[1144]. Полицейский чиновник пользовался ненавистью среди местных крестьян. И революционеры, таким образом, связали свои действия с общественным мнением… Именно этим революционный террор 1900-х годов, который проводили эсеры и анархисты, отличался от того, что делали народовольцы в 1870-е и начале 1880-х годов. Александр II ведь не был непопулярен среди крестьян и рабочих. Совсем наоборот, смерть «Царя-Освободителя», отменившего крепостное право и завершившего сравнительно легким мирным договором тяжелую Крымскую войну, вызвала очень негативные чувства среди крестьян. Многие из них полагали, что это дворяне мстят государю за отмену рабства в России. Совсем другое отношение было к губернатору, приказавшему войскам открыть огонь по участникам забастовки или подавившему крестьянское восстание…
Впрочем, говоря о терроре, Кропоткин предупреждает молодых друзей: не увлекайтесь насилием. Но и отворачиваться от восставших в случае жестокостей с их стороны не следует, полагал Петр Алексеевич. Война есть война, в том числе война классовая: «Будут безобразия в революции – не отворачивайтесь от них. Всякая война – безобразие, всякая борьба – не ахти как красиво!»[1145]
Но все это со временем. А пока, рекомендует Кропоткин, нужно наладить издание и «распространение в России анархической литературы»[1146]. Сначала ведь нужны те кадры интеллигенции, которые пойдут «в народ». Ну а основное внимание нужно уделять молодежи: «Молодых ищите, самых молодых, не зачумленных поклонением авторитету парламентаризма и марксизма»[1147].
У Петра Алексеевича были довольно большие планы на этих людей. Своя типография, своя организация для России – все это Кропоткин ценил на вес золота и старался сохранить любой ценой. В сентябре 1893 года Атабекян, планировавший отъезд из Швейцарии, предполагал передать свою типографию Фонду Вольной русской прессы. Эта организация была основана в 1891 году в Лондоне русскими эмигрантами-народниками, друзьями Кропоткина. Все его старые приятели, «чайковцы»: Феликс Вадимович Волховский (1846–1914), Степняк-Кравчинский, Чайковский, Шишко… Основатели Фонда планировали издавать для распространения в России запрещенную цензурой общественно-политическую литературу. К началу XX века Фонд успел издать более тридцати книг и брошюр.
Кропоткин отговорил Атабекяна от такого решения, убедив удержать типографию за собой либо передать кому-то из анархистов. Напоминал о различии политических взглядов «фондовцев» и анархистов, а также об отказе Фонда печатать брошюру Черкезова по истории Интернационала. Ведь и сам Кропоткин участвовал в первом заседании этой организации: «Словом, я увидал, что наши взгляды до того различны, а во многом до того противоположны, что должен был сказать; "Вы, друзья, и не зовите меня в Фонд. Я буду пятым колесом. Буду мешать вам, а пользы никакой вам не принесу"»[1148].
Но только одних брошюр и типографии Кропоткину было мало. Надо расширять пропаганду, сделать ее доступнее. Нужно оперативно реагировать на политические процессы в России, создать центр притяжения для анархистов в эмиграции. Необходимы газеты или журнал. И вот осенью 1893-го он предложил Атабекяну вместе издавать анархистский журнал на русском языке объемом в восемь – шестнадцать страниц. Атабекян должен был стать редактором и секретарем редакции. В сотрудники будущего журнала Петр Алексеевич предлагал Черкезова, Грава и Неттлау. Но планам этим не суждено было сбыться, поскольку в 1894 году Атабекян перебрался из Женевы в Лион, а затем в 1896-м уехал в Болгарию. Издательский проект прекратился[1149].
В 1899 году Атабекян окончательно передал типографию Иосифу Альбиновичу Маевскому (1874–1937), молодому женевскому студенту родом из Австро-Венгрии, сыну русина и сербки, впоследствии – известному российскому издателю. На время «Атабек» отходит от участия в анархистском движении. Единственный вид общественной деятельности, в которой он участвует, – оказание помощи армянам, бежавшим в Болгарию и Персию от геноцида, творимого турецкими властями[1150]. Маевский продолжал, в контакте с Кропоткиным, выпускать и продавать его издания, используя новый бренд – «Анархическая библиотека»[1151].
Первая попытка пропаганды анархизма в России на этом завершилась, но Кропоткин не унывал и не опускал руки в отчаянии. В апреле 1897 года он напоминает Марии Гольдсмит, что пора бы уж ей найти «4–5 молодых, литературно образованных», ну на худой конец хотя бы «2–3 товарищей» и таким коллективом наладить перевод и издание его книг на русском языке[1152]. В том же году Кропоткин жертвует на издание русской литературы в женевской типографии Маевского сто двадцать пять долларов, заработанных в Нью-Йорке за счет лекции «Философские и научные основы анархизма»[1153]. В декабре 1898 года они возвращаются к этой теме в переписке, обсуждая подготовку первого номера анархистского журнала на русском языке. Мешает дефицит авторов и вообще – людей, готовых участвовать в издании. Таких было лишь четверо: Гольдсмит, сам Кропоткин, Маевский и Черкезов[1154]. И снова проект не получает дальнейшего развития…
Но что в это время думал Кропоткин о ситуации в России?
Восшествие на престол Николая II вызвало всплеск активности либерального движения. Представители местных самоуправлений, земств, готовили кампанию петиций с требованием учреждения в России парламентского представительства – хотя бы в ограниченной форме…
В письме Чайковскому, написанном в 1894 году, Петр Алексеевич предлагает эффективную стратегию борьбы. Обращаясь к опыту либеральных реформ 1860-х годов, он призывает общественность начать действия снизу, в регионах. «Сила, которая изменит политические формы России, – в провинции: не в литераторах петербургских вообще, будирующих правительство, а главным образом – в пробудившейся провинции, которая имеет живые, насущные повседневные вопросы русской, преимущественно крестьянской жизни». Именно ради проведения политики в интересах крестьянского большинства населения России и необходимы политические перемены[1155]. Что делать? Все должны излагать свое недовольство, перестать молчать… В форме докладов в земства, в правительственные учреждения в Санкт-Петербурге, изданий в эмигрантской и иностранной печати и т. д. Следует пробуждать общественное мнение печатными средствами[1156]. «Правительство будет вынуждено созвать Учредительное Собрание. Но работа должна начаться на месте в провинции (откуда должны посыпаться сотни записок, докладов, «Мыслей о …» и т. д. и т. д. Как было перед освобождением крестьян)»[1157], – резюмировал Кропоткин.
В середине октября 1897 года, во время поездки в США Кропоткин говорил о ситуации в России с Йоганном Мостом. Страна «стоит перед кризисом». Массовые студенческие волнения – лишь один из симптомов, который означает «пробуждение народного духа». Вслед за ними поднимутся рабочие и даже «буржуазные классы», «более молодые чиновники и офицеры». Николая II все ненавидят, считая сторонником самого консервативного курса и виновником расправ над протестующими студентами. В ближайшее время, полагал он, следует ждать политического переворота, которые откроет путь для развития массовых социальных движений. А исход дальнейшего движения страны к анархистской социальной революции зависит от событий в Западной Европе[1158].
В 1901 года он изложил в письме Чайковскому свои представления о развитии рабочего движения в России. По всей России идут массовые забастовки, студенческие волнения, все чаще вспыхивают крестьянские восстания. Теперь Кропоткин предлагает развернуть «рабочий террор» и «местный политический» террор, перейти к вооруженным столкновениям между рабочими и полицией. Эти восстания, разлитые по всей стране, «в тысяче пунктов», должны сломить самодержавие и покончить с властью чиновников[1159]. Вот тогда-то, старина, «в России найдется фракция, которой и мы понадобимся»[1160]. И он был прав, подбадривая своего друга Чайковского. Скоро анархистское движение развернется на территории России. Совсем скоро… Надо было только дождаться своего часа.
О том, насколько внимательно Кропоткин следил за ситуацией в России, свидетельствует его полемика на страницах американской печати с Константином Петровичем Победоносцевым (1827–1907) – консерватором № 1 в России конца XIX века, вдохновителем политики императора Александра III, идеологом российского самодержавия, обер-прокурором Святейшего Синода. Эта должность означала, что он является руководителем ведомства, управлявшего Русской православной церковью.
Началась эта история в 1901 году с публикации в журнале The North American Review статьи Кропоткина «Современный кризис в России». Статью под заголовком «Россия и студенческие беспорядки» перепечатал и журнал The Outlook[1161]. Она была посвящена теме студенческих выступлений в России. Волнения начались в феврале 1899 года в Санкт-Петербургском университете. Их причиной стало немотивированное распоряжение ректора об ответственности в случае нарушения «общественного порядка» в день юбилея университета – 8 февраля. Студенты освистали его во время юбилейного заседания. Затем на улице многие из них были задержаны и избиты. В знак протеста 9 февраля началась студенческая забастовка. Семьдесят восемь человек арестовали, иногородних выслали из столицы. Движение протеста охватило тридцать один вуз страны. В забастовках, митингах и демонс