орга-Людвига, наследника английского престола, оказывать содействие Северному союзу в войне со Швецией, обещая ему солидный кусок Шведской империи – города Бремен и Верден с их территориями. 22 июня 1710 года соответствующий договор был подписан, Ганновер разорвал союзные отношения со Швецией. Ратифицирован он был курфюрстом на следующий день после того, как пришло сообщение о падении Риги.
Занятие Риги было важнейшим пунктом второй части программы, разработанной Петром после Полтавы, и знаменовало окончательное завоевание Восточной Прибалтики Россией. Вообще же, Петр сразу оценил значение Полтавской победы прежде всего для Балтийского театра военных действий и для любезного его сердцу Петербурга. Сразу же после сражения он писал оставленному за главного в Петербурге Ф. М. Апраксину: «Ныне уж совершенной камень во основание Санкт-Питербурху положен с помощию божиею». В другом письме из лагеря под Полтавой, датированном 9 июля 1709 года, он уже ставит конкретные задачи военного развития Полтавской победы в Прибалтике: «И при том прилагаем, что время еще сего лета довольно осталось для атаки неприятельских городов. А понеже к Выборху не чаю, чтоб сею осенью за пустотою и протчими неудобствы (о чем сам ты известен) возможно какой промысел учинить, но разве зимою, и, того ради, мы за благо изобрели Ревель осадить и, с помощию Божиею, доставить… Також, когда к вам полки придут (которые завтра отсель рушатся), извольте тщание приложить Корелу достать». Однако осуществить этот план удалось лишь в следующем, 1710 году.
Основные усилия были приложены ко взятию Риги – подлинной столицы шведской Восточной Прибалтики. Осада затянулась. Начавшаяся чума косила, не разбирая, и осажденных, и осаждавших. Она унесла в могилу почти 10 тысяч русских солдат и 60 тысяч жителей и солдат гарнизона крепости. Это обстоятельство, как и сильные укрепления Риги, ставило под сомнение успех возможного штурма, и Рига, главным образом, подвергалась непрерывному обстрелу, начатому лично Петром. В итоге, 4 июля 1710 года капитуляция гарнизона и города была подписана. 8 августа пал Динаминд (Динамюнде) на Даугаве, 15 августа сдался гарнизон Пернова (Пярну), чуть позже русские войска заняли остров Эзель (Сааремаа) и расположенную на нем крепость Аренсбург (в советские годы – Кингисепп), 29 сентября сдался Ревель (Таллин).
Успехи в Лифляндии и Эстляндии сочетались с победами в Карелии: 12 июня на милость победителя сдался Выборг, 8 сентября – Кексгольм (Приозерск, ранее – Корела). Так, за одно лето вся Восточная Прибалтика оказалась в руках Петра. В сущности, на этом можно было бы и закончить войну. Но на это никоим образом не был согласен Карл, интриговавший в это время в турецких владениях, да и сам Петр был преисполнен иных, имперских по сути, идей.
Обращает на себя внимание обстоятельство, связанное со сдачей Риги. Среди пунктов капитуляции был один, в высшей степени примечательный: «…дабы прирожденные лифляндцы остались в стороне российской и в верности своей Его величеству присягу учинили и подписались своими руками». Как сообщает «Журнал» Петра Великого, осажденные «особливо в том упорно стояли, чтоб лифляндская природная шляхта от присяги была свободна, и напоследок сказали, что ежели не против их предложения с ними генералитет поступит, то они принуждены будут по военным обычаям все выступить в цитадель и будут держаться до последней меры, а валы и город подорвут, против чего им ответствовано, что до того по их желанию, как в их пунктах объявлено, никогда учинено не будет и ежели еще в той упорности продолжатся, то паки указано будет жесточае прежняго бомбардировать…». Угроза нового обстрела города подействовала. Капитуляция была подписана, шведские войска стали выходить из крепости, и тут по указу Петра были задержаны солдаты и офицеры шести полков, в том числе Лифляндского, Корельского, Выборгского и других, сформированных из жителей Ингрии и Карелии, Лифляндии и Эстляндии, на следующем основании: «…понеже в капитуляции постановлено, которые лифляндцы и других городов (бывших короны шведской, взятых чрез оружие российское) обретаются, те могут назватися российскими подданными и потому Выборгский и Корельский полки задержаны, ибо тогда оныя крепости (Выборг и Кексгольм. – Е. А) уже были взяты», что было правдой лишь наполовину – Кексгольм сдался после Риги, 8 сентября. Новая военная администрация Риги всюду сбила гербы Шведского королевства и поставила гербы России.
16 августа 1710 года Петр подписал манифест, обосновывавший присоединение Эстляндии к России. В нем отмечалось, что «король Шведский, по причине известного своего упорства, не дает нам никакого покоя, так что для верного достижения этой справедливой конечной цели мы вынуждены направить свои вооруженные силы в Эстляндию, дабы укрепиться в ее морских гаванях и тем самым защитить себя от всяких вторжений. В особенности Мы сочли необходимым с помощью божьей овладеть городом Ревелем…».
Вид замка в Выборге в 1708 г. С гравюры Дальберга.
Далее Петр обещает всем жителям Эстляндии безопасность «в их поместьях, домах, жилищах, на дорогах и повсеместно. Мы принимаем под Нашу великую царскую защиту всех и каждого в отдельности и всех уроженцев, владельцев и жителей упомянутого княжества со всем их имуществом и принадлежащими им поместьями…». Чтобы у эстляндцев не возникало сомнений относительно прочности власти России, в манифесте отмечалось, что Ревель не может надеяться на помощь шведов и должен последовать Лифляндии и Риге, «кои Нам уже присягнули в верности, засвидетельствовали свое уважение и проявили истинную преданность. Так как Наши искренние и справедливые предложения направлены к установлению всеобщего спокойствия и безопасности в нашем и соседних государствах, а также к счастливому присоединению Эстляндии и ее благоденствию, то мы надеемся также, что всемогущий Бог благословит нас и неизменно дарует успех нашему победоносному оружию. Мы уверены, что не только благородное рыцарство и землевладельцы, но и город Ревель надлежащим образом оценят свое освобождение от шведского ига, от коего они так долго страдали».
Все эти действия означали лишь одно – территории Восточной Прибалтики, включая Лифляндию и Эстляндию, Петр (вопреки многочисленным соглашениям с Августом II) с этого момента объявил входящими в состав Российского государства, а их жителей – своими подданными, не имевшими отныне права покинуть страну, подобно шведам, и обязанными присягнуть на верность новому повелителю. Не случайно, что в это же время Петр проявил и несвойственное ему в дополтавскую эпоху равнодушие к поиску всякого посредничества. В марте 1710 года, когда еще не была взята ни одна из перечисленных крепостей, канцлер Головкин, сообщая о предстоящем отъезде английского посланника Ч. Уитворта, спрашивал царя: «И притом просит, ежели что изволите Ваше величество, ему наказать королеве о каких делах, то он хощет донесть и трудиться к удовольству Вашему. И предлагал от себя не изволите ль Ваше величество вступить ныне в великую алианцию с высокими союзниками. А вместо того б королева со оными обязались гварантиею о удержании завоеванных от неприятеля мест… И о сем вступлении в союз, також о посредстве королевине в нашем миру с шведом, а о Вашего величества посредстве в их миру с Франциею ему приказывать ли?» Ответ Петра был таков: «Что же оной яко бы доброжеланием объявляет, чтоб нам вступить в великий алиянс, а от них гарантию, и то дело не худое. Только мне мнитца, чтоб в том ему доброжелательно ответствовать, что мы того всегда желали, и нынече, ежели в том наша польза будет состоять, не отречемся, только б ведать, на каких кандициях (условиях. – Е. А.) нас в тот алианс желают и какую гарантию нам обещают, чтоб он при возвращении своем подлинной резон привез. А ныне письменно с ним ни в чем не надлежит вступать. А что о медиатерствех (посредничестве для заключения мира со Швецией. – Е. А), и то дело нам не полезно, но лучше вышеписанное ево предложение. Что же наше посредство меж их и Франциею, то б зело изрядно; аднакож, не ведая воли короля францского, ему объявлять невозможно». Обратите внимание на тон Петра: слышен голос могущественного государя, опытного и трезвого политика, знающего цену своей силе и чужим обещаниям, исходящего во всем из своих интересов, в число которых заключение мира со шведами до победы в Прибалтике явно не входило. И еще. Кто бы два года назад предложил России роль посредника в кровавом споре за Испанское наследство? Полтавская победа сделала подобное предложение реальностью: Россия с этого времени становится значительной фигурой политической игры Европы.
Петр рассчитывал в полной мере использовать благоприятную ситуацию на Балтике. Разрабатывался план высадки с датских кораблей русского корпуса в Сконе – территории, принадлежавшей на Скандинавском полуострове Дании и отошедшей в XVII веке Швеции.
Но, думая о планах действий на Балтике, приходилось все чаще оглядываться на юг. Находившийся под Бендерами Карл XII не тратил время попусту и активно провоцировал турок к выступлению против России, пугая их возрастающей мощью северного соседа. Тотчас по прибытии в турецкие владения он отправил в Стамбул своего секретаря Нейгебауера с письмом султану. В нем говорилось: «Обращаем внимание вашего императорского величества на то, что если дать царю время воспользоваться выгодами, полученными от нашего несчастия, то он вдруг бросится на одну из ваших провинций, как бросился на Швецию вместе со своим коварным союзником, бросился среди мира, без малейшего объявления войны. Крепости, построенные им на Дону и на Азовском море, его флот обличают ясно вредные замыслы против вашей империи. При таком состоянии дел, чтобы отвратить опасность, грозящую Порте, самое спасительное средство – это союз между Турциею и Швециею; в сопровождении вашей храброй конницы я возвращусь в Польшу, подкреплю там мое войско и снова внесу оружие в сердце Московии, чтобы положить предел честолюбию и властолюбию царя». Однако, как известно, побежденных слушают не так внимательно, как победителей. И долгое время усилия Карла подвигнуть османов на войну были тщетны. 3 января 1710 года Стамбульский трактат с Россией 1700 года был возобновлен турками. Это событие отметили в Москве как очередную воинскую победу – так было велико значение трактата с опасными южными соседями для реализации балтийских планов Петра.