ом, рассказал, будто царь наконец согласился очистить Курляндио на известных условиях, на которые еще неизвестно, согласится ли король прусский. Это и составляет причину предстоящей поездки посланника в Берлин.
Посредничество, которого от вас домогаются, судя по характеру домогательств, вероятно, требуется очень серьезными обстоятельствами, но в то же время не похоже, чтобы царь или шведы склонились на какую-нибудь сделку, пока они считают себя еще в силах продолжать войну; кроме того ради чести и выгод королевы не желательно допускать посредничества между воюющими сторонами помимо участия ее величества. Сэр Робинзон еще прежде выражал мне свое мнение о том, как Швеция расположена встретить предложения о мире; а так как кампания этого года прошла почти исключительно в передвижениях и лагерных эволюциях, без видного дела, она, полагаю, изменила положение вопроса разве в том отношении, что король шведский еще на год приблизился к своему разорению. Что же касается до сделанного вам предложения об обмене пленных, я, согласно приказанию ее величества, сообщил о нем шведскому посланнику как о вести, которая может быть полезна его государю. Получив ответ от него, я в состоянии буду судить, какого успеха можно ожидать при дальнейших переговорах по этому поводу, и тогда испрошу новых распоряжений у ее величества. Я желал бы, чтобы вы по-прежнему, присылали нам подробные известия и старались разузнать, какими условиями мира могли бы удовольствоваться царь и шведы при настоящем положении дел. <…>
Ч. Уитворт статс-секретарю Харли
Главная квартира в Гродно, 8 декабря 1705 г. (19 декабря 1705 г. н. ст.)
24-го минувшего октября я имел честь сообщить вам о желании московского двора, чтобы ее величество приняла на себя посредничество по заключении мира между ним и Швецией или, по крайней мере, по вопросу о размене пленных или о разрешении им проживать в Англии и Голландии под обязательством не служить более в рядах армии в течение настоящей войны. Я каждый день ожидал вашего ответа в надежде предупредить собственноручное письмо от царя к ее величеству по этому поводу; 17 декабря, однако, он вручил мне прилагаемое письмо, а граф Головин дал мне копию (или, вероятнее, перевод) с него.
Царь спрашивал меня также, писал ли я об отправке в этом году корабля в Петербург с разрешения короля шведского? Государь желает только присылки из Англии некоторых медикаментов, вин и других припасов для собственного употребления, так как, чувствуя себя нездоровым, намеревается полечиться и пожить в Петербурге весною недель пять-шесть. Его величество уверял меня, что сам всегда готов сделать в десять раз более для короля шведского, если он пожелает. Это по крайней мере умеренно и любезно и вызывает на доброжелательный ответ. <…>
Ч. Уитворт статс-секретарю Харли
Москва, 17 декабря 1707 г. (28 декабря 1707 г. н. ст.)
Неделю тому назад, едва начав письмо к вам, я должен был оставить его, чтобы поспешить на свидание с царем, в дом некоего полковника Брильи, куда мне назначено было явиться к государю, который прибыл в Москву несколькими часами ранее, чем его ожидали; потому я поручил секретарю своему отправить отчет о царском приезде (5 декабря) и о других здешних событиях, и сэр Льюис, вероятно, уже передал вам этот отчет; он не настолько важен, чтобы повторять его еще раз.
Его царское величество принял меня весьма любезно, со знаками особого почета, и в разговорах со мною о разных предметах провел большую часть праздника, который состоял из ужина и бала и продолжался почти семь часов. Он не упускал случая выразить свое уважение к особе и дружбе ее величества и приказал мне засвидетельствовать ей благодарность за недавние знаки благорасположения к нему. Царь также очень почтительно упоминал о Шоуэлле и выражал крайнее сожаление о печальной судьбе этого адмирала12.
Так как со времени последнего пребывания царя в столице прошло два года, до его приезда отложено было такое множество дел, что все время его отдано работе: каждое утро он занят в совете со знатнейшими лицами, толкуя о настоящем положении дел, об увеличении армии, об усилении флота и укреплении Петербурга и вообще о приготовлениях к защите страны. Нескольких из главных заговорщиков, заключенных здесь еще со времени астраханского бунта, снова допрашивали в присутствии царя; других, замешанных в донском мятеже, пытали с целью узнать, кто их сообщники и чего они домогались, но несчастные упорно утверждали, что учиненный ими беспорядок был вспышкою, вызванной неосторожной строгостью Долгорукого и его отряда, который, под предлогом разыскания дезертиров, грабил жителей и обманывал станичных старшин13.
В это дело замешано было около двух тысяч русских беглецов и семисот конных казаков, которые, после убийства Долгорукого и его солдат, бросились в степь, вероятно с целью скрыться у кубанских татар, состоящих под покровительством Турции, но другие казаки погнались за ними, атаковали, рассеяли их, захватили несколько пленных, некоторых из них наказали самовольно, отрезав им носы и уши, а других отправили сюда. Между этими мятежниками, как я слышал, вовсе нет лиц сколько-нибудь выдающегося положения. Мне люди сведущие говорили, будто мятеж еще не прекращен, будто тысячи четыре всякого люда снова взялось за оружие; так что и здесь, и в Воронеже собирают войско для подавления мятежа с помощью прочих казаков, которые все еще остаются верными его величеству. Один молодой человек, пользующийся большой милостью у царя, Кикин, с поспешностью отправлен к Мазепе, гетману других казаков, некогда отделившихся от Польши, но какова цель этого посольства – не знаю.
Ч. Уитворт статс-секретарю Харли
Москва, 24 декабря 1707 г. (4 января 1708 г. н. ст.)
17/28 декабря я имел честь сообщить вам о чрезвычайной деятельности царя по приведению в порядок дел в Москве: советы собирались ежедневно без перерыва, военные распоряжения для предстоящей кампании закончены, между прочим сделано распоряжение об организации двадцатитысячного дополнительного войска и о пополнении армии тридцатью тысячами новобранцев. Так как в прошлом году военных действий происходило мало или, можно сказать, вовсе не происходило, вы могли бы удивиться, каким образом в полках могла оказаться такая убыль людей, если бы не слыхали о беспорядочном ведении дела кавалерийскими офицерами в Великой Польше. Драгун осталось около 16 тысяч человек из 30 тысяч: рекруты набирались силою, потому множество солдат бежало; например, из одного драгунского полка, недавно отправленного отсюда в Петербург, убежало 700 человек; из одиннадцати пехотных полков, расположенных здесь, разве найдется один, который потерял бы менее 200 человек, хотя еще два месяца тому назад они доведены были до полного комплекта. Эти беспорядки особенно усилились вследствие недостатка пригодных офицеров, способных внушить солдатам их обязанности и должным образом позаботиться об их содержании (в немногих полках, расположенных в Москве, найдете более двух капитанов и трех поручиков на 1200 рядовых).
Его величество озабочен также заготовкою денег для жалования и снабжения своих войск, потому он должен был вникнуть в баланс доходов и расходов, для чего потребовал отчета от всех управлений, и, найдя, что несмотря на удвоение налогов за последние годы доходы заметно уменьшились, назначил комиссию, которой поручил исследовать причины такого уменьшения и доложить ему о них. Но хотя царь никогда так ревностно не занимался гражданскими делами, наплыв разнородных забот до того велик, и времени для глубокого обсуждения их так мало, что придется удовольствоваться поверхностным исследованием и отчетом. Я, однако, надеюсь, что и такое исследование повлечет за собою некоторые перемены в пользу торговли, на улучшение которой я не премину при случае обратить внимание царя, хотя, конечно, в настоящее время его единственная цель – добыть для текущих расходов возможно больше денег, так как в них ощущается чрезвычайный недостаток.
Вы, вероятно, уже слышали, что отряд царских войск, получив несколько месяцев тому назад приказание разорить поместья короля Станислава на Силезской границе, выжег несколько деревень, а также городок Лиссу, где находилась в полном действии суконная фабрика. Мастеров с этой фабрики привезли сюда с целью построить такой же завод в Москве, но они подали царю прошение о разрешении им возвратиться домой, так как желаемой фабрики они устроить не могут за недостатком шерсти и прочих материалов.
День или два тому назад Кикин возвратился от гетмана Мазепы, а 21 декабря ст. ст. подполковник Рикман отправлен отсюда в Воронеж с поручением собрать отряд пехоты и драгун и присоединиться к казакам для подавления остатков недавнего мятежа на Дону.
22 декабря царь лично выбрал нескольких молодых людей лучших фамилий для отправки их за границу будущим летом.
Вчера один из английских инженеров получил приказание проложить прямую дорогу от Москвы к Петербургу, и партия рабочих назначена для прорубки лесов по его указанию. Ходят также слухи, будто вдовствующая царица и царевна Наталья, сестра государя, отправятся туда до наступления весны, но я полагаю, что никакого определенного решения еще не принято, и что оно будет зависеть от хода дел в Литве, куда его величество возвратится вскоре после Рождества.
Ч. Уитворт статс-секретарю Харли
Москва, 7 января 1708 г. (18 января 1708 г. н. ст.)
31 декабря (11 января) я имел честь сообщить вам, что его царское величество занят обычными в России на святках развлечениями: пением рождественских молитв и празднествами то в одном доме, то в другом, в сообществе со знатью и вообще с приближенными лицами. Он обошел все дома Москвы, которые обыкновенно удостаивает своим посещением, а в день нового года сам угощал знатнейших особ, причем празднество закончилось блистательным фейерверком. 2 января царь прибыл в Немецкую слободу и обедал во дворце князя Меншикова, когда явился посланный с известием, что король шведский двинулся со своею армией