м в горнаробраз, вовлекли в комсомол. На одном из вечеров попросила она подруг познакомить ее с Петром.
Леночка Андреева понравилась Смородину. Он стал иногда ловить себя на мысли, что его тянет в молодежную коммуну, где был клуб и где он мог видеть эту красивую девушку в красной косынке, острую на слово, с пристальным взглядом больших карих глаз. И глаза всегда теплели, когда он подходил к ней, обменивался шуткой, спрашивал, хорошо ли ей работается.
Захотелось ему видеть Лену не только в клубе, на людях, где разговор бывал мимолетный, какой-то малозначительный, без душевного тепла, и впервые осмелился он пригласить девушку к себе, в «Асторию». Правда, там жил у него рабочий паренек Саша. Он ютился прежде в одной комнатушке с большой семьей. Петр приголубил его по доброте душевной, предоставив ему диван в своем гостиничном номере. Но Саша был свой парень и разговорам с Леной не мешал.
Однако вскоре стало ясно, что Саша — третий лишний. Петр нашел самый разумный выход: вернуть Сашу домой вместе с диваном. Так и сделали. Встречаться стало свободнее. И однажды Петр признался в любви: неумело, робко, но бесповоротно.
Леночка перебралась в «Асторию». Быстро пролетели счастливые недели новобрачных. Вскоре Смородин уехал в Москву на IV Всероссийский съезд РКСМ, там его избрали секретарем ЦК РКСМ.
Некоторое время Лена оставалась в Питере. Но так и не дождалась, когда Петр вызовет ее в белокаменную, и приехала сама…
ЦК РКСМ. ЗАБОТА О ПОДРОСТКАХ
Александр Мильчаков, член Цекамола в те дни, записал в своей книге «Первое десятилетие»:
«Живо помню, как выбирали мы первым секретарем ЦК Смородина. Можно пожелать любому руководителю, чтобы его любили так, как комсомольцы любили Смородина. И все Смородина звали любовно и ласково — Петя. Комсомольцы чувствовали его сердечность, честность, искренность.
Если бы меня спросили, кто был самой яркой, колоритной, выдающейся фигурой в комсомольском движении, я бы, не задумываясь, ответил: петроградский рабочий, большевик Петр Смородин, всегда и во всем верный сын партии, подлинный вожак трудовой молодежи».
В кулуарах IV Всероссийского съезда РКСМ из уст в уста передавались ответы Смородина в анкете делегата. На вопрос о состоянии здоровья он ответил: «А какое вам дело? Я себе не враг!» А на вопрос, читал ли лекции на курсах, был ответ: «Нет, избави аллах!»
Так оно и было — в свои двадцать четыре года Петр оставался озорным парнем, каким его знали и раньше. И это импонировало молодежи: она ценила его независимый характер, пренебрежение условностями и хорошо знала, что в любом деле он прежде всего будет отстаивать интересы пролетарской молодежи.
Смородин стоял во главе ЦК РКСМ с сентября 1921 по май 1924 года. Он участвовал в работе VI съезда комсомола. Его избрали почетным членом РКСМ и отпустили на учебу — на курсы марксизма…
Между IV и VI съездами у комсомола на счету много горячих и ярких дел.
Организацию продолжали будоражить случаи увольнения подростков в промышленности и на транспорте. Дело в том, что в годы восстановления разрушенного войной народного хозяйства появились на многих предприятиях близорукие и не в меру экономные руководители. Они очень узко понимали такие категории, как хозрасчет и рентабельность, и спешили избавиться от молодежи. В некоторых губерниях были случаи, когда подростков увольняли всех до единого.
Цекамол обратился за помощью к Владимиру Ильичу. Под его руководством 1 июля 1921 года вопрос был рассмотрен в Совете труда и обороны.
Появились соответствующие рекомендации СТО и постановление ВЦИК «Об установлении минимального процента подростков на предприятиях». Теперь у комсомола был большой козырь: для подростков пятнадцати-семнадцати лет вводилась броня (пять-шесть процентов от числа занятых рабочих). И в пределах этой брони подростки ни в коем случае не подлежали увольнению. Любое самовольство недальновидных хозяйственников устранялось. С постоянным составом забронированных можно было успешно вести разнообразную работу: посылать их в школы ФЗУ, в школы рабочей молодежи; летом — и в дома отдыха, и в санатории. Окрепла экономическо-правовая работа комсомола, в том числе и борьба с безработицей в среде рабочей молодежи.
Петр не прощал ошибок в этом важном деле. Когда доложили ему о вопиющих безобразиях в Астраханском губкоме (развал работы на рыбных промыслах, соляных приисках, водном транспорте, увеличение числа безработных подростков), он провел в ЦК решение о роспуске губкома «за безответственность, бездеятельность и недисциплинированность, граничащую с разнузданностью». Как видно, он не подбирал мягких, обтекаемых формулировок. Из комсомола исключили четырех членов бюро губкома.
Смородин был весьма оперативен в делах, которые касались судьбы рабочих-подростков. Однажды он узнал от комсомольцев Московского военного обозного завода, что там уволили группу молодых рабочих. Через полчаса он был в Замоскворечье и устроил администрации такой разнос, что уволенных немедленно восстановили на работе. Да еще подкрепил свои действия решением Бюро ЦК, которое было разослано всем губкомам комсомола…
Москвичи и ленинградцы живо реагировали на указание ЦК РКСМ. На биржах труда они создали секции подростков. В Питере больше трети безработных подростков были летом 1922 года направлены в школы ФЗУ, в школы рабочей молодежи и в цехи предприятий.
На каждом заседании Бюро ЦК так или иначе шел разговор о рабочей молодежи. Летом 1922 года добились мер по охране труда подростков в кустарной и арендной промышленности. В комсомоле успешно прошла кампания за сохранение для них четырех- и шестичасового рабочего дня, с оплатой не ниже, чем на государственных предприятиях. И конечно, был большой смысл в том, что обязали нэпманов заключить с рабочими-подростками трудовые договоры.
ДЕТИ И ГОЛОД
Всегда были в поле зрения Смородина не только подростки, но и дети. И ему принадлежит большая заслуга в развитии пионерского движения в стране.
Петр подолгу беседовал с Крупской о будущей детской коммунистической организации. Разговоры о ней начались еще до того, как Смородин перебрался в Москву.
В Петрограде 1917 года Крупская хорошо присмотрелась к Смородину и очень ценила его за партийную, рабочую прямоту и честность. Да и помогала ему определить свое место в шевцовском синклите «Труда и света». Петр часто заходил к ней, когда она работала в Выборгском районе, и на собраниях встречались они не раз.
Два года они не виделись, пока Петр был на фронте. Встретились в сентябре 1920 года: Петра вызывали тогда в ЦК готовить проекты резолюций III съезда по экономической работе и по детскому движению. И он зачастил в Наркомпрос к Крупской. Разговаривали о возможных формах работы с детьми: как готовить работников, обладающих педагогическим опытом, создавать детские клубы, библиотеки, столовые и летние колонии. Крупская подчеркивала: «Только на основе самодеятельности самих детей!»
Родиной пионерской организации стала Москва. В декабре 1921 года Н.К. Крупская на совещании работников Цекамола и Московского комитета призвала комсомол взять под свое руководство детей и создать детские коммунистические организации. Так возникла в феврале 1922 года детская коммунистическая группа при типографии Машистова, затем — при 16-й типографии, при депо Октябрьской железной дороги, на фабрике «Красная работница» и на заводе «Каучук».
Таким образом, первые ростки появились задолго до II Всероссийской конференции РКСМ, в мае 1922 года, когда по замыслу Смородина делегаты высказались о детском движении и поручили Цекамолу разработать этот вопрос к V Всероссийскому съезду. Петр высказал в комиссии ЦК много интересных замечаний об основах и структуре детского движения, которые были приняты цекамольцами. И к очередному съезду комсомола позиции определились четко: развертывая движение юных пионеров, КСМ удаляет с его пути враждебные организации скаутских союзов и детских националистических организаций. И привлекает тех руководителей скаутских организаций, которые искренне и полностью становятся на платформу нового детского движения.
Но пока шла подготовка документов о пионерском движении, надо было думать о детях, которые стояли в стороне от этого движения, не ослаблять борьбу с детской беспризорностью. Цекамольцы очень активно содействовали органам ЧК, Феликсу Дзержинскому в этом деле. Старые комсомольцы вспоминают, как Смородин с товарищами лазил по подвалам, обнаруживал чумазых ребятишек в ночлежных домах на Земляном валу и на Цветном бульваре. Умел разговаривать с ними и находил для них пристанище в детских домах.
Зинаида Немцова — сотрудница Хамовнического районного отдела народного образования в те дни — вспомнила об одной такой уловке Смородина:
— В нашем районе под детский дом был отдан бывший купеческий особняк. Внутри он был разрушен, мебели не осталось никакой. Как принимать туда детей? Посоветовались с Петром Смородиным. Он поинтересовался нашими денежными средствами. Мы назвали цифру. «Не густо, — заключил секретарь ЦК. — А что, если…»
На другой день в роно дружно явились члены комитета торговцев Смоленского рынка. Нэпманам очень понравилось, что их «пригласили», а не просто «вызвали» или «предложили явиться». «У нас к вам есть деловое предложение, — сказал Смородин. — Гражданская война, в которой вы и ваши коллеги были, как известно, не на нашей стороне, лишила родителей и крова многие тысячи детей! Они бродят по всей стране, погибая от голода и холода, становясь нередко преступниками. Все мы без исключения, и вы в том числе, в ответе за их судьбу. Все вы сейчас советские граждане, вам дана возможность торговать. Почему бы вам в благодарность за это не проявить благородство и не взять шефство над детским домом в Хамовниках?»
Это предложение секретаря ЦК РКСМ и озадачило и польстило. «Дело, конечно, хорошее», — послышались голоса.
Словом, торговцы дали деньги на ремонт здания, завезли мебель, щедро отвалили продуктов…