Дым, разрывы, что-то горит.
В общем, шла осада Гельсингфорса. Вяло шла, надо сказать.
Я стоял на холме и обозревал поле сражения в подзорную трубу. С холма, конечно, видно лучше, чем снизу, но хотя бы пара-тройка воздушных шаров с горячим воздухом тут ох как бы помогла! Наблюдатель, что та Машенька из сказки в кузовке медведя, высоко сидит, далеко глядит. ПВО тут нет, из ружей не достанешь, из пушек можно попытаться картечью, но разве что попытаться. Высоко и далеко висит наблюдатель, в трубу свою посматривает, да донесения вниз сбрасывает, где их подхватывают посыльные и скачут в штаб. Можно было это всё осуществить технически? В теории — да. Правда к этому сражению бы не успели, нужно и шары сделать-испытать, и наблюдателей подобрать толковых и чтоб высоты не боялись, и научить как донесения писать верно, и наблюдать с пониманием. Лучше всего годились штабные офицеры, их хотя бы учат хоть как-то в Академии.
В общем, сделать можно было. Но, Царственная тётка запретила. Пытался пробить и под легендой «Потешный шар на Коронацию» и объяснить практическую пользу сего. Тщетно. Императрица даже военное применение, зарубила сразу же. Чего она боится? Что я сам в этот шар полезу? Так я ж не камикадзе. Впрочем, сюда же полез. Сам себе удивляюсь.
Короче, тётушкин ответ — «НЕТ!!!»
И явно полагая, что меня нужно чем-то отвлечь, начала «невзначай» организовывать мне всяких барышень. На балах всяких и прочих приёмах. Танцы всякие. Флирт. Нет, Лиза это делала не с целю меня женить, тут я местным княжнам и графиням не по титулу, а чисто чтоб я волочился за юбками и не путался у неё под ногами со всякими дурацкими, но весьма опасными для неё прожектами. Удружила в общем тётка. С моими то проблемами. Да и все эти молодые дамы могут вполне оказаться мне прапрапра…бабками. А вот нужно мне такое? Вот из Дармштадта у меня никого в роду не было!
Ели-ели отбился от кокетливых и томных взглядов, и, в конце концов, уговорил Матушку, дозволить мне вернуться в столицу. В Университет.
Подумав, она согласилась, видимо посчитав, что гулянки хмельных студиозусов, дополненные весёлыми барышнями, тоже приемлемый вариант моего времяпрепровождения.
Прибыв в Питер, я не нашёл в Универе никого интересного. Всё-таки август. Занятия здесь ведутся как Бог на душу положит, но с отъездом тётки и с ней руководства Академии половина профессоров взяли себе творческий отпуск. Половина от той трети, которая вообще появлялась в Университете. Бардак! Куда Учебная часть смотрит? Надо будет принять меры! Почти ни с кем и не договорился, даже Ломоносова не было.
Делать нечего — отправился в полк моего имени, к подшефным кирасирам. Коня своего проведать и вообще осмотреться.
С конём не срослось. Устал мой Орлик. Закупщики полка, ему в масть привезли табун, голов двенадцать, выбракованных голштинок. В моей национальной породе с такой мастью лошадок убирают. Всем остальным они не хуже гнедых или буланых. Но не ценится пока изабелловая масть, не ценится. Так что я задал новую моду и полк задёшево разжился «золотым» пополнением. Вот Орлик увеличить поголовье подобных себе и старался. В назидание мне. Покормил его яблоками. И сахарком. Тростниковым. Дорого, но это же королевский конь! Осмотрел его и кобылок из гарема, да пошел на остальное подшефное хозяйство смотреть. Что у нас «в полке»?
Узнал.
Узнал, что из Моего Королевского Высочества Герцога Шлезвиг-Гольшинского Кирасирского полка под Гельсингфорс готовиться отбывать сменная команда. Ротация, так сказать. Хоть кто-то делом занят.
Вечером же привел мне фон Брюммер делегация из Борго к Моему Величеству Королю Финляндии. Я немало удивился, но предъявили «Манифест» за подписью моей тётушки на шведском и финском языке. Финский я не знаю, но шведским владею достаточно сносно, чтобы понять смысл написанного.
Антиресна девки пляшут.
Интересно, кто надоумил Лизу сие подписать? Ситуация пикантная. Это, мягко говоря. Финляндия — часть Шведской Короны. А я — Наследник этой самой Короны. Подписав этот Манифест, тётка заложила мину замедленного действия. Если я принимаю Корону Финляндии, как составной части Швеции, то мои перспективы стать вскоре Королём Швеции существенно возрастают. Если же, согласно Манифеста, Финляндия, по факту, становится независимым буферным государством между Россией и Швецией, то я, извините, независимый монарх. Не зависимый ни от шведов, ни от русских. Нет, я могу присягнуть Елизавете, но…
В общем, я что — ради этого выбрал Россию вместо Швеции?
Пикантность ситуации добавляло утверждение делегации о том, что магистрат и жители города Борго вместе с окрестным уездом будут счастливы с почётом торжественно полным составом принести мне присягу, как своему законному Королю. И что такие настроения не только в Борго. Короче, ждут меня верноподданные. Пышная встреча, торжества, девки с охапками цветов и прочий праздник.
Такая вот петрушка получается. Надо бы пока народный порыв охолонить. Лично. Такого никому, видно, и здесь поручить нельзя.
Снестись с тёткой я не успевал. Телеграфа тут не существует. А выезжать уже надо. И желательно вместе с отрядом войск полка. Послал с вестовым записку в Сенат. Не гоже в чужой стране иностранному правителю о передвижениях местные власти не уведомлять. В общем, двинули мы через Выборг в Борго. Брюммер ворчал, но как мой гофмаршал должен быть всегда при мне.
На удивление, собрать сословное собрание в Борго к моему приезду не успели. Все были только за, но просили дня три подождать. А оно мне надо? Да и кирасиры мои ждут припасов. На обратном пути если что успею. А пока — поехал к войскам.
Своих кирасир встретил уже под Хельсинки. Тьфу — ты! Под Гельсингфорсом! Меньше моего Киля пока эта деревня. Каменная и то не везде. Но, девятнадцать тысяч шведских войск приютила.
— Ваше Королевское Высочество! — гаркнул на ухо вестовой, — генерал-фельдмаршал Ласси на Военный Совет приглашают!
Напугал бестия! Дыхалку себе сбил, когда ко мне спешил, оттого и орёт.
Закрываю трубу. Поворачиваю свою сияющую, как мой Орлик, кобылку.
— Ну, Отто, поехали, — говорю Брюммеру по-немецки.
Он здесь везде со мной. Его солдафонский юмор, как и шпага мне вполне к месту.
Барон поворачивает своего гнедого.
— Но, Бель, пошла, — говорю своей изабелловой Изабелле. Приученная уже к ружейному бою и русской речи лошадь, послушно трогается.
КОРОЛЕВСТВО ШВЕЦИЯ. ОКРЕСТНОСТИ ГЕЛЬСИНГФОРСА. 22 августа (2 сентября) 1742 года.
Военный совет проходил в большом штабном шатре. Фельдмаршал Ласси, командиры полков или их экспедиций, другие официальные лица, как говорили в моё время. Ну, и ваш покорный слуга собственной персоной.
По заведённому ещё Цезарем правилу, первыми докладывали и высказывались самые младшие по чину. Доклады шли степенно, но по-деловому. По странной карте двигались фигурки, обозначающие разные боевые подразделения, возведённые редуты и артиллерию, обоз, флот на рейде, сам лагерь, лазарет и всё прочее.
Мне слова не дали. Я вообще был в странной ситуации почётного полковника Кирасирского полка. Фельдмаршал Ласси в этом полку числится подполковником и даже раз в месяц присылает мне доклады о состоянии дел в полку имени Меня Любимого. Но, лично я тут ничем не командую, распоряжений отдавать не могу и вообще я тут просто красивый попугай.
А поскольку я только прибыл, то и в происходящем тут не особо разбирался.
Ну, что я пока понял. Соотношение сил сторон равное, но военное преимущество у русской армии. Восемнадцать тысяч наших молодцев заперли в крепости девятнадцати тысяч усталых солдат неприятеля. Шведы с финнами сидят за стенами крепости, в ожидании штурма. Крепость была старой и не особо неприступной, однако была хорошо вписана в рельеф — сложные заливы с весьма сложным рельефом дна, да ещё и Петр Великий, во время Северной войны повелел затопить в проходах в бухту ящики с камнями и шведские корабли, оставляя лишь небольшой подход с Балтики к городу. Холмы и овраги удачно обеспечивали огневое поражение наступающих. Фланговый удар был исключен. Только в лоб, на подготовленные позиции. На позициях же 90 орудий. При штурме потери были бы весьма серьезными. И тогда был бы поставлен вопрос о возможности дальнейшего наступления на Або.
Но, были и слабые места у шведов. До войны в городе проживало тысяча триста местных жителей, было триста пятьдесят дворов с деревянными домами (довольно добротными) была местная деревянная церковь, каменная колокольня, портовые сооружения, склады. Я когда-то в будущем бывал в Хельсинки, и экскурсовод нам с гордостью рассказывал, что старинный Гельсингфорс был лучшим портом Финляндии. Рыболовный и торговый. Но, чудес не бывает. Почти процветающий до этой войны город с тысячи трёмястами душами народонаселения, вдруг получил на постой девятнадцатитысячную армию шведского короля. Припасов на такую ораву не было. А всё, что было, было очень быстро сожрано. Особенно плохо было с фуражом для лошадей. Кормить их было нечем. Пришлось многих пускать под нож и на мясо для солдат. До подхода русской армии местные фуражиры разорили всю округу. Во-первых, чтобы обеспечить себя, а, во-вторых, чтобы русским создать проблемы с продовольствием для солдат и лошадей. Вода в Гельсингфорсе скверная, а пива на 19 тысяч человек гарнизона и местных жителей не хватит. Возможно, пиво уже закончилось. А это значит дизентерия и прочие угрозы эпидемий встают во весь рост. Шведский флот и ушел, опасаясь подхватить эти все радости от осаждённых.
Пока единственным источником продовольствия для города были так называемые «магазины» — транспорты с продовольствием, оставленные ушедшей шведской эскадрой. Но и там было не так много еды и прочих припасов.
Как получилось, что в столь маленьком городе осталось 19 тысяч солдат? А они и не собирались оставаться. Войска отступали в Або, но Ласси перерезал им пути выхода, заперев в городе. Собственно, шведы могли прорваться с потерями, но их командующий Левенгаупт, ожидая подхода крупной армии из самой Швеции, решил переждать и приказал остаться в городе.