Возраставшее разочарование Петра в голландском кораблестроении проявлялось по-разному. Во-первых, он послал в Воронеж распоряжение, чтобы работавшим там голландским корабельщикам не разрешали строить как в голову придет, а учредить над ними надзирателей-англичан, венецианцев или датчан. Во-вторых, теперь, когда готов был его фрегат, он постановил отправиться в Англию изучать английские приемы кораблестроения. В ноябре, во время одной из бесед с Вильгельмом, Петр упомянул о своем желании посетить Англию. Когда король вернулся в Лондон, Петр послал следом майора Адама Вейде с официальным запросом о разрешении побывать в Англии под чужим именем. Ответ Вильгельма окрылил Петра. В нем говорилось, что король преподносит царю великолепную новую королевскую яхту, пока еще недостроенную, которая по завершении обещает стать самой изящной и быстроходной яхтой в Англии. Кроме того, Вильгельм сообщал, что для препровождения царя к берегам Англии высылает два военных корабля, «Йорк» и «Ромни», и с ними три судна поменьше, под началом вице-адмирала сэра Дэвида Митчелла. Петр решил взять с собой только Меншикова и нескольких волонтеров, а Лефорта и большую часть посольства оставить в Голландии продолжать переговоры.
7 января 1698 года, проведя в Голландии без малого пять месяцев, Петр и его спутники поднялись на борт «Йорка», флагмана адмирала Митчелла, а ранним утром следующего дня уже плыли через узкую серую полосу морской воды, отделяющую континент от Англии.
Глава 16Петр в Англии
В те времена, когда Петр путешествовал по Европе, самыми многолюдными ее городами были Лондон и Париж. В коммерческом отношении Лондон уступал только Амстердаму, а вскоре обогнал и его. Однако подлинная уникальность Лондона состояла в той главенствующей роли, которую он играл в жизни страны. Подобно Парижу, Лондон был столицей государства и резиденцией правительства; подобно Амстердаму, он представлял собой крупнейший порт страны, центр торговли, искусства и культуры. Но в Англии, по сравнению с огромной столицей, все остальное казалось ничтожным. Лондон с ближайшими пригородами насчитывал 750 000 жителей, а в Бристоле, следующем по величине английском городе, их было всего 30 000. Иначе говоря, каждый десятый англичанин был жителем Лондона, тогда как лишь один француз из сорока жил в Париже.
В 1698 году большая часть Лондона располагалась на северном берегу Темзы, между Тауэром и Парламентом. Главной магистралью города была Темза, с единственным переброшенным через нее Лондонским мостом. Река шириной в 750 футов протекала между болотистых берегов, густо поросших камышами. Кое-где попадались аккуратные садики и зеленые лужайки – каменные набережные появились позднее. Река играла в жизни города ключевую роль. На ней всегда теснились суда, ею охотно пользовались, чтобы попасть из одной части Лондона в другую. Благодаря услугам сотен перевозчиков-лодочников это был гораздо более быстрый, чистый и безопасный способ добраться до нужного места, чем пускаться в путь по запруженным улицам. Осенью и зимой от Темзы поднимался клубами страшный туман, который расползался по улицам, и все тонуло в густых, коричневых, ядовитых испарениях от смешения тумана с дымом, валившим из тысяч печных труб.
Во времена путешествия Петра Лондон был городом богатым, оживленным, грязным и опасным. Узкие переулки загромождали кучи мусора и помоев, которые можно было запросто вываливать из любого окна. Но и на главных улицах царила темнота и духота, потому что из-за жадности застройщиков, стремившихся как можно выгоднее использовать городские участки, верхние этажи домов выступали над нижними и нависали над улицей. По этим стигийским болотам пробирались, распихивая друг друга, лондонцы. Здесь случались гигантские уличные заторы. Непрерывные потоки карет и наемных экипажей избороздили проезжую часть улиц глубокими колеями, так что из пассажиров просто душу вытряхивало, и нередко поездка заканчивалась тошнотой, синяками и ссадинами. Если в проулке встречались две кареты, начиналась яростная перебранка, причем оба кучера «награждали друг друга таким злобными прозвищами и свирепыми проклятиями, будто каждый задался целью первым попасть в ад». Для путешествий на короткие расстояния в моде были кресла-носилки, которые несли два дюжих молодца – это позволяло пассажиру избежать и грязи, и давки. Самыми внушительными из экипажей были почтовые кареты, съезжавшиеся в Лондон по большим дорогам, они доставляли провинциалов, жаждавших заняться торговыми делами или посмотреть столицу. Эти кареты останавливались у постоялых дворов, где усталые путешественники могли получить на обед капусту и пудинг, вестфальскую ветчину, курицу, говядину, вино, бараньи отбивные, голубей, а поутру позавтракать поджаренным хлебом с пивом.
Лондон не ведал жалости, и его грубые, жестокие развлечения действовали губительно на неокрепшие души. Женщины считались совершеннолетними с двенадцати лет (вплоть до 1885 года). Всюду царила преступность, и в некоторых районах города люди не могли уснуть из-за душераздирающих воплей: «Убивают!» Любимым зрелищем были публичные порки, а уж казни собирали несметные толпы. В дни казней празднично настроенные работники, лавочники и подмастерья бросали свои занятия и теснились на улицах с шутками и смехом, в надежде хоть одним глазом взглянуть на приговоренного. Богатые леди и джентльмены покупали места в окнах и на балконах, выходивших на дорогу от Ньюгейтской тюрьмы до Тайберна, где происходили казни, но самыми лучшими считались места на деревянных помостах, которые затем и строили, чтобы ничто не мешало смотреть. Самой жуткой казни подвергали за государственную измену: предателя вешали, вздергивали на дыбу и четвертовали. Сначала его подвешивали за шею, едва не удушая насмерть, затем веревку перерезали, заживо вспарывали ему живот, отрубали голову, а потом туловище разрубали на четыре части.
Игры и забавы тоже поражали кровавостью. Толпы народа раскошеливались, чтобы увидеть, как медведей и быков травят сворой разъяренных мастиффов. Часто медведю подпиливали зубы, и загнанный в угол зверь мог лишь отбиваться от собак огромными лапами, а те подрыгивали и рвали его зубами. Петушиные бои притягивали любителей азартных игр, и на специально тренированных птиц делались крупные ставки.
Но при всей грубости Лондон придавал большое значение и изяществу, красоте, культуре. Именно в эту эпоху величайший английский архитектор Кристофер Рен возвел здесь пятьдесят две новые приходские церкви на участках, опустошенных великим пожаром. Их тонкие блестящие шпили придали силуэту Лондона ни с чем не сравнимую красоту и завершенность, а главной доминантой стал шедевр Рена, гигантский купол собора Святого Павла. Его строили сорок один год и как раз накануне приезда Петра частично открыли для верующих.
Те же, кто был не чужд интеллектуальных интересов, группировались в сотнях лондонских кофеен, где разговор мог зайти обо всем на свете. Постепенно складывалась традиция беседовать в той или иной кофейне на определенные темы, касающиеся политики, религии, литературы, научных идей, коммерции, судоходства или сельского хозяйства. В зависимости от собственных склонностей посетитель выбирал, в какую кофейню направиться, входил, садился у огня, потягивал кофе и вбирал в себя всю палитру мнений, наслаждался блистательными, проникнутыми ученостью, страстными речами. Мастера беседы могли оттачивать здесь свое остроумие, литераторы делились друг с другом творческими трудностями, политики приходили к компромиссам, а одинокие люди просто отогревали душу. В кофейном заведении Ллойда берет начало морское страхование. У Вилла всегда находился стул для писателя и просветителя Джозефа Аддисона – зимой у огня, а летом возле окна.
Таким был Лондон 1698 года. Что же касается остальной страны, то есть собственно Англии, то она в XVII столетии переживала превращение из маленького, довольно незначительного островного королевства, каким была в XVI веке при королеве Елизавете I, в великую европейскую державу и мировую империю XVIII и XIX веков. Когда в 1603 году умерла Елизавета и с ней пресеклась династия Тюдоров, Англия, к тому времени отразившая Филиппа II с его Непобедимой армадой, была уже свободна от посягательств Испании. Однако в делах Европы она по-прежнему оставалась на отшибе. Династическая проблема разрешилась, когда шотландский король Яков VI, сын Марии Стюарт, прибыл из Эдинбурга, чтобы взойти на английский престол под именем Якова I и положить начало столетнему правлению Стюартов. Всю первую половину XVII века Англию целиком занимали внутренние проблемы – она пыталась разобраться в путанице религиозных идей и в соотношении сил короны и парламента. Разногласия вылились в гражданскую войну, и второй из Стюартов, король Карл I, лишился головы, а Англией одиннадцать лет правила суровая рука лорда-протектора Оливера Кромвеля. И даже после реставрации монархии и воцарения на троне Карла II в 1660 году религиозные противоречия не утратили остроты. В стране усиливался раскол между католиками и протестантами, а внутри протестантского лагеря – между приверженцами Англиканской церкви и диссентерами, или нонконформистами.
И все же мощь Англии и ее амбиции возрастали. В середине XVII века на мировых торговых путях властвовали голландцы, но английские моряки и купцы рвались вступить с ними в соперничество – три войны на море поколебали голландское превосходство. Позже, во время войны за Испанское наследство, Джон Черчилль, герцог Мальборо, одержал в бою четыре крупные победы над французскими войсками, осадил и взял считавшиеся неприступными, крепости и едва не выгнал Короля-Солнце из самого Версаля; правда, окончательную победу буквально вырвали у него из рук – английское правительство постановило прекратить войну. Тем не менее Англия восторжествовала, и не только над Францией, но и над собственной союзницей, Голландией. Длительная война истощила даже великолепно налаженное хозяйство богатых голландцев. Их положение было куда уязвимее, чем у островитян-англичан, и пока шли боевые действия, обширная заморская торговля Голландии резко сократилась, а английская тем временем расширялась и процветала. Соотношение сил двух держав, почти равных в XVII столетии, стремительно изменялось в восемнадцатом. Голландия быстро слабела и скоро скатилась до уровня малозначительного государства. Англия же вышла из войн под водительством герцога Мальборо владычицей океанов, а ее морская мощь позволила создать мировую империю с колониями по всему земному шару.