Лишь Петру I в 1701 г. удалось частично осуществлять секуляризацию: владения духовных феодалов были разделены на две части: доходы одной из них поступали в казну, а другой шли на содержание монашествующих и епархий. Но такой порядок существовал до 1720-х годов, когда по до конца не известным причинам Петр Великий передал все владения духовным феодалам. Формальным основанием для этого послужила жалоба духовенства на то, что приказчики светской доли владений так усердно грабили крестьян, что напрочь разорили их хозяйство.
При Екатерине I секуляризационный процесс вновь приобрел актуальность, однако смерть императрицы и опала Меншикова прервали его. Он возобновился в царствование Анны Иоанновны, когда активный сторонник секуляризации руководитель Монастырского приказа А. И. Мусин-Пушкин в 1739 г. с согласия императрицы подготовил указ о его реализации, но, как это нередко бывает в истории, случайность затормозила процесс: инициатор секуляризации Мусин-Пушкин был причастен к кружку Волынского и оказался в опале, а императрица через несколько месяцев скончалась.
Секуляризация владений духовенства приобрела значение веления времени, но набожная императрица Елизавета Петровна, не желая ссориться с духовенством, решительно заявила: «Только после моей смерти». Между тем монастырское начальство, усвоив мысль о неизбежности секуляризации, непомерными поборами лишало монастырских крестьян возможности воспроизводства своего хозяйства. Полторы сотни тысяч монастырских крестьян находились в неповиновении, отказывались выполнять повинности, чем ускорили осуществление секуляризации. Плод, как говорится, созрел.
Вступившему на престол Петру III, не обремененному православной верой и фактически оставшемуся лютеранином, ничего не стоило 16 февраля 1762 г. подписать именной указ, гласивший: «Как ее величество государыня императрица Елизавета Петровна, соединяя благочестие с пользою отечества и премудро различая вкравшиеся злоупотребления и предубеждения от прямых догматов веры и истинных оснований православные восточные церкви, запотребно нашла монашествующих, яко сего временного жития отрекшихся, освободить от житейских и мирских попечений и вследствие того, присутствуя своею особою в тогдашней конференции, а именно 30 сентября 1757 года, сама такое полезное всему государству о управлении архиерейских и монастырских вотчин узаконение положить изволила, которое одно, независимо от прочих великих ее императорского величества дел и благодеяний своему отечеству достаточно было бы учинить славную ее память бессмертною; но хотя его императорское величество, присутствуя недавно сам в Сенате и повелели помянутое узаконение немедленно и обще с Синодом в действительное исполнение привести, однако же как в рассуждении важности сей материи, так и дабы паки в бесплодных и нерешенных толь справедливо и предусмотрительно делу советованиях и сношениях не тратить напрасно время восхотели его императорское величество через сие точнее Сенату повелеть, чтобы вышеизображенное узаконение императрицы Елизаветы Петровны как наискорее по точному и прямому содержанию без всякого изъятия самым делом в действо произведено и непременно всегда исполняемо было.
За потребно еще его императорское величество находит указ императора Петра Великого о непострижении в монастыре без особливых указов подтвердить чрез сие во всем его содержании и силе». Далее следует перечень мер, связанных с проведением секуляризации: учредить для управления изъятыми вотчинами Коллегию экономии, обязать крестьян платить оброк в размере одного рубля, причем отдать им землю, которую они ранее пахали, доход собирать на монастыри, но расходовать его по штатам. Манифест определял размеры денежного и продовольственного содержания как монахам, так и церковным иерархам и архимандритам.
Итак, секуляризация владений черного и белого духовенства явилась итогом развития процесса, истоки которого находились в предшествующих столетиях. Даже главный мотив этой акции — забота о том, чтобы духовенство было освобождено «от житейских мирских попечений» и сосредоточило свои заботы на духовной жизни подданных, — указ 16 февраля заимствован у законодательства времен Екатерины I, впрочем, как и учреждение Коллегии экономии. Тщетно искать всего этого в тексте А. С. Мыльникова. Зато в нем мы обнаруживаем фразу: «Поручив Д. В. Волкову подготовку этого законодательства, император принял в его разработке личное участие», но в чем оно выражалось, какие исправления и дополнения внес Петр III в указ, не извещает читателя ни Штелин, на которого ссылается автор, ни он сам.
Точно такое же отсутствие историзма можно обнаружить и на страницах сочинения А. С. Мыльникова, посвященных старообрядцам. Автор утверждает: «Петр III не только последовал такому совету (Ломоносова — бороться со старообрядцами распространением просвещения. — Н.П.), но и пошел значительно дальше, признав право своих подданных на свободу совести», игнорируя при этом то обстоятельство, что существование старообрядцев было легализовано еще Петром Великим, а за распространение просвещения как средства борьбы с отклонениями от официального православия ратовал В. Н. Татищев. Умалчивает А. С. Мыльников и о том, что при набожной императрице Елизавете Петровне ее усердие возвратить фанатиков в лоно официального православия насилиями дало противоположные результаты — число «гарей», то есть самосожжений, в ее царствование возросло во много раз.
Обратимся к трактовке А. С. Мыльниковым еще одного документа периода царствования Петра III: «Примечательные меры по более широкому использованию вольнонаемного труда — конечно, насколько то позволяли условия крепостного права». Далее следует односторонняя трактовка указа, запрещавшего мануфактуристам покупать крепостных крестьян к своим предприятиям и довольствоваться наемными работниками. Подлинная цель, преследуемая законодателем этим указом, состояла в предоставлении дворянам монопольного права на владение крепостными крестьянами. Главная забота государства состояла в повышении конкурентоспособности дворян, занимавшихся промышленным предпринимательством. Но из этого следовало, что указ должен содействовать укреплению позиций крепостной мануфактуры. Однако объективно указ способствовал и развитию капиталистической мануфактуры. Нельзя не отметить, что промышленники и купцы, болезненно переносили запрещение покупать крепостных, а в наказах депутатам и выступлениях их в Уложенной комиссии они единодушно требовали восстановления права покупать крепостных. Не лишне напомнить, что три с половиной десятилетия спустя, когда Павел I восстановил отнятое у промышленников право покупать крепостных, среди них обнаружились лишь единицы, воспользовавшиеся этой возможностью — формирование рынка достигло такого уровня, что вызвало у них утрату интереса к владению «крещеной» собственностью. Таковы вкратце, на наш взгляд, ошибки А. С. Мыльникова, автора монографии о Петре III.
Заслуживает внимания то обстоятельство, что эти промахи преследуют заранее поставленную цель — представить императора Петра III монархом, активно участвовавшим в законотворчестве, не объясняя причин того, почему важнейшие нормативные акты были обнародованы Петром III в первые три месяца его царствования и прекратились в последующие три месяца.
Казалось бы, автор должен был мобилизовать свои исследовательские усилия на то, чтобы аргументированно отклонить обвинения в адрес Петра III, выдвинутые казанским профессором Н. Н. Фирсовым, имеющим репутацию серьезного ученого, в том, что император был хроническим алкоголиком и в состоянии опьянения, по свидетельству А. Т. Болотова, болтал несусветный вздор, что он, по словам Екатерины II, во время похорон Елизаветы Петровны то отставал «от везущего тела одра» сажень на 30, то пускался вдогонку кортежа, то вместе с вельможами забавлялся играми, достойными «малых ребяток», что, по мнению Н. Н. Фирсова, «будучи самодержцем, этот полубольной и слабый человек» продолжал вести постыдную жизнь, «которую раньше он вел в компании своих лакеев и которую теперь можно было развернуть во всю ширь, какая могла быть допущена его властью и всеобщим повиновением и пресмыкательством перед ним».
Худ. Рокотов Федор Степанович. Портрет великого князя Петра Федоровича. 1758 г.
Хост, масло. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Опровержений известных оценок личности Петра III у А. С. Мыльникова нет, но зато в его монографии можно обнаружить немало оценок, осуждающих Екатерину II. Каких только уничижительных слов в ее адрес читатель не встретит на страницах его монографии. Между тем личности, которые он характеризует, как и их место в законотворчестве, были явно неравноценны и, бесспорно, пальму первенства как по интеллекту и по образованности, так и по другим свойствам натуры следует отдать Екатерине II.
Что касается опубликования в первые три месяца царствования важнейших для России нормативных актов, то они, на мой взгляд, объяснялись, с одной стороны, свойствами характера Петра III, непоседливого, непременно чем-либо озабоченного, важными делами или детскими забавами; во-вторых, несомненно влияние на обнародование важных манифестов и указов оказывало его стремление заслужить уважение и доверие дворянства, которыми он не мог похвастаться. Наконец, в-третьих, активность Петра III в опубликовании важных нормативных актов стимулировала попытку получить очередную похвалу своего кумира Фридриха II.
Надлежит отметить, что роль прусского короля в царствование Петра Федоровича, безрассудное ему поклонение и внешнеполитические акции в его пользу недооценены А. С. Мыльниковым, пытавшимся оправдать фактически предательские по отношению к интересам России поступки императора. Это явно сказалось на содержании главы «Тернии миротворчества».
Уже название главы скрывает подлинную роль Петр III в развале антипрусской коалиции: выход России из этой коалиции и призыв Петра Федоровича к бывшим союзникам объяснялся не осуждением войны, как таковой, а стремлением заключения перемирия, а затем и мира с Фридрихом II, использовать освободившиеся войска России для похода против Дании с целью отвоевать Шлезвиг. Во внешнеполитических акциях Петра III отчетливо прослеживается его стремление проводить политику в ущерб интересам России.