Вал медленно, но настырно, приближался к Азову, откуда часто выходили янычары, схватываясь с солдатами и казаками в ожесточенном рукопашном бою, пытаясь сбить россиян. Но те упорно сооружали гибельную для турок насыпь.
Одиннадцатого июля, в два часа пополудни, под Азовом в сопровождении казачьего охранения, появились австрийские и итальянские инженеры, артиллеристы и минеры, которых Петр ждал еще в мае. Знакомясь с прибывшими, Петр выразил неудовольствие их задержкой.
– Мы приносим свои извинения вашему величеству, – выступил вперед один из инженеров по фамилии Краге, но в Вене, куда мы все собрались перед тем, как двинуться сюда, нас уверили, что осада Азова еще не началась, ибо, как нам было сказано, русские очень долго собираются.
– Полагаю, господин Краге, вы знаете поговорку, коя бытует о нас за границей: «Русские медленно запрягают, но быстро ездят!» Это как раз тот самый момент, господа иноземцы!
Все засмеялись. Петр продолжал:
– А то, что в Вене не знают об осаде Азова, оно и к лучшему, тем больший сюрприз преподнесем мы Европе, когда Азов падет у ног россиян».
Довольные улыбки засветились на лицах сподвижников Петра.
– А теперь, господа инженеры, прошу осмотреть сооружаемый нами земляной вал и жду от вас толковых советов на предмет установки батарей российских для искусной стрельбы по крепости.
Познакомившись с обстановкой под Азовской твердыней, иностранцы, поразившись гигантским размерам земляного вала, в мягкой форме заметили царю, что вряд ли стоило сооружать сию махину, ибо гораздо больше надежд они возлагают на искусные подкопы и точный артиллерийский огонь. В последующие дни иноземные специалисты по-своему переставили российские батареи, и когда они заработали вновь, эффект был потрясающим: метким огнем удалось разрушить палисады в угловом бастионе, который до того усиленно, но безрезультатно обстреливал Гордон.
Положение азовского гарнизона каждодневно ухудшалось. Интенсивные бомбардировки русских нанесли огромный ущерб крепостным сооружениям города, в развалинах лежали многие дома внутри крепости, а жители и янычары прятались от русских бомб и ядер в глубоких землянках, вырытых непосредственно под стенами. Не хватало продовольствия, ядер, свинца. Гассан Арасланов приказал янычарам разрубать на четыре части серебряные монеты ефимки, заряжать ими ружья и таким способом отбиваться от русских, атаки которых становились все настойчивей и интенсивней. С тоской смотрел на море с высоты крепостных стен бей Арасланов; там, на водной глади, застыли без движения османские суда с янычарами, продовольствием и боеприпасами. Чуть ближе к берегу в боевом порядке растянулись петровские суда, которые и препятствовали высадке янычар.
Вечером шестнадцатого июля в истрепанной ветрами и выжженной солнцем палатке атамана Фрола Минаева состоялось его совещание с Яковом Лизогубом, атаманом малороссийских казаков.
– Слышь, Минаич, теребя длинный ус, – говорил Лизогуб донскому атаману, – надоть нам совместно взойтить на вал и ударить по басурманам сбочь крепости. Мои хлопцы давно разведали энтот шлях. Давай спробуем, атаман!
– Надобно государя известить об энтом, – раздумчиво проговорил Фрол, – да и вспомоществования попросить.
– Государь знает давно и ждёть от нас действий, а не разговоров, – ворчливо отозвался Лизогуб.
– Лады! – твердо сказал Минаев. – Завтра на рассвете вдарим.
Утром, солнечным и тихим, две тысячи донцов и запорожцев, спорым шагом взойдя на земляной вал, дружно ударили в сабли. Укрепившиеся там турки частью были изрублены, оставшиеся бросились наутек. Казаки, воодушевленные успехом, кинулись следом, Казалось, еще несколько минут, и донцы с запорожцами ворвутся в каменную цитадель, но тут сбоку по ним неожиданно ударили янычары. Атака казаков приостановилась, Минаев и Лизогуб велели им закрепляться там, где кто стоит. Сам Минаев, укрепившись в угловом бастионе азовского вала, послал к боярину Шеину гонцов с просьбой о помощи.
– Передайте боярину Алексею Семенычу, что ежли он подкрепит ноне нас и ударит по басурманам, Азов-город сего дня перейдет в руки великого государя.
Однако ни главнокомандующий Шеин, ни сам Петр, до конца не осознавшие выгоды положения казаков, не послали Минаеву и Лизогубу[34] подкрепления. В это время турки крупными силами повели наступление на позиции казаков. Шеин, дабы обмануть неприятеля, велел продемонстрировать видимость общего штурма. Русские войска зашевелились, придя в общее движение. Часть пехоты бросилась на помощь казакам, которые ожесточенно рубились с янычарами.
Шесть часов длился бой, туркам не удалось выбить казаков с вала. Захватив из вражеского бастиона четыре пушки, Минаев доставил их Петру I заявив, что басурмане зажаты в тиски, положение их незавидное. «Надобно объявить общий штурм, государь!» – горячо заключил свою речь Минаев. Посоветовавшись с Шеиным и командирами дивизий, Петр объявил общий приступ на завтрашнее утро.
Ночь прошла в тревожном ожидании… Наутро вся артиллерия россиян открыла массированный и прицельный огонь по азовским укреплениям. Громыхали осадные орудия, тяжелые ядра и бомбы дробили камень городских стен, разбрасывая в разные стороны обломки, калеча и убивая защитников крепости. Так продолжалось два часа. Все это время российская пехота усиленно готовилась к общему приступу. Петр, в одной рубашке, с платочком на потной шее, деловито орудовал банником, прочищая пушку после каждого выстрела. Он уже готовился, схватив шпагу, вести полки в атаку, но лишь только стихла канонада, медленно отворились главные ворота крепости, и оттуда с белым флагом в руке вышел пожилой турок. Помахав флагом, дабы привлечь к себе общее внимание, старик уверенно направился к шатру генерала Автомона Головина, где его встретил сам генерал.
– Меня зову Кегай-Мустафа Карыбердеев! – поклонившись, представился турок. – Я послан к вам. от коменданта крепости бея Гасана Арасланова с предложением о сдаче. Вот они! – Старик протянул Головину свернутое в рулон письмо с большой печатью на красном шнурке. – Прошу передать это вашему главнокомандующему бею Шеину.
Штурм Азова войсками Петра I в 1696 году.
Худ. Н.А. Драгунов
– Каковы же условия вашей сдачи? – полюбопытствовал Головин.
– Бей Арасланов согласен сдаться на тех условиях, кои пущены в Азов на стреле, то есть мы сдаем крепость на условиях свободного выхода всех бойцов вместе с детьми, женами и стариками. Прошу вас, бей Головин, передать вашему государю и боярину Шеину, чтобы в Азов было направлено такое же письмо, как и ранее, только с печатью боярской.
Поклонившись, турок с достоинством удалился.
В тот же день, посоветовавшись с царем, Шеин направил в Азов донского казака Самарина, который нес туркам письмо с требуемой ими боярской печатью. На исходе дня в русский лагерь явился сам Гасан Арасланов. Начались переговоры о сдаче. В них, кроме Шеина, участвовали Петр I, Меншиков, Лефорт и все русские генералы.
Петр держался несколько в стороне, активничал Шеин:
– Напоминаю вам, бей Гасан, условия наши: вы передаете государю русскому Петру Алексеевичу Азов-город со всеми орудиями и боеприпасами, а государь Петр Первый дозволяет вам свободно выйти из града сего в полном персонном вооружении с семьями и имуществом. Российское командование согласно перевезть ваших людей на своих судах до устьев реки Кагальника. Вы должны освободить всех пленников российских, а также выдать государю бежавших в Азов раскольников, кроме тех, кои приняли вашу магометанскую веру.
– В первую очередь требую выдать изменника Янсена! – вмешался Петр.
Лицо его пылало от гнева: прошел почти год с того дня, когда его любимец Якоб Янсен изменнически перебежал к туркам, а царь не мог забыть ему, своему бывшему любимцу, его подлости.
– Позволю себе заметить, – вежливо поклонился бей, – что человек, коего вы называете европейским именем Янсена, полгода тому назад принял магометанство и ныне состоит в рядах янычар.
– Ежели сейчас вы не выдадите сего мерзкого человека, мы прервем переговоры, возобновим бомбардировки и штурмом возьмем крепость! – побелев от ярости, закричал Петр. – Выбирайте, бей, или жизнь подлого изменника Янсена или смерть ваших жен, детей и стариков вместе с вами!
Арасланов молча и обреченно склонился в поклоне согласия.
Полтора часа спустя связанный по рукам и ногам Янсен был доставлен в русский лагерь. По приказу Петра его заковали в кандалы и отправили в Москву, где он нашел мучительную смерть.
Тем временем пришла ночь, и сдача Азова была перенесена на следующий день.
С утра девятнадцатого июля в русском лагере царило необычайно радостное возбуждение. Генералы и офицеры облачились в праздничные мундиры, принарядились и солдаты. Восемь полков русской армии в полном вооружении выстроились в два ряда от Дона до крепостных ворот Азова, выходивших к берегу. Адмирал Лефорт приготовил для перевозки турок с семьями две галеры и множество стругов; они в ожидании пассажиров застыли на водной глади реки. Открылись ворота и под развевающимися знаменами показался комендант крепости Гассан Арасланов в сопровождении высших сановников Азова. За ними в колонне по пятеро шли три тысячи вооруженных турок с семьями.
В первые минуты этого впечатляющего зрелища над степью, городом и морем стояла удивительная тишина, потом воздух огласился воплями и топотом сотен ног: часть турок, не надеясь до конца на великодушие победителей, бросилась к стругам, а часть – в степь. Им никто не мешал… Азовский комендант с поразительным хладнокровием шел в направлении к, берегу Дона, где в окружении генералов и полковников стоял главнокомандующий русской армии генералиссимус Алексей Семенович Шеин, удостоенный этого высшего звания 28 июня 1696 года. Сотня русских солдат прикрывала бея Арасланова с боков и с тыла. Подойдя к Шеину, бей преклонил колено и поцеловал пыльную полу боярского кафтана. Шестнадцать турецких знамен разом легли у ног генералиссимуса. Одновременно Арасланов вручил ему ключи от Азова и взволнованно поблагодарил за честное выполнение обещанных условий сдачи. После этого он поклонился и двинулся к галере, стоявшей у берега.