бурсы был переведен класс грамматики, в зале на втором этаже размещена конгрегационная церковь.
Здание бурсы – первое студенческое общежитие, возведенное в Киеве. В больнице при бурсе некоторое время работал штаб-врач X. Бунге, отец министра финансов М. Бунге. Во время войны 1812 года и до 1814-го в здании находилась военная аптека. После реорганизации Киевской академии сюда переехали ее младшие классы, послужившие основой созданного тут же духовного училища, которое оставалось здесь до 1901 года.