Часы на башне Штеттинского замка пробили полдень. Была суббота и Кристиан Август губернатор передней Померании, и суверенный князь Ангальт-Цербстский сегодня мог себе позволить обедать с семьёй. Супруга привела детей. Всех. Кроме старшей Софии Фредерики, сидевшей у постели свалившегося два дня назад как снег на голову раненого гольштинского гофмаршала. Расселись. Дети вертелись, но боялись шалить. Перед подачей блюд было ещё несколько минут для беседы.
— Иоганна, дорогая, как там наш больной?
— Он ещё плох, дорогой, Фике и с Бабеттой сменяют друг друга у его постели.
— Для мадмуазель Кардель Отто был хорошей партией, — благодушно проговорил Кристиан, — ты уже сообщила о нём брату?
— Собиралась сегодня, да вот только с утра Адольф сам прислал письмо! — оживилась княгиня.
— И что пишет Гольштинский Регент, — поинтересовался хозяин замка, — праздничная скукота?
— Ты знаешь, юный герцог сбежал! — продолжила супруга.
— Не удивительно! — съязвил князь Ангальт-Цербстский, — ему там и поговорить не с кем.
Родители Фике (в реальной истории Императрицы Екатерины Великой).
Вдруг князь переменился.
— Стоп. Куда? Когда?
— Да на Новый год, с русскими, — начала почуяв интерес мужа Иоганна Елизавета Гольштейн-Готторопская.
— С русскими? — с лёгким возмущением выпалил Кристиан Август.
— Ну, да, наверно везут его в Петербург, — чуть опешила жена, — он же теперь там наследник.
— Иоганна! Ты же знаешь, что наш король и французы заинтересованы посадить Карла Питера Ульриха на шведский трон, — князь негодующе смотрел на супругу.
Иоганна сглотнула и кивнула в ответ. Французы — пустое, но расстроить Фридриха Прусского она бы не хотела. Сильно не хотела.
— Что вчера сказал тот, кто привёз больного?
— Что они ехали по делам, а Отто затеял дуэль, дорогой.
— И куда они направлялись, дорогая?
— Кремер сказал, что назад уже, в Киль, — почти шептала княгиня, — а фон Брюммер в забытьи был.
— А о Карле Петре Ульрихе? — продолжил допрос Кристиан.
— Ничего, — уже увереннее продолжила Иоганна, — сказал только, что в Гольштинии всё хорошо.
— Лгун! — отрезал князь, — русские с твоим племянником где-то недалеко!
Метрдотели начали заносить первое. Кристиан Август встал. Дети сидели тихо.
— Начинайте без меня, сударыня, — с ноткой желчи произнёс он. — Мне надо задать пару вопросов Отто, и сделать срочные распоряжения!
Губернатор Передней Померании спешно удалился.
КОРОЛЕВСТВО ПРУССИЯ. ДАЛЬНЯЯ ПОМЕРАНИЯ. ГОРОД КЁСЛИН. ПОЧТОВАЯ СТАНЦИЯ. 13 января 1742 года.
— Вы меня не помните, — продолжил почтмейстер радостно. — Я — Ганс Падт, служил раньше при вашем батюшке.
— Простите герр Падт, я не знаю Вас, — ответил любезно, но уклончиво.
— Понимаю, Вы были тогда ещё малы, и я бы вас не узнал, если бы не отцовские черты и Бергхольц, заходивший давеча — продолжил радоваться почтмейстер.
Мы говорили тихо. Но уже стали собирать заинтересованные взгляды. Надо было что-то делать.
— Герр Герцог, у нас же тут в полку служит пара наших Готторпских, им приятно было бы Вас всех поведать, я пошлю сына.
Я уже не знал, что делать. Вот служащих в прусской армии земляков мне сейчас видеть совершенно не хотелось.
Меня выручил возникший фон Корф.
— Граф, нам пора.
— Граф? — удивился Падт,
— Вы обознались, любезный, а нам ещё гостиницу подыскать надобно, — твёрдо сказал Николай Андреевич, оттеснив меня от памятливого почтмейстера.
— Да, как же…
— Нам пора, герр Падт, утром мы придем за лошадьми.
Барон повернулся, кивнул мне, и мы нарочито неспешно вышли из Почтовой станции.
— Что это было, Петер? — тихо спросил Корф.
— Случайность.
— Случайность? Я слышал концовку разговора. Нам срочно уезжать надо.
— Но… лошади устали… — неуверенно начал я.
— Решим. Если уж вы, кильцы, подставились, то потрясем немного вашу кассу.
Деньги жалко, но ещё час в Кёслине, и мой побег на русский Престол здесь и закончится.
— Ничего. В Польше всё дёшево, — ободрил меня фон Корф, — держи свои мешки и шевели копытами, нам ещё лошадей запрягать надобно.
Лишь бы что-то сказать, спрашиваю:
— В Польше правда дёшево?
Корф щедро усмехнулся:
— Уж точно, дешевле, чем твоя жизнь, Петер. И моя заодно.
Пока пишется продолжение, Сергей Васильев предлагает путешествие в Севастополь 1916. Британская, немецкая и турецкая разведки, революционеры, контрабандисты и наши современники, закинутые в этот замес прямо со съемочной площадки 2023 года. https://author.today/work/450563
Глава 7Охота по-Царски
КОРОЛЕВСТВО ПРУССИЯ. ДАЛЬНЯЯ ПОМЕРАНИЯ. АМТ КЁСЛИН. БУБЛИЦ. ЛЕСНАЯ ДОРОГА. 13 января 1742 года.
Анжей остановил своего коня и прислушался к лесу. Где-то там, довольно далеко, раздавался волчий вой.
— Панство, я пас. Я довёл вас до опушки, но, увольте, дальше я не поеду ночью ни за какие деньги! У меня семья, жена и четверо детей, на кого я их оставлю? Нет-нет, увольте!
— Любезный…
«Любезный» проводник решительно замотал головой.
— Даже не уговаривайте! Ехать ночью ТУДА? Матка Боска! Да вы просто сумасшедшие! Я не знаю, что вы натворили, от кого бежите или кого догоняете. И знать не хочу, правду сказать. Но, Христом прошу, вернёмся в постоялый двор! Утром поедете. Ей Богу, вы не знаете мест здешних. Дурная слава об этой дороге. Никто не ездит тут в одиночку даже днём! Гиблое место!
Корф хмуро глядел в чащу.
— И что там? Разбойники?
Местный поляк замотал головой.
— Нет. Они там есть, но, ночью, когда приличные люди спят, они тоже спят в своих лагерях в лесу. Какой смысл караулить дорогу, на которой ночью нет никого? Они ловят тех, кто вечером припозднился или с рассветом спешит пересечь лес от греха подальше. Нет, ночью там не надо бояться разбойников. И, при определённой доле удачи, если не сломать лошади ногу и не свернуть шею себе, то, вполне можно и проскочить.
— Тогда что?
— Господа, я вас предупреждал ещё в Бублице. Волки. Спасу нет от волков!
— Но, любезный, ты подрядился доставить нас до польской границы.
— Днём! Не ночью! Матка Боска, как вы не понимаете⁈ Это верная смерть! Я верну деньги, но я не поеду ночью! Я говорил — нельзя ночью!
Барон поморщился. Ну, говорил, провожатый. Говорил. А какой выбор у них?
Интересуюсь у местного «любезного»:
— А как же разбойники и волки уживаются в одном лесу? Ночью, по твоим словам, в лесу волки хозяева.
Тот кивнул.
— Истинно так, мой пан. Но, волки выходят к их жилищам только когда жрать совсем нечего. Опасаются. Немало голов из их стай перебили разбойнички-то. Да, и дымом крепко пахнет. И не высовываются лиходеи из землянок своих по ночам. Нужду можно и в бадью справить, а вынести уже утром. Прошу простить за мужицкие речи. Волки запоминают опасные места и не ходят туда лишний раз. А вот дорога — это их царство. Дичь в лесу нужно ещё выследить и загнать. А на дороге для них так настоящие охотничьи угодья!
Киваю, оглядываясь по сторонам. Место ночью выглядело даже не жутковато, а откровенно страшно! Чёрный лес. Половинка луны выглядывает иногда между тучами. Всего нашего освещения — факелы, коих может и не хватить. Сколько их там с собой возьмёшь⁇! Вот то-то и оно! Да, и мешают факелы в темноте, ибо не видишь ничего, кроме колышущегося неясного пятна света под ногами лошади. Зато огонь виден в лесу издалека! Тем более волкам, с их-то ночным зрением!
Верно говорили в моё время — плохая примета ехать ночью. В лес. В багажнике. Со связанными за спиной руками. И с заклеенным скотчем ртом. Когда рядом с тобой чёрный пластиковый мешок и пахнущая землей лопата. А из салона автомобиля доносятся азартные голоса тех, кто уже делит между собой твоё добро.
Но, Корф был непреклонен. Нас тут целое отделение. Ну, почти. Зато, у нас есть оружие и факелы. Верно сказано — разбойники промышляют на Большой дороге в сумерках или уже на рассвете. А волки… Шум, крики и выстрелы должны их отпугнуть. Факелы опять же.
На это проводник лишь покачал головой.
— Пан, дорога пользуется дурной славой не ради красного словца. Если волки оголодали, то их не остановит ничего. И если вы твёрдо решили вскоре предстать перед Святым Петром, отвечая за свои прижизненные грехи, то послушайте совет — не подпускайте волков к лошадям упряжки. Особенно к ведущей лошади. Если она упадёт, то конец всем. Разорвут.
Корф подумал и кивнул.
— Хорошо, любезный. Что ещё нам надо знать?
Тот пожал плечами.
— Не знаю, как и сказать, пан. Я не шибко учёный словами говорить. Только вот, если самый матёрый волк, то это не всегда вожак. А вам нужен именно он. А часто вожак стоит позади молодых и смотрит, как-то давая команды. Как — я не знаю, но волки его слушаются. Найдите такого и убейте его. Первым. Там ещё будет волчица. Вот она и ведёт стаю. Без неё и без вожака стая перестанет на вас прыгать. Не всегда так бывает, но, говорят, верный шанс. Сам не знаю. Говорят, так. Уж прошу простить если что не так.
Барон почесал нос. Сунул руку в карман.
— Вот тебе монета сверх оговоренного. Не болтай лишнего в Бублице. Если что — уехали ночью в лес. Ты — отговаривал. Вернулся. А мы поехали к волкам. Понятно?
Проводник даже перекрестился.
— Типун вам на язык, пан! Нельзя так шутить. Тем более ночью, тем более здесь!
— Езжай.
— Тихой и ясной дороги вам, панове. Храни вас Бог. Свечу в храме поставлю. За здравие и спасение ваших душ.
— Спасибо, любезный. Хорошей дороги и тебе.
Мы стояли на дороге и смотрели вслед «любезному». Факел он не зажигал, полагаясь больше, на память лошади, своё чутье дикого человека и призрачный свет луны меж тучами.