30 апреля, в субботу на Пасхальной неделе, был парадный обед у третьего посла П. Б. Возницына, на котором имеем право предполагать присутствие царя: «за ествы, и за питья, и за пряные зелья» к столу было уплачено амстердамским торговым людям 131 ефимок, и по значительности этой суммы можем заключать либо о многолюдстве присутствовавших, либо об изысканности стола[224]. Этот обед состоялся перед отъездом Петра из Амстердама в путешествие по Голландии.
«Из Амстердама, — читаем в „Юрнале“, — десятник ездил с Францом Яковлевичем в Логу и были в иных городех; бытности их с неделю». Судя по дальнейшим письмам, Петр 9 мая был уже опять в Амстердаме, следовательно, путешествие «с неделю» приходится на промежуток времени между 30 апреля и 9 мая. Называемая «Юрналом» Лога — это, очевидно, Loo, замок принцев Оранских, любимая резиденция Вильгельма III, «где сад расположен весьма изрядно, изобилен фонтанами и всякими цветами и плодовитыми деревьями, имеет кругом рощи дубовые и липовые, в которых напущено много оленей, лосей и иных зверей»[225]. «Изрядные полаты и сад превеликой с водяными играми, в которой король Вилим часто приезжал», — так описывается Лоо в гюйсеновской редакции «Юрнала»[226]. Но в каких других городах побывал в этот раз Петр с Лефортом, неизвестно. Потому ли, что лицо, заносившее заметки в «Юрнал», не сопровождало государя в этой поездке, или по другой какой-либо причине, в «Юрнале» за отметкой о выезде Петра в путешествие по Голландии следует пропуск, продолжающийся до 15 мая[227].
Имея во второе пребывание в Голландии более досуга, чем в первое, когда он работал над постройкой корабля, Петр мог во время поездки по голландским городам с большей свободой предаться осмотру интересовавших его предметов, и надо думать, что это путешествие отличалось проявлением присущей ему любознательности, выражавшейся в посещении фабрик, мастерских, разного рода учреждений и осмотре всяких достопримечательностей. Может быть, именно к этой неделе, а не ко времени пребывания в Гааге в конце сентября 1697 г., как это делает Схельтема, следует относить поездку Петра в Дельфт и личное знакомство его со знаменитым голландским зоологом Левенгуком, впервые применившим микроскоп к исследованиям в зоологии, если только рассказы об этом знакомстве, приводимые в сочинениях Меермана и Схельтемы, имеют какую-либо достоверность. В Дельфте, повествует Схельтема, царь осмотрел с особым интересом находившиеся здесь оружейные заводы. По-прежнему ему страшно надоедала толпа любопытных, и, чтобы избавиться от нее, он сел в яхту и отплыл на середину реки Ши, на которой расположен Дельфт, пригласив с собой Левенгука. Здесь, на яхте, Левенгук показывал Петру усовершенствованные им микроскопы и объяснял ему закон кровообращения, демонстрируя его на экземплярах рыб. Царь с большим удовольствием занимался наблюдениями в микроскоп[228].
XVIII. Деятельность посольства в Амстердаме. Наем и отправка в Россию людей и снаряжения
Весной 1698 г. в разлуке с царем и затем по его возвращении в Голландию посольство продолжало свою дипломатическую деятельность, вело постоянные сношения с Посольским приказом и частью через него, частью непосредственно получало грамоты из различных государств. Так, от цесаря была получена грамота с поздравлением по поводу таванской победы; от польского короля такая же поздравительная грамота по поводу успехов русских войск в 1697 г. под Азовом; от Карла XII Шведского грамоты с уведомлением о его совершеннолетии и о состоявшейся коронации. Документы эти посольство пересылало Петру в Англию[229]. Грамота из Венеции с ответом на извещение о военных действиях за 1697 г. докладывалась Петру, как мы уже видели, по возвращении его в Амстердам 28 апреля[230]. Продолжались сношения посольства с тайным русским агентом в Вене Стиллой, передававшим известия о распространившихся в Вене слухах из Москвы[231]. Посетителем русского посольства продолжал быть посол польского короля Христофор Бозе, представивший, наконец, послам свою аккредитивную грамоту[232]. Сделал прощальный визит послам перед своим отъездом в Москву известный уже нам Петр Павел Пальма, архиепископ Анкирский[233]. Приготовляясь сами уезжать из Голландии, послы в марте писали в Берлин, в Вену и в Варшаву к резиденту А. В. Никитину о своем предстоящем путешествии через Бранденбургские, Саксонские и Австрийские земли с просьбами о соответствующих распоряжениях этих правительств[234].
Но главным предметом деятельности посольства в Голландии была, как мы уже знаем, не дипломатия, а приобретение средств для снаряжения черноморского флота: наем персонала и покупка необходимых вещей. Как было видно из переписки Ф. А. Головина с Петром в марте, еще перед поездкой Головина в Англию посольство приводило эти дела к концу. Головина тревожил вопрос о переводе денег из Москвы[235], о чем еще в декабре 1697 г. посольство сносилось с приказом Большой казны, выписывая оттуда на предстоящие расходы сумму в 82 000 ефимков (по 50 копеек ефимок) и 40 000 золотых (по 1 рублю золотой), всего, следовательно, 81 000 рублей[236]. Эта сумма и была переведена начальником приказа Большой казны князем П. И. Прозоровским в Амстердам в 20 векселях, выданных живущими в России голландцами на своих амстердамских соотечественников, например: Данило Гартман выдал вексель на Яна Виллинга, Елисей Клюк — на Эгберта Тес-синга, Исаак Гутман — на своего сына Адольфа Гутмана и др.[237] Прозоровский перевел ту сумму, которая требовалась, но в несколько иной валюте, чем ему писали, именно: прислал векселей на 101 999 ефимков 14 алтын 4 деньги, что составляло 51 000 рублей, и на 29 999 золотых 24 алтына (30 000 рублей), всего, следовательно, как и требовалось, на 81 000 рублей[238]. Векселя эти пришли в Амстердам 24 февраля, и, получая постепенно по ним деньги, посольство имело возможность оплачивать свои обязательства по произведенным расходам: по найму, содержанию и отправке людей и по закупке и пересылке припасов. Эта деятельность посольства хорошо резюмирована в общем ее обзоре, помещенном в «Статейном списке». «И по его, великого государя, указу, — читаем мы там, — жили великие и полномочные послы в Амстрадаме, за приговором и за наймом в его, великого государя, службу началных людей и матросов, и всяких чинов людей к черноморскому флоту и за готовностию (т. е. изготовлением) и приговорами ружья и корабелных припасов и за отпусками тех иноземцев март и апрель месяцы майя по 15-ое число. И живучи в тех числах, в его, великого государя, службу многим своим прилежным радением и трудами приговорили и наняли на черноморской воинской флот к генералу и адмиралу (т. е. Лефорту) вице-адмирала (Корнелия Крюйса), шоутбейнахта (Яна фон Реза), капитанов, комендоров, порутчиков, шиперов, штюрманов, боцманов, огнестрельных мастеров, бомбардиров, подкопщиков и инженеров и к строению и деланию кораблей корабелных мастеров, плотников, рещиков, кузнецов, конопатчиков, блок-макаров, парусных мастеров, слюзных и каменных, и мостовых, и компасных мастеров, и живописцев, и моляров, и часовников, и матрозов с тысячу человек»[239].
Нанятые на русскую службу иноземцы с указанием имен «началных людей» и с обозначением сумм выданного им вперед жалованья перечислены в «Расходной книге» посольства. Они подразделяются здесь на четыре группы: во-первых, группа «Крюйсова приему», т. е. нанятая через посредство Крюйса, оказывавшего, как мы уже знаем, большие услуги посольству в найме персонала для флота. Сюда, кроме самого Крюйса и шаутбейнахта фон Реза, вошли 4 капитана: Питер фон Памбург, Симон Рокоскин, Франц Диберт, Симон Голт-Гейзен, 23 комендора, 36 поручиков, 17 штурманов, 15 подштурманов, 52 лекаря, 34 боцмана, 32 боцманамта, 15 констапелей, 344 матроса, 4 кока, 4 бутолера, 7 шлюзных и каменного дела мастеров, архитектурный мастер Юрий-Вилим Дегений, принятый в Оружейную палату, математик и инженер Ганц Шейльдорф и 37 человек мастеров «рукодельного дела»: мельники, плотники, слесаря, кузнецы, блок-макеры, зейл-макеры, конопатчики и рещики. Всего в группе Крюйса перечислены 626 человек. Другую партию составляли греки, славяне и итальянцы с капитанами Стамати Камеру, Андреем Депиором и Александром Малиной. Третья группа образовалась из англичан; в ее составе указываются майор Леонард фон-дер-Штам и с ним 57 человек огнестрельных мастеров, пушкарей, бомбардиров, мостовщиков и подкопщиков; далее огнестрельный мастер Ян Альберт Декордес с товарищи 12 человек, и особо указаны корабельный плотник Ян Ден и шлюзный мастер Джон Перри с его толмачом Класом. Наконец, четвертая группа, очень небольшая по числу: 3 бомбардира-шведа — Грундель, фон Гогерлинде и Рудольф Гершоу. Вне этих групп стоит часовых дел мастер Гарноль. Всего всем этим принятым на службу иноземцам было выдано 42 622 ефимка 15 алтын 4 деньги; при этом вице-адмиралу Крюйсу жалованья вперед за полгода 1800 ефимков; ему же подъемных — «чем ему до Москвы доехать» — 400 ефимков; двум его служителям 56 ефимков[240].