[1410]. Первоначально Петр Алексеевич надеялся, что торжество самодержавия продлится недолго и его приезд лишь откладывается, а не отменяется, однако судьба распорядилась иначе.
Но коль скоро возвращаться в Россию и издавать там анархистскую газету было невозможно, этот замысел был воплощен Кропоткиным за границей. Издание газеты с новым названием было задумано Петром Алексеевичем уже в феврале 1906 года. «Я хотел бы выпустить хотя бы Листки "Хлеба и Воли"», писал он в письме от 23 февраля Лидии Иконниковой-Гогелиа[1411]. Окончательное же решение об издании газеты было принято «хлебовольцами» в августе 1906 года[1412]. На редакционных совещаниях в Лондоне 6 и 9 сентября было утверждено название газеты, избрана ее редакция. Было решено, что новое периодическое издание будет посвящено «жизни и деятельности русских анархистов, ‹…› и вообще – задачам русского революционного движения»[1413].
В эти сентябрьские дни Кропоткин собрал в Лондоне на квартире Александра Шапиро восемь единомышленников, чтобы обсудить издание новой газеты. В итоге собравшиеся решили издавать раз в две недели «Листки "Хлеб и Воля"». 17–18 сентября 1906 года Кропоткин и «хлебовольцы» провели съезд в Лондоне. Собирались они на квартире Шапиро. Кроме Петра Алексеевича и Софьи Григорьевны, участвовали Мария Гольдсмит, Владимир Иванович Федоров-Забрежнев (1877–1939), его жена Софья Ивановна Иванова-Левкович (ок. 1884–1919), Даниил Исаевич Новомирский (Яков Кирилловский; 1882 – после 1937), Книжник-Ветров, Павел Кушнир, Нагель, Александр и Ф. Шапиро. Большинство из них участвовало в собраниях 6 и 9 сентября. Заседания съезда проходили в душевной обстановке, за чашкой чая. Кропоткин произнес вступительную речь, рассказав о политической ситуации в России и обозначив вопросы, по которым докладчики уже заранее подготовили выступления. Он прочитал два доклада: «Революция политическая и экономическая» и «Наше отношение к крестьянским и рабочим союзам». Мария Гольдсмит говорила о том, какой должна быть анархистская организация. Она же сделала доклады о всеобщей стачке и об отношении анархистов к политической и экономической борьбе. С докладом об отношении анархистов к террору выступил Федоров-Забрежнев. Книжник-Ветров высказался о том, возможно ли сотрудничество анархистских организаций с политическими партиями. И его выводы были самыми отрицательными. На следующий день были приняты резолюции по докладам, принимали их по принципу единогласия. По этой причине не была принята антивоенная резолюция, относительно которой имелись различные точки зрения[1414]. Скажем немного о решениях съезда «хлебовольцев».
Кропоткин в своих докладах повторил свои выводы относительно характера революции в России. Он предлагал направить борьбу народа «одновременно против капитала и против государства»[1415]. Кропоткин предполагал, что опыт социальных преобразований, проводимых самими трудящимися на каждом предприятии, в каждом городе и деревне, поможет укоренить в их сознании идеи анархического коммунизма. В число социально-экономических требований, открывавших путь анархо-коммунистическим преобразованиям, он включал переход помещичьих и государственных земель в руки крестьян; обеспечение права «на землю для всех тех, кто хочет возделывать ее своими руками»; сокращения рабочего дня на предприятиях; переход предприятий и служб в руки рабочих и служащих; установление широкого народного самоуправления в форме свободных союзов во всех сферах жизни общества[1416].
Чем более масштабны будут завоевания, достигнутые «революционным путем, а не путем законодательных полумер», утверждал Петр Алексеевич, тем ближе Россия подойдет к осуществлению идеала безгосударственного общества самоуправления и социального равенства. Развивая эту мысль, он подчеркивал, что решающую роль в успехах революции сыграли забастовки и крестьянские восстания: «Если самодержавие пошло уже на уступки, то вынудили эти уступки такие массовые события, как манифестации 9 января 1905 года, почти всеобщие стачки в мае того же года в Польше, всеобщая забастовка в октябре, ‹…› и наконец широко разлившиеся крестьянские восстания. Начавшиеся с осени 1904 года и продолжающиеся по сию пору»[1417].
Но, для того чтобы провести такие преобразования, не нужно громких актов, на которые тратили силы оппоненты Кропоткина, «чернознаменцы». Анархисты должны завоевать поддержку народа, став организаторами народных движений: «Мы должны стать революционной силой, народной силой, которая была бы способна помочь народу, чтобы проложить новые пути в революционной перестройке всей русской жизни»[1418]. Только так они смогут создать «новые формы народного политического союза», положив начало «вольной, безгосударственной, федеративной жизни»[1419]. А как решить эту задачу? На этот вопрос Петр Алексеевич ответил в докладе «Наше отношение к крестьянским и рабочим союзам», призывая анархистов создавать профсоюзы, которые могли бы обеспечить устойчивое влияние анархистов среди рабочих и гарантировать проведение анархистских преобразований в ходе революции[1420].
В докладе «Наше отношение к крестьянским и рабочим союзам», подготовленном для Лондонского съезда российских анархистов-коммунистов (сентябрь 1906 года), он подчеркивал тот факт, что трудящиеся объединяются в союзы и отраслевые федерации «вне существующих политических партий, в том числе и социал-демократических», и стремятся «восстановить Международный Союз Рабочих, ведущий прямую, непосредственную борьбу труда против капитала – не через парламент, а непосредственно, всеми доступными рабочим, и одним рабочим, средствами». Более того, он отметил роль профсоюзов в создании будущего свободного общества, в «организации коммунистической жизни и производства на общих началах» и громадном деле «перестройки промышленности в интересах всего общества». По словам Кропоткина, «анархисты смотрят на рабочие союзы как на ячейки будущего социального строя и как на могучее средство для подготовления такого общественного переворота, который не ограничивался бы одною переменою правления, а также перевернул бы современные формы хозяйственной жизни, то есть распределение производимых богатств и способов их производства»[1421].
Обсуждая вопрос, следует ли анархистам вступать «в рабочие союзы, уже существующие, или же стремиться создавать новые синдикаты, анархического толка», либо пытаться создавать беспартийные профсоюзы с анархистским влиянием (как это стали делать испанские анархисты), Кропоткин осторожно замечал: «Мы думаем, что не следует применять по этому вопросу резко определенного решения раз и навсегда. Одно только можно сказать, что если рабочий союз требует от своих членов признания социал-демократической программы, то тут анархисту, конечно, делать нечего, и ему приходится основывать новые, хотя и меньшие свободные рабочие союзы того же ремесла». Видя, что профсоюз – уже революционная сила и основа будущей организации, анархист «обыкновенно сам найдет, в связи с товарищами, ту форму деятельности среди рабочих союзов, которая наиболее согласна с его складом ума и темпераментом». Главное – не допускать, чтобы рабочие союзы превращались в орудие парламентских партий и забывали о том, «что их назначение – прямая борьба с капиталом и его охранителями в государстве, а не компромисс с ними в Парламенте. Их цель – не замазывать отношений между эксплуататорами и капиталистами путем фиктивных уступок, а стремиться к уничтожению капитализма и к реорганизации политической жизни на основах соглашения между вольными рабочими союзами»[1422].
Съезд признал целью борьбы «социальную революцию». Под этим термином подразумевалось «полное уничтожение Капитализма и государства и замена их Анархическим Коммунизмом»[1423]. Деление революции на два этапа – один для введения демократического правления, а второй для борьбы за общество социального равенства – признавалось невозможным. Уже сейчас анархисты должны были распространять идеи о захвате земли крестьянами, а заводов – трудовыми коллективами. Также следовало бороться против любых мер, которые Государственная дума или пришедшее ей на смену Учредительное собрание примут для укрепления капиталистических отношений и централизации власти[1424]. Было объявлено, что захват частных и государственных денег анархистами приведет к моральной деградации движения[1425].
Решая вопрос о терроре, участники съезда рекомендовали анархистам применять его к представителям власти, сильно дискредитированным в общественном мнении. Также утверждалось, что такие акции – «дело решимости отдельной личности или кружка»[1426]. Покушения не признавались «средством для изменения существующего порядка», но допускались лишь как проявление «чувства возмущенной совести» и «самозащиты»[1427].
Резолюция об организации предлагала анархистам создавать небольшие законспирированные группы, объединенные в федерацию в каждом населенном пункте. Не рекомендовалось создавать постоянные руководящие органы, ограничиваясь периодическим проведением совещаний представителей групп