Август взвесил, какие неприятности серьезнее, и выбрал сторону шляхты. Пытался заигрывать с ней, за те или иные услуги расплачивался пожалованиями плодородных украинских земель. А с казаками он пробовал схитрить. Обратился к ним, что они должны верой и правдой послужить на войне. За это будут получать деньги, награды. А после победы будет гораздо удобнее поднять вопрос о казачьих правах, сослаться на их подвиги, заслуги. Сейм, конечно же, примет это во внимание. Наказной гетман Самусь и полковники согласились. Отправили королю отряд конницы и пехоты. Вместе с саксонцами казаки осаждали Ригу.
Но Польша-то в войну не вступила! Пока казачье воинство рыло траншеи и строило батареи в Лифляндии, коронный гетман Любомирский с корпусом из 4 тыс. шляхты и наемников попытался с налета захватить Фастов. У него ничего не вышло. Палий подозревал неладное, как следует укрепился, организовал разведку. Поляки наткнулись на город, готовый к обороне. Штурмовать не рискнули, сожгли посады и удалились. Этот набег стал объявлением открытой войны.
А в следующем году на Речь Посполитую двинулись шведы! Тут уж панам хочешь или не хочешь пришлось вооружаться. В Литве собиралась армия под командованием литовского гетмана Огинского, преградила путь неприятелю. Но Карл вообще обошелся без основных своих сил. Вырвался вперед с авангардом в несколько сотен человек. Польское и литовское рыцарство было уверено, что шведы далеко, вело себя беспечно. И вдруг на него налетел сам шведский король! Никто не удосужился разобраться, что у Карла крошечный отряд. Поднялась паника. Сборные отряды панов и наемников хлынули кто куда, рассыпались. Шведы победоносно вошли в Вильно…
Тем временем Август силился поднять против захватчиков всю Польшу. Сейм с запозданием принял постановление о «посполитом рушении» — всеобщем ополчении шляхты. А король дополнил его свирепым указом. Угрожал, что все, не явившиеся на службу, будут преданы «очень мучительной и позорной смерти: у них будут сначала отрублены руки и ноги, отрезаны носы и уши, а затем они будут посажены на кол, или колесованы, или разодраны лошадьми». Это были не пустые слова. В Варшаве начались жуткие показательные расправы над дезертирами. Острыми зрелищами любовались и знать, и простонародье, но результат стал нулевым.
На эшафоты тащили только мелких шляхтичей. Трогать мало-мальски заметных панов Август не осмеливался. Но и шляхта быстро сориентировалась, стала укрываться в свитах панов. Сражаться со шведами находилось слишком мало желающих. Кто-то выжидал, отсиживался по домам. Другие уже перетекали к Карлу, он выглядел победителем. Ожила профранцузская партия — а в нее входили высшие католические круги, видные военные. Шведы-то были для них союзниками. А для польских протестантов они были единоверцами.
Как раз в это время по Европе заполыхала война за «испанское наследство». Или, как ее называли, «большая война». Сцепились в клубок все ведущие западные державы. Франция, Испания, Англия, Голландия, Австрия, германские и итальянские княжества. Петр полагал это выгодным для России. Ведь союзниками Карла XII являлись и Франция, и Англия, и Голландия. Теперь они дрались между собой, помогать шведам не могли. Однако обе стороны заигрывали с Карлом. Людовик XIV не терял надежды, что шведская армия, разобравшись с Августом и с русскими, вторгнется в Германию. Станет решающей чашей весов в европейской схватке. Англия и Голландия опасались этого. Да и вообще не желали вмешательства Карла в общую схватку. Боялись, как бы шведы не расширили свою империю на Германию — в дополнение к тем землям, которые хапнули в прошлым войнам.
Одержанные победы и всеобщее международное внимание кружили Карлу голову. Он уже чувствовал себя распорядителем европейских судеб. В его ставке начались переговоры, кому передать корону Польши? Повторять старый сценарий с избранием на престол французского принца было нельзя — теперь это поссорило бы шведов и поляков со всей антифранцузской коалицией. И к тому же, Карл нацеливался убить двух зайцев. Отработать французские субсидии, но интересы соблюсти собственные. Посадить короля, который будет устраивать Людовика, а на самом деле станет орудием шведов.
Такой кандидатурой шведский король видел Якуба Собесского. Сын покойного короля Яна Собесского, знаменитого победителя турок. Но о Собесском болтали слишком много. А те же паны, наносившие визиты шведам, потом появлялись при дворе Августа. Старались чем-нибудь поживиться в обоих лагерях, урвать награды там и тут. О роли, которая предназначается Собесскому, узнали сторонники Августа. Успели схватить Якуба и увезти в Саксонию. Шведы лишились столь удобного альтернативного короля.
Кроме того, у Карла блестящее искусство тактики сочеталось с серьезными стратегическими просчетами. Совершая стремительные броски и одерживая умопомрачительные успехи, он мог потом надолго остановиться на одном месте. Пополнял припасы, позволял подчиненным вволю пограбить. Да и сам пополнял казну награбленными ценностями. Весь 1701 г. шведы оставались в Литве, разоряли Белоруссию. Тем самым позволяли противникам опомниться, хоть как-то сорганизоваться.
Впрочем, для поляков это оказалось невозможно. У них возник «второй фронт». Предводители правобережных казаков Самусь, Палий, Искра и Абазин уже убедились, что паны не намерены мириться с ними и налаживать взаимоприемлемые отношения. Но теперь Речь Посполитая рушилась! В начале 1702 г. в Фастове собралась Рада — делегации от казачьих полков, от городов, духовенства. Приняли постановление, что настал самый подходящий момент поднимать народ, скинуть польское владычество и передаться под руку русского царя.
Восстание разлилось мощно и широко. К казачьим отрядам присоединялись крестьяне. На помощь пришли 3 тыс. запорожцев под началом атамана Федора Шпака развернули наступление по Днестру. За несколько месяцев были освобождены города Богуслав, Корсунь, Бердичев, Бар, Брацлав, Винница, Быхов, Шаргород, Калуш, Жванец, Могилев-Подольский, Умань. Всюду повстанцы истребляли поляков и евреев. Кто сумел, разбегались. Ополчение шляхты под командованием Потоцкого было разбито и рассеяно. Главным городом в польской Украины считалась Белая Церковь. После двухмесячной осады Палий взял ее, уничтожив гарнизон. Сильной крепостью считался и Немиров, три дня отражал атаки. Но против поляков восстали жители, и город тоже был взят.
И без того рыхлые силы Речи Посполитой приходилось разделять. Причем основное войско развернулось против повстанцев. А против Карла оставались отдельные отряды. Один из них, под предводительством князя Вишневецкого, действовал очень неплохо. Внезапным налетом сумел разгромить подразделение шведов, беспечно оторвавшееся от своих. Но никакого серьезного сопротивления не было. По весне 1702 г. Карл XII снялся из Литвы, в мае подошел к Варшаве. Август предпочел с ним не встречаться, улизнул в Краков и объявил, что переносит туда столицу. Разочаровавшись в поляках, он снова вызвал свою саксонскую армию.
А Варшава сдалась шведам без боя. Они отдохнули, пополнили запасы и тоже выступили на Краков. Саксонцев они разгоняли. Да и Август рассудил, что удобнее будет уклониться от сражения — благо, Речь Посполитая была обширной державой. Беги куда хочешь. Краков капитулировал после недолгой осады, и Карл содрал с него 100 тыс. золотых контрибуции — за то, что сдался не сразу.
Между тем, восстание достигло пика своих успехов. Была освобождена значительная область на Правобережье Днепра, в Поднестровье, Подолии, на Волыни. Гетман Самусь принялся распространять воззвание. Дескать, он принес присягу «за весь народ малороссийский» быть верным русскому царю. Правобережье должно соединиться с братьями на Левобережье, и он, Самусь, с готовностью уступает первенство Мазепе, признает себя подчиненным.
Но… сам-то Мазепа оказался совсем не в восторге от подобного варианта — объединять Украину под властью России. В ноябре 1702 г. Самусь, Палий и Искра прислали к нему посольство. Просили, чтобы он принял под покровительство освобожденные районы. Мазепа резко и категорически отказал. Мало того, он под страхом смерти запретил своим подданным ездить на Правобережье, возить туда какие-либо товары и вообще оказывать любую помощь. А перед царем он постарался оклеветать повстанцев, выставлял их смутьянами, злодеями, бездельными пьяницами.
Что касается Петра, то ему в данное время было никак не с руки принимать мятежную область! Отшвырнуть от себя Августа, поляков. Уж какие есть, но ведь последние союзники! Оттягивают врага на себя — и слава Богу… Но царь уже успел понять, что паны отнюдь не друзья нашей страны. К мятежным казакам он отнесся совсем не так, как Мазепа. Симпатизировал им, решил наладить связи. А со временем, глядишь, и впрямь притянуть к себе Правобережье? Почему бы и нет? Но сейчас ситуация, конечно же, была не подходящей. В декабре 1702 г. Петр прислал письмо Самусю и Палию. Предложил свой вариант урегулирования. Сдать полякам занятые города, а казакам уйти в Россию. Палий развел руками и ответил, что это невозможно — если здешние города останутся без защиты, поляки разорят их и вырежут православное население.
Он оказался прав. Ради подавления мятежа паны даже «забыли», что по их стране разгуливают шведы. Желающих сражаться под знаменами Августа были единицы. Зато под знамена Адама Сенявского, назначенного усмирять казаков, собралось 15-тысячное войско с 44 орудиями. Тут-то забыли разногласия сторонники и противники Августа, душить православных объединились все. Это считали менее опасным и куда более выгодным — будет добыча, будут участки земли, очищенной от казаков. Сенявский попросил помочь и соседей: крымского хана, Петра и Мазепу. Татары откликнулись, прислали конницу — открывалась возможность шикарно поживиться невольниками. Но царь подобное приглашение проигнорировал и Мазепе вмешиваться запретил.
Зимой 1702/1703 г. повстанцы разошлись по разным городам и местечкам. Считали — пока снега и морозы, их ничто не тронет. Не тут-то было. Каратели обрушились в январе. Уничтожали отряды и отрядики, зимовавшие порознь. Самусь собрал значительные силы, но бойцы у него были разношерстные, казаки вперемежку с крестьянами. Поляки под Староконстантиновом разгромили их. Пленных не брали, истребляли поголовно. Захватив селение, каратели собирали импровизированный суд. Если признавали, что жители участвовали в восстании, казнили всех, не разделяя виновных и невиновных. Разгромив под Немировом и Ладыжиным полковника Абазина, поляки установили целый лес кольев. На них посадили раненного Абазина с пленными соратниками и 2 тыс. стариков, женщин, детей — все население Ладыжина. Если же за мирными жителями не находили явной вины, а всего лишь подозревали, что они симпатизировали мятежникам, им резали уши — таких наказанных было 70 тыс.