Москве, а лето в Ярославле; и когда слыхал о каких видениях или читал в курантах, что в Питербурхе тихо и спокойно, говаривал, что видение и тишина не даром: «Может быть, либо отец мой умрет, либо бунт будет».
Ни слова о реальных действиях – только «сказывал», «говаривал» да «писал жалобы», но для смертного приговора этого было достаточно,[152] тем более что царевич полностью признал свою вину (под пытками почти все признаются): «Ежели… цесарь бы начал то производить в дело, как мне обещал, и вооруженной рукою доставить меня короны Российской, то б я тогда, не жалея ничего, доступал наследства, а именно, ежели бы цесарь за то пожелал войск Российских в помочь себе против каком-нибудь своего неприятеля, или бы пожелал великой суммы денег, то б я все по его воле учинил, также министрам его и генералам дал бы великие подарки. А войска его, которые бы мне он дал в помощь, чем бы доступать короны Российской, взял бы я на свое иждивение, и одним словом сказать, ничего бы не жалел, только чтобы исполнить в том свою волю».
В приговоре по делу царевича Алексея, вынесенном министрами, сенаторами, военными и гражданскими чинами 24 июня 1718 года, сказано: «…единогласно и без всякаго прекословия согласились и приговорили, что он, царевич Алексей, за вышеобъявленные все вины свои и преступления главныя против государя и отца своего, яко сын и подданный его величества, достоин смерти». Правда, в самом конце содержалась оговорка: «подвергая впрочем сей наш приговор и осуждение в самодержавную власть, волю и милосердное разсмотрение его царскаго величества всемилостивейшаго нашего монарха». Первым приговор подписали Александр Меншиков и генерал-адмирал граф Федор Апраксин, а последней была подпись московского вице-губернатора Василия Ершова.
Напрашивается вопрос: почему вина бывшей царицы и лиц из ее окружения была официально подтверждена царским манифестом, а осуждение царевича было поручено суду? Для ответа на него нужно принять во внимание еще одно обстоятельство – в приговоре сказано только о царевиче, все прочие виновные, выявленные в ходе розыска, здесь не фигурируют. И вообще, кроме Петра и Алексея, в приговоре упоминаются только «господин тайный советник Толстой» и «капитан от гвардии Румянцев» как люди, доставившие царевичу послание от отца.
Прежде всего, Петру не хотелось выступать в роли сыноубийцы. Да, царевич был виноват в том, что не подчинился отцовской воле и замышлял недоброе против отца, но лучше пусть его осудят сановники. Также не хотелось лишней огласки, которую нельзя было бы избежать в случае с манифестом (в отличие от царского указа приговор суда повсеместно зачитывать не полагалось). Что же касается имен прочих фигурантов дела, то их утаили из соображений государственного престижа – незачем загранице знать, какие у нас тут заговоры составляются!
После вынесения приговора Алексея еще дважды допрашивали (с пристрастием). 25 июня – по поводу найденных у него дома тетрадей, а 26-го – неизвестно по какому поводу, но целой коллегией из девяти сановников во главе с Меншиковым. В тот же день царевич скончался. В записной книге Санкт-Петербургской гарнизонной канцелярии написано: «Того же числа по полудни в шестом часу, будучи под караулом в Трубецком роскате в гварнизоне, царевич Алексей Петрович преставился». А запись в «Повседневных записках» князя Меншикова еще лаконичнее: «В тот день царевич Алексей Петрович с сего света в вечную жизнь переселился». В обоих документах отражен только факт смерти царевича, без каких-либо сопутствующих деталей, но все и так ясно – Алексей был убит или же умер от последствий пыток.
Упоминавшийся выше офицер на «службе Пруссии, России и Великобритании» Питер Генри Брюс писал, что Алексей был отравлен. По словам Брюса, генерал-аншеф Адам Вейде, сенатор и президент Военной коллегии, отправил его к аптекарю Беру за питьем для царевича, велев сообщить, что питье должно быть крепко, поскольку царевич «очень болен». «Услышав от меня такое приказание, Бер побледнел, затрепетал и впал в большое замешательство, – пишет Брюс. – Я так удивился, что спросил его, что с ним сделалось. Он ничего не мог ответить».[153] Питье у аптекаря забрал Вейде, а Брюсу было приказано сторожить царевича. Спустя некоторое время после приема снадобья Алексей «корчился в жестоких конвульсиях» и умер.
«Июня двадцать шестого числа в седьмом часу по полудни царевич Алексей Петрович в Санкт-Петербурге скончался», – извещала официальная «Записка преставлению и погребению Царевича Алексея Петровича». Далее следует описание похорон. 28 июня тело царевича было выставлено для прощания в церкви Пресвятой Троицы, первой церкви Северной столицы, где пробыло до 30-го числа. Доступ к телу был разрешен всем желающим, это делалось для того, чтобы в народе не осталось сомнений по поводу смерти царевича (известно же, что такие сомнения порождают самозванцев). На церемонии погребения, состоявшейся 30 августа, присутствовали Петр и Екатерина. Похоронили Алексея в соборе Петропавловской крепости.
Для розыска по делу царевича в Петербурге в феврале 1718 года была учреждена Тайная канцелярия, аналогичная московскому Преображенскому приказу и также управлявшаяся князем Иваном Федоровичем Ромодановским, сыном князя Федора Юрьевича Ромодановского, унаследовавшим от отца должность и титул князя-кесаря. Тайная канцелярия просуществовала до 1726 года, а затем в 1731 году возобновила работу уже как Канцелярия тайных и розыскных дел.
Есть мнение, что конфликт между Петром и Алексеем был спровоцирован Екатериной, которая сначала настроила царя против сына, затем через Кикина и других своих агентов склонила царевича к бегству, а в завершение интриги руками Петра Андреевича Толстого «сделала из мухи слона», придав семейному раздору вид государственного заговора. Попутно царица избавилась от ряда знатных недоброжелателей, считавших законной царицей Евдокию Лопухину. А что? Крестьянка, сумевшая стать царицей, вполне могла провернуть подобную интригу. Но это всего лишь версия, хотя и весьма любопытная, могущая лечь в основу захватывающего исторического триллера (идею автор бескорыстно дарит всем желающим, поскольку сам пишет только документальные исторические произведения).
А.И. Шарлемань.
Петр Первый объявляет Ништадтский мир на Троицкой площади в 1721 году. 1860
Вольфганг Заубер.
Основание Санкт-Петербурга Петром I России. XVIII век
Глава восьмаяГосударь Император
План Санкт-Петербурга. 1698
«Монарх удостаивал своим посещением не токмо знатных, но и самых низких и бедных людей, и не отказывал звавшим его на обед, хотя б для сего должно было ему входить в хижину простого мастерового, или матроса. Однажды Государь, осматривая работу у галерной гавани, сказал командиру оной господину порутчику Неплюеву: “Я зван на родины, поедем со мною”. И приехав к работнику команды сего Неплюева, поцеловал родильницу, и пожаловав ей рубль, выкушал рюмку водки, и закусив пирогом с морковью, подал кусок оного поручику: “Знаешь, брат, – сказал он ему, – это природная наша пища, а не итальянская”».
С марта 1718 года, после окончания московского розыска, Петр осел в Петербурге, иначе говоря – стал проводить в столице бóльшую часть времени. Постоянные разъезды остались в прошлом. К «оседлой жизни» царя побудил не столько возраст, сколько наладившийся государственный уклад и переход Северной войны в ее завершающую, победительную фазу.
Стараниями генерал-губернатора светлейшего князя Меншикова Петербург за пятнадцать лет стал крупным городом, в котором незазорно было проживать царю. Меншиков старался, но и о себе не забывал. О казнокрадстве светлейшего ходили легенды, и одну из них хочется привести как пример царского самодурства (случалось, что уж греха таить).
Петр захотел превратить Васильевский остров в подобие Амстердама: прорыть через остров три широких канала, от которых к домам будут отходить каналы поуже. По периметру остров должна была окружать набережная, предназначавшаяся для прогулок. Строившим дома на острове Петр приказал «при своих палатах делать гавани… к двум домам одну гавань… а без гаваней тех палат не делать… понеже таковые гавани весьма тем жителям будут потребны для их домовых нужд».
Иметь свой собственный Амстердам – дело хорошее. Пускай иностранцы видят, что мы тоже не лыком шиты. Но можно представить, во что бы превращался изрытый каналами остров во время каждого наводнения…
Легенда гласит, что Меншиков присвоил часть средств, отпущенных на рытье каналов, и потому каналы получились узкими, непригодными для плавания. Петр расстроился, в очередной раз поколотил фаворита палкой и велел каналы засыпать… Но на самом деле все было немного иначе – по какой-то причине Петр не оговорил ширину каналов, и Меншиков прорыл их по своему усмотрению. «Заметя, что каналы уже амстердамских, и справясь о том у резидента Вильда, – пишет Пушкин в «Истории Петра», – он [Петр] закричал: “Все испорчено” и уехал во дворец в глубокой печали, Петр жестоко пенял за то Меншикову. Архитектор Леблонд советовал сломать дома и завалить каналы и строить все вновь. «“Я это думал”, – отвечал Петр и после уж никогда о том не говорил». Дело было в 1718 году, а каналы засыпали только в 1767 году, по приказу Екатерины II. Можно предположить, что Петр планировал переустроить остров, но руки до этого у него не дошли. А может, разочарование оказалось настолько сильным, что о каналах даже думать не хотелось, тем более что у Петра была другая «игрушка» – Летний сад, задуманный как «маленький Версаль». В устройстве сада в очередной раз проявилось петровское стремление сочетать приятное с полезным, или, если точнее, извлекать практическую пользу из любого начинания. Шестьдесят установленных в саду фонтанов изображали сцены из басен Эзопа, а рядом был вывешен текст басни с комментариями. Под настроение Петр мог прочесть посетителям сада краткую лекцию у того или иного фонтана.