ттого, — рассуждает адмиралтеец, — в деле великая споризна будет и им льготнее, и бегать, мню, что не станут. А то истинно часто бывает, что все уйдут и работу остановят, покамест опять из городов вышлют, а у меня все дело стоит; и наказанье чиним за побег довольное, однакож, от того не престанут»[887]. Мы уже видели выше, что этот проект урегулирования работы не прошел, а было повышено наказание за побеги.
Недостаток работных людей, пишет далее адмиралтеец, может остановить и другие два порученных ему дела: привод азовских судов в Воронеж и постройку буксирующих судов. «Через мель провожать все тяжелые суда обещает мне новоприезжий капитан Александр Малина построить такие суда, что можно через самую мелкую воду проваживать самые тяжелые суда, и я ему делать велю, только без работных людей за лесами, премилостивый государь, станет»[888].
Так двигалось воронежское кораблестроение и шли дела, с ним связанные, за 1697 и 1698 гг. Что же нашел Петр, приехав в Воронеж осенью 1698 г.? Участки лесного пространства по реке Воронежу и его притокам, отведенные для казенного кораблестроения для светских и духовных кумпанств, должны были быть полны оживления. В эти ранее пустынные и молчаливые леса устремились со всех концов Русского государства сотни работных людей, снаряженных кумпанствами и собранных адмиралтейством; здесь зазвучали топоры и пилы, расчищались дороги к пристаням, к которым затем тянулись обозы с изготовленными лесными грузами. В результате таких лесных работ оказались участки, где дубовые и сосновые леса местами или сплошь были «высечены на корабельное строение и на смоляную гонку, и на уголье, и на драницы», как описаны были такие участки при осмотре их в 1700 г.[889] Самый город Воронеж в 1697–1698 гг. должен был стать многолюдным и шумным центром, стянувшим к себе многое множество всякого ремесленного люда, иностранных мастеров и русских работников; здесь был большой съезд уполномоченных от кумпанств. Сверху по реке подплывали будары с лесными материалами, которые разгружались на отведенных для кумпанств местах по берегу реки Воронежа, где затем закладывались и строились корабли. К осени 1698 г. в Воронеже, на левом, луговом, берегу реки было построено здание адмиралтейства с хоромами для государя[890], с амбарами и магазинами для склада оружия и корабельных припасов. Здесь потом и поставлены были 300 привезенных из Швеции пушек.
На реке стояли спущенные уже на воду баркалоны: баркалон кумпанства казанского митрополита «Колокол» и баркалон кумпанства князя М. А. Черкасского[891]. Другие баркалоны, заложенные в 1697 и 1698 гг., строились или отделывались на верфях, именно: «Лилия» — кумпанства вологодского архиепископа, «Барабан» — боярина Б. П. Шереметева, «Три рюмки» — боярина Т. Н. Стрешнева, «Стул» — князя П. И. Хованского, «Весы» — кравчего В. Ф. Салтыкова, далее «Сила», «Отворенные врата», «Цвет войны» — кумпанства князя М. Я. Черкасского, князя П. И. Прозоровского и князя И. Б. Троекурова, и еще пять баркалонов, названий которых не сохранилось. Все перечисленные суда были спущены на воду позже в мае 1699 г. Надо полагать, что во время пребывания Петра в Воронеже наиболее близки к окончательной отделке были баркалоны «Сила», «Отворенные врата», «Цвет войны», потому что они участвовали в морском походе воронежского флота к городу Керчи весной 1699 г. В таком же положении, т. е. в отделке, близкой к окончанию, должны были быть еще три баркалона, строившиеся на реке Хопре, под названиями «Безбоязнь», «Благое начало» и «Соединение», принадлежавшие кумпанствам князя Б. А. Голицына, князя Ф. Ю. Ромодановского и стольника Ивана Большого Дашкова, также участвовавшие в Керченском походе. Находились в постройке баркалоны второй очереди, сооружаемые каждый двумя кумпанствами, именно: в Воронеже — «Лев» и «Единорог», в селе Чижовке — «Виноградная ветвь» и «Мяч» и на Чертовицкой пристани — «Геркулес». На верфях села Ступина строились заложенные в 1697 г. 10 барбарских кораблей[892] гостиного кумпанства.
Из бомбардирских кораблей, заложенных в 1697 г., три сооружаемые Троице-Сергиевым монастырем: «Бомба», «Агнец» и «Страх» — строились в самом Воронеже, а другие четыре, принадлежавшие гостиному кумпанству: «Гром», «Молния», «Громова стрела» и «Миротворец», строились в селе Чижовке. Шли работы в Воронеже над заложенными в 1697 г. галерами, из названий которых сохранилось четыре, указывающие на ожидавшуюся от судов этого типа легкость и быстроту хода: «Периная тягота» (т. е. тяжесть пера), «Заячий бег», «Золотой орел», «Ветер». Из них первая была окончена в мае 1699 г., во время Керченского похода. На казенной адмиралтейской верфи в Воронеже строились корабли: «Разженое железо», «Святой Георгий», «Аист», «Воронеж», «Самсон», «Дельфин», «Винкельгак», заложенные в 1697 г. Но очевидно, работы на них подвигались медленнее, чем на других судах: они были спущены на воду только уже в 1700-х годах. Приведенный, неполный конечно, перечень показывает, что Петру было чтo посмотреть и над чем поработать в Воронеже[893].
XXVII. Петр в Воронеже. Состояние воронежского флота
Выехав из Москвы в воскресенье 23 октября к вечеру, Петр более недели провел в дороге из-за непогоды и распутицы и приехал в Воронеж только 31 октября. «Мы в семъ пути, — писал он к Виниусу 3 ноября, — несказанную нужу принели отъ непогодья; аднако, по суетному течению въремене, тотъ же часъ позабыли, как приехали»[894]. Невзгоды, испытанные в дороге, были так скоро забыты, конечно, благодаря тому большому удовольствию, которое почувствовал царь при взгляде на строящийся в Воронеже флот и которым он поспешил поделиться с Виниусом в том же письме от 3 ноября: «Min Her. Писмо твое, купъно с курантоми, принелъ i за вѣдомость благодарсътвую. Мы, слава Богу, зело во ізрядъномъ состояниi нашъли Pълотъ і магазеінъ обрели (въ 31 д. окътебря)». Это удовольствие вызывало, однако, у Петра нетерпение видеть скорее окончание им самим начатого дела и тревожную мысль о том, что, может быть, дело затянется и тогда не придется дожить до того времени и увидеть флот готовым.
О пребывании Петра в Воронеже в ноябре и декабре 1698 г. сохранилась очень мало известий; их надо собирать крупицами: три его письма, три заметки в «Юрнале», кое-какие намеки в двух сохранившихся ответных письмах к нему. Из сохранившегося письма к царю Т. Н. Стрешнева знаем, что в первых числах ноября, вероятно одновременно с письмом к Виниусу, царь писал к Ф. А. Головину, которому поручал передать Т. Н. Стрешневу в Разрядный приказ распоряжение о присылке в Воронеж 500–600 солдат для охраны строящихся кораблей: «…в письме в том написано: корабли делают не в одном месте, и для опасения хорошо б человек сот пять или шесть прислать из Белгорода солдат добрых на Воронеж не медля»[895]. Царь не мог, конечно, ограничиться одним только наблюдением за ходом работ в Воронеже и удержаться от активного выступления, от личной работы с инструментами в руках. 19 ноября он сам заложил на адмиралтейской верфи корабль «Пре-дестинация», или «Божье предвидение». «Ноября в 19 день, — записано в „Юрнале“, — на память св. мученика Авдия заложили корабль, именуемый Божие предведение, киль положили длина 130 футов, ширина 33 фута». По описанию более поздней официальной ведомости, корабль этот с названием «Божие сему есть предведение», был размерами в 130 u 32 фута и был вооружен 58 пушками[896]. Капитан Перри, видевший этот корабль позже, говорит, что киль его отличался особым устройством, изобретенным самим Петром и предохранявшим корабль от течи даже и в том случае, если бы киль этот оторвало[897].
23 ноября Петр получил московскую почту, привезшую ему между другими не дошедшими до нас письмами также сохранившиеся два письма: от Т. Н. Стрешнева и Виниуса, оба помеченные 15 ноября. Т. Н. Стрешнев, исполняя переданное ему Ф. А. Головиным распоряжение о переводе в Воронеж 500–600 добрых солдат из Белгорода, напоминал царю, что в Воронеже и близлежащих городах: Коротояке, Урыве и Костенске — стоит воронежский солдатский полк — 1065 человек, что в походе у князя Я. Ф. Долгорукого этот полк не был, был в воронежских лесах, «у лесного готовления», а теперь распущен по домам, предлагал царю на выбор для корабельного караула или передвинуть из Белгорода полк Афанасья Нелидова (599 человек), или же воспользоваться упомянутым воронежским солдатским полком. Воронежские солдаты удобны тем, что находятся поблизости; выписка о том, в каких городах и по скольку в каждом они стоят и на каком расстоянии каждый из этих городов от Воронежа, приложена к письму. Можно еще взять для той же цели вновь набранных солдат Карлусова белгородского полка. При письме были посланы на всякий случай заготовленные в Москве грамоты из Разряда в города о высылке того или другого полка[898]. Виниус, сообщив Петру о получении его письма от 3 ноября, по обыкновению осведомлял его о заграничных происшествиях по полученным в Москве иностранным газетам, «курантам». Послы союзных держав, которые вели войну с Турцией: империи, Венеции, Польши и России, с турецкими послами на конференцию еще не съезжались; послы считают, что из-за наступающей стужи трудно будет вести переговоры в тех разоренных местах, которые назначены для конференции. Мирным переговорам будет препятствовать французский король, который «путь к тому делу различными преграды заграждает». Военных действий между цесарскими и турецкими войсками не ожидается; только 2000 татар подъезжали к цесарским караулам; им дан добрый отпор, и они потеряли 20–30 человек убитыми да 14 взятыми в плен. В заграничных газетах напечатано об усмирении «здешних бунтовщиков», т. е. стрельцов, и о намерении царя предпринять поход на Черное море и «под крымские жилища». Польский король отправился в Литву для успокоения враждующих там партий. Ожидается собрание сейма. Испанский король Карл II, смерти которого тогда со дня на день ожидали, чтобы начать борьбу за испанское наследство, «пришел в совершенное здравие»; однако французы имеют наготове войска более 100 000 человек. Во многих местах, в цесарской земле и в соседних с Голландией местностях, также и в окрестностях Гамбурга, чувствуется большой недостаток в хлебе и большая дороговизна на него. Бранденбургский курфюрст намеревался осадить город Эльбинг, но договорился с городом и взял с него 200 000 ефимков, половину старинного долга, отсрочив платеж другой половины