.
Мама дорогая! Остерман! Стоп. Де Брилли⁈ Где-то я и это имя слышал. Взглянул на первый конверт. На французском. « От Маркиза де-ла-Шетарди…» Явно непростая почта. Я закрыл шкатулку и забрал себе ключ.
— Что, там…? — не дождавшийся меня Брюммер, оттеснил Бастиана и просунул в щель голову.
— Преставился ваш обидчик, Отто.
Брюммер сглотнул и перекрестился.
— Барон, позовите хозяина. А вы, Бастиан, помогите мне.
Брюммер неровно поспешил по лестнице к управляющему гостиницы. Тот наверно с поднятой нами суетой уже и не спал. А мой егерь попытался просунутся в зазор между дверью и косяком.
— Не надо двигать тело Бастиан, — остановил я его, — лучше отнесите эту шкатулку мне в сундук.
Бастиан не задавая вопросов исчез со шкатулкой за дверью.
— Что там, господа? — управляющий через минуту после ухода моего слуги поднялся, но тоже кроме головы ничего не мог просунуть в комнату.
— Герр, Хайнц, похоже умер ваш жилец.
Хайнц, побледнел.
— По внешним признакам — вторичный разрыв селезёнки.
У немца кровь стала отливать с лица.
— Вы медикус? — с надеждой произнёс он.
— Да, окончил университет в Киле, — ответил я на автомате.
— Gottlob, господин. — воздал управляющий славу мне и Богу.
— Вызовите местного врача и пришли того, кто может просунуться в дверь, мы отодвинем тело, — продолжил я распоряжаться, вжившись в роль лекаря.
— Хорошо, господин.
Хайнц побежал звать то ли сына, то ли служку. Пришли даже два моего возраста юноши. С ними мы, не меняя его позы, оттащили шевалье от двери. На удивление быстро прибежал и медик. Он подтвердил мой диагноз. Мы сошлись что покойный вчера получил в левый бок удар от лошади, но будучи пьян не почувствовал боли, а ночью кровяной пузырь в селезенке порвался, он смог встать, но сил позвать на помощь у шевалье уже не хватило.
Вся эта суета отняла последний предрассветный час, так что из Потсдама мы выехали только с первыми лучами солнца. Брюммер протрезвел и, кажется, был готов бежать впереди лошади.
Читайте также серию «Миры Нового Михаила» — роман о попаданце в тело брата Царя Николая Второго — Михаила — https://author.today/work/1
Глава 5Волчьи бега
КОРОЛЕВСТВО ПРУССИЯ. ДОРОГА. ВОСТОЧНЕЕ БЕРЛИНА. 8 января 1742 года.
Утром рысцой ехали по окраинам Берлина — не впечатляющая уже «экзотика» вокруг меня. Повидал.
Отобедали в Мальхове, у озера.
Вновь скучна дорога.
Размеренно.
Своим чередом.
Ну, и слава Богу. Бранденбургская столица осталась позади. Бешенной погони вроде нет. Даст Бог — вырвемся.
Едем на восток.
Лениво.
Поездка в возке удовольствие ещё то, но я уже привык. Хорошо хоть снега намело в ночь, а то бы мы намучались на берлинских мостовых. Скептически посматриваю на стонущего Брюммера. Уж, кто бы жаловался. Если бы не я, то помер бы он тут давно. Утренний энтузиазм его угас, клюёт носом. Похоже жар начинается. Плохо, что я забыл осмотреть его повязку в Потсдаме. Суетно было с утра, не до этого. А в дороге осмотреть его негде. Вот пересел к нему в возок, а то представится ещё до ночёвки.
Я делаю, что могу. А, что я могу?
Плохо тут с медициной. Совсем плохо. Практически обхохочешься. Не так давно тут доктора во время чумы с клювами ходили. Такими. Мощными. С полметра длиной. Почти шучу. Травами клювы набивали. Ароматическими. Чтоб гекатомбы гниющих тел во время эпидемий не так портили чувствительные рецепторы медикусов. Впрочем, в середине восемнадцатого века ситуация немногим лучше. Я окончил Кильский университет по части медицины, я знаю. Не буду живописать, но, поверьте мне на слово.
Никогда не подозревал, что я великий медик. Теперь главное, чтобы остальные об этом не заподозрили. Могут возникнуть вопросы.
На самом деле с медициной плохо даже в Европе, в России же, вряд ли за пару-тройку тысяч лет что-то принципиально изменилось. Народная медицина, ворожба, поверья, примочки, заговоры. Что-то работало, что-то нет. Впрочем, я тут грешу на родное Отечество. Дипломированные иноземные медики и у нас наличествуют. В столицах. Тот же Лесток. А в Европах, в глубинке их, ничем не лучше Руси-матушки, новомодные медикусы, большей частью коновалы и шарлатаны. Генделя с Бахом вот здешние офтальмолУХи уморили или уморят скоро. Медикусов здесь больше, чем в России, и доступны они не только аристократии или очень богатым хворящим. Но, для простого люда они дорого выходят, простолюдин больше к знахарям да цирюльникам ходит. Цирюльникам разрешено кровь спускать, а тут половину болячек этим лечат. Поэтому, хочу заметить, народные травницы и костоправы, и даже ворожеи с заговорами, эффективнее медикусов.
В целом же, народ помирает массово. И аристократия, и местный вариант будущих буржуа, и крестьяне с горожанами. Огромна детская смертность. Просто чудовищна. Когда вам кто-то говорит «в таком-то веке средняя продолжительность жизни составляла всего…» плюньте ему в морду. Прямо с носака плюньте. Это неправда. Даже при плохой медицине люди вполне живут сейчас до семидесяти и дольше лет. Если, конечно, выживают в первые пять-десять годков своей Богом отпущенной жизни. А с этим как раз проблема. Даже в России крепостная девочка девяти лет от роду, как ликвидный товар, стоит целых шесть рублей, а полугодовалая всего пятьдесят копеек. Утка стоит три копейки. Это для сравнения. Вот и считайте ценность человеческой жизни в середине XVIII века. Особенно сызмальства.
Антропологи утверждают, что естественный отбор и всё такое — это хорошо. Мол, в третьем тысячелетии люди разучились выживать, а медицина научилась спасать кого надо, и тех, кого, с точки зрения естественного отбора, и не следовало бы. Нужна выбраковка популяции. Не знаю. Я не в этой области специалист. Знаю только одно — в России самым катастрофическим образом сейчас не хватает людей. Это просто катастрофа.
Где-то я читал, что в середине XVIII века численность населения Земли всего-то была на уровне 600 миллионов человек. А население России — 16 миллионов. Меньше Москвы моего времени. Правда или нет — я не знаю. И никто не знает. Бескрайние территории. И даже в центральной части никого нет.
Мимо проносились заснеженные поля. Пруссия. Противник, сосед и друг России на века. Как тут обернётся — я не знаю. Могут ли Россия и Германия дружить или, хотя бы, понимать друг друга? Да, могут. Германия — она разная. Знаю это и по этой жизни, и по той. Может удастся к лучшему и её историю повернуть.
Посмотрим.
Насколько я помню, Россия едва не оттяпала в ходе войны с Пруссией себе Восточную Пруссию. И лишь воцарение моей тушки спасло будущую Германию от потери целого огромного края. Ну, я постараюсь таких подарков Фридриху не делать.
Самим пригодится.
А, с медициной, да. Вот, Брюммер пример. Повезло ему. И я рядом оказался, и рана не слишком серьезная, да, и, вообще. А на войнах смертность жуткая. Большей частью санитарные потери от ран и дизентерии.
И это при том, что людей остро не хватает. Никаким перенаселением пока не пахнет. Особенно в России. Горстка людей пытается освоить гигантские просторы. И защитить их вдруг что. А ведь у тётки в державе ни Кавказа, ни Новороссии, ни Крыма и Кубани, не говоря уже о Приморье, нет! Для их завоевания и освоения живые люди нужны, много, а у нас и половины нет! Можно ли поднять уровень медицины и снизить смертность, включая детскую? Можно. Не вдруг. И не за двадцать лет. Но, можно.
Грядёт, так или иначе, Великая Французская революция и прочие наполеоновские войны. Огромные потери и разорения. Крымская война ещё. Но, там не столько и не только медицина, но и транспорт. Дороги нужны… Железные… И связь. Без неё железке никак… Негоже лошадьми-то…
С этими мыслями, я задремал. И снился мне летящий сквозь зиму паровоз…
КОРОЛЕВСТВО ПРУССИЯ. БРАНДЕНБУРГ. ПОТСДАМ. ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР. 8 января 1742 года.
Капитан шведской гвардии Бартель уже третий час пил пиво. Неплохое, как и само заведение, в котором он сидел. Он бы должен был приехать ещё с утра, но смерть русского посла задержала его до полудня в Берлине. Густав Бартель был уверен, что Серж будет недоволен, и первый час здесь даже думал, что тот просто не спешит выйти, мстя за такое некоролевское опоздание. Но этот час затянулся. Капитан ломал голову в догадках. Беда что ему нельзя было самому заявится к де Брилли или послать за ним. Встретится за столом они должны были как-бы случайно.
И вот полчаса как он услышал о чём шепчутся служки:
— И что хозяин будет делать с французом? — спросил молодой.
— Да пока в чулан снёс, что б не портился, — ответил высокий.
— Кого ждёт? Родственников или падре?
— Да послал Курта в Берлин во французское посольство, их человек был — пусть они и разбираются.
Какой-то француз похоже здесь преставился. Если это де Брилли, то пора переходить с пива на горилку или польскую водку.
— Эй, любезный, — позвал «швед» подавальщика
— Долить пива, герр капитан или окорока подать? — материализовался рядом долговязый служка.
— Лучше шнапса плесни, — Густав поднял градус.
— Будет исполнено, чего-нибудь ещё? — служка старался угодить щедрому гостю.
— И горячего. Я вот думаю остановиться на ночь. Номера у Вас есть? — непринуждённо спросил Бартель.
Служка замялся.
— Даже не знаю, господин капитан, как и сказать.
— Ну так у управляющего, дурень, спроси, — изобразил нетерпение Густав.
— Господин капитан, у нас номер только один, но там вещи покойника, — затараторил служка
— Хм, удивил, — Густав Бартель сделал «покровительствующее лицо» — я не из брезгливых.
— Так номер проплачен и из посольства приехать должны, боимся пропадёт что, — слушка сомлел. — Никак невозможно.
— Соберите вещи усопшего в мешок, опечатайте, если хотите я даже подтвержу, что вы ничего, когда складывали не взяли. Мне номер нужен, — «начал заводиться» Бартель.